Показателем серьезности проблемы преступности в послевоенный период является совершенно секретный доклад, полученный Л. Берия в конце ноября 1946 г. В этом донесении содержалось 1 232 упоминания об уголовном бандитизме, извлеченных из частной переписки граждан в период с 16 октября по 15 ноября 1946 г. и касавшихся только шести областей (Московской, Курской, Ивановской, Орловской, Смоленской и Сумской). Всего лишь несколько примеров из этих писем свидетельствуют о катастрофическом распаде социальных норм в советском обществе в послевоенные годы[20].
Столько грабежей и убийств. Ты, возможно, знаешь Василия Масленникова в Никольском. Он и его жена везли картошку в Иваново, когда на них напали и избили люди в масках… Не так давно Нюрка Ключарева возвращалась домой с электрички в 11 часов утра. Когда она проходила мимо избушки Бликиной, которая в лесу, кто-то напал на нее, свалил на землю, схватил за горло и, угрожая ножом, требовал деньги.
…Много новостей в нашей деревне. Кто-то задушил старуху, а в Черняке убили дедушку Ольшанского. Его труп до сих пор не нашли. Много воровства. Ужасно идти домой одному ночью или даже вечером. Какая-то банда вытворяет вещи выше всякого понимания.
Много новостей, но все то же самое: каждую ночь кого-нибудь грабят или находят убитого мужчину или женщину. Недавно в уборной за аптекой нашли молодого человека с пулевым отверстием в голове. Видно, раз здесь нет моря, то самые глубокие места в “веселой” Вичуге — уборные. Как приедешь сюда, сойдешь с ума.
Бандиты застрелили Павла Данилова и его жену и все забрали из их дома. Вот как у нас обстоят дела и с каждым днем становится все страшнее. Такие случаи повторяются каждый день и ночь. Людям здесь приходится собираться в одном доме вместе на ночь, уходя из собственного дома. Вот такие дела.
Эти сообщения ни в коем случае не являются исключительными. Ранее в том же году советские цензоры зафиксировали в двух упомянутых украинских областях — Каменец-Подольской и Станиславской — соответственно 923 и 776 случаев грабежей и бандитизма[21].
Сейчас очень опасно в наших краях. Грабежи и убийства законопослушных людей на улицах и в их домах. В нашей деревне ограбили Василия Баюра, нашу родственницу Елизавету и других. А ночью 25 марта они убили Алексея Копицу. Три человека с оружием пришли к нему и все забрали. Стащили даже ботинки с ног. Они убили прохожего на дороге, а всего убили уже четыре человека. Вечером нам никуда не пойти, а то они нас убьют.
Жизнь в нашей стороне поистине плохая. Много бандитов и они все время грабят деревни. Они уже ограбили пять семей, а у Петра Стецюка убили жену и дочь и все украли в хате.
У Павла Стыщенко бандиты взяли все. Они их ужасно били и оставили в одном нижнем белье. У Петро они также забрали все и убили Саньку и Евдокию. Они впрыгнули в окно и сразу стали стрелять. Я тоже очень боялся, что убьют, потому что стрельба шла в течение трех часов. Та же самая вещь каждую ночь в каждой деревне: они грабят два-три дома и пока продолжается ночь, ты не спишь и ждешь смерти.
Борьба с бандитизмом и разбоем стала главной задачей Сергея Круглова — министра внутренних дел. Усилия советских органов в этом направлении подтверждаются следующим отчетом:
За период с 1 января 1945 г. до 1 декабря 1946 г.
В течение указанного периода было ликвидировано:
антисоветских формирований и организованных бандгрупп 3 757
связанных с ними банд 3 861
Ликвидировано бандитов, членов антисоветских националистических организаций, их подручных и других антисоветских элементов: 209 831 лиц. Из них убито 72 232; арестовано: 102 272; легализовано: 35 527.
Бандитско-грабительских групп ликвидировано: 3 861
Ликвидировано бандитско-грабительских элементов, дезертиров, уклоняющихся от службы в Советской Армии, их подручных и других уголовных элементов: 126 033 лиц. Из них убито: 1 329; арестовано: 57 503; легализовано: 67 201.
Депортировано: 10 982 бандитских семей, 28 570 лиц.
Выслано в соответствии с правительственным решением о высылке лиц, служивших в германской армии, полиции и других формированиях: 107 046 лиц (до 1 октября 1946 г.).
Оружие, амуниция и другое воинское снаряжение, захваченные у бандитов и населения: 16 орудий, 366 мортир, 337 ПТР, 8 895 тяжелых пулеметов, 28 682 автоматов, 168 730 винтовок, 59 129 револьверов и пистолетов, 151 688 гранат, 79 855 мин и снарядов, 11 376 098 патронов, 6 459 килограмма взрывчатки, 62 радиопередатчика, 230 коротко-волновых приемников, 396 пишущих машинок, 23 счетных устройства.
Отдельные бандитские группы
Изучение действий отдельных уголовных банд показывает, что проблема борьбы с преступностью и поддержания общественного порядка приобрела чрезвычайный характер в послевоенные годы.
Самой активной и печально знаменитой уголовной бандой в Московской области в период с 1950 по 1953 гг. была так называемая банда Митина[23]. Иван Митин — бывший заключенный, которому в 1950 г. исполнилось двадцать три года, — в 1944 г. был осужден и приговорен к пяти годам лишения свободы за нарушение статьи 182, п. 1 УК. После освобождения Митин работал на заводе в Красногорске, там же он и проживал. Помимо Митина, в банде состояло еще пять человек — четверо в возрасте от шестнадцати до двадцати трех лет и один рабочий Петр Болотов, тридцати семи лет, член партии с 1944 г.
До своего задержания в феврале 1953 г. с помощью осведомителей, работавших за деньги под оперативными псевдонимами МОРОЗОВ и МИХАЙЛОВ, банда Митина действовала весьма успешно, снискав известность, сравнимую с той, что имели шайки американских гангстеров 1930-х гг. С марта 1950 г. до конца декабря 1952 г. банда ограбила десять отдельных объектов в городе Москве, захватив при этом почти 200 000 рублей. В каждом случае вооруженная банда совершала налет в промежуток времени с 7 до 8 часов вечера. Бандиты заставляли служащих и посетителей магазинов и ресторанов ложиться на пол лицом вниз, после чего забирали все содержимое кассовых ящиков и сейфов. Во время налетов было убито двое посетителей пивного бара и один милиционер.
С августа 1952 г. банда расширила радиус своих действий, совершив пять похожих ограблений в различных концах Московской области. Ни в одном месте она не появлялась дважды. Однако во время последнего налета сложившийся порядок был нарушен. В Калининграде под Москвой 9 января 1953 г. банда напала на отделение Сбербанка в дневное время. Грабители ворвались в 11.45 утра, перед самым обеденным перерывом. Закрыв дверь изнутри, бандиты до полусмерти избили двух служащих, оборвали телефонную линию и взяли из сейфа 29 500 рублей. Спешно покидая место преступления, они убили двух банковских служащих выстрелами из пистолета ТТ, но по каким-то необъяснимым причинам оставили в банке свои галоши. Это вещественное доказательство вместе с данными баллистической экспертизы, а также два неудавшихся плана ограблений в феврале того же года и помогли установить личность и арестовать налетчиков.
20
См. итоговый доклад под грифом «совершенно секретно» от руководителя МГБ В. С. Абакумова на имя Л. П. Берия и его заместителя С. Н. Круглова от 28 ноября 1946 г. (ГАРФ. Ф. Р-9401. Оп. 2. Д. 152. Л. 546–552). Аналогичные сведения содержатся в итоговом докладе от 13 января 1947 г. по двум областям Украины, где упоминаются 1 699 случаев бандитизма. (ГАРФ. Ф. Р-9478. Оп. 1. Д. 710. Л. 10). Как правило, секретная часть дел областных партийных комитетов содержит копии этих докладов, предназначенных для сведения районных и областных отделов МГБ. Подобные информационные сводки в последнее время стали одним из основных источников для изучения советской общественной культуры. В качестве примера исследований, в которых замечательно используются эти источники, можно назвать: H. Kromiya. Freedom and Terror in the Donbas: A Ukranian-Russian Borderland, 1870-1990s. Cambridge, 1998; S. Davies. Popular Opinion in Stalin’s Russia: Terror, Propaganda, and Dissent, 1934–1941. Cambridge, 1997; L. Rimmel. Another Kind of Fear: The Kirov Murder and the End of Bread Rationing in Leningrad // Slavic Review. 1997. Vol. 56. № 3; J. Rossman. The Teikovo Cotton Workers Strike of April 1932: Class, Gender, and Identity Politics in Stalin’s Russia // Russian Review. 1997. Vol. 56. № 1; Голос народа: письма и отклики рядовых советских граждан о событиях 1918–1932 гг / Отв. ред. А. К. Соколов. М., 1998; Общество и власть: 1930-е годы / Отв. ред. А. К. Соколов. М., 1998; Sh. Fitzpatrick. Everyday Stalinism: Ordinary Life in Extraordinary Times: Soviet Russia in the 1930s. N.Y., 1999.
21
Секретное сообщение старшего лейтенанта Тетеревенко, заместителя начальника 6-го подотдела отдела «В» МГБ, датированное 1946 г. (ГАРФ. Ф. Р-9478. Оп. 1. Д. 665. Л. 112–115). В апреле 1946 г. цензоры МГБ из отдела «В» зафиксировали 887 случаев уголовного бандитизма и грабежей, упомянутых в письмах граждан — 425 в Дрогобычской области и 462 в Ровенской области. См. секретный доклад генерал-майора М. В. Грибова С. Н. Круглову от 31 мая 1946 г. (ГАРФ. Ф. Р-9478. Оп. 1. Д. 665. Л. 133–134), а также секретную сводку перлюстрированных писем в Дрогобычской области за период с 1 по 19 сентября 1946 г., направленную из МГБ генерал-лейтенантом Ворониным секретарю Дрогобычского обкома 3 октября 1946 г. См.: ДАЛО (Державний Архів Львівськой області). Ф. 5001. Оп. 7. Д. 279. Л. 119-121об. В сообщении сообщается о 98 случаях бандитских нападений, сведения о которых получены из 21 325 писем, просмотренных цензурой.
22
ГАРФ. Ф. Р-9478. Оп. 1. Д. 710. Л. 10.
23
См. справку о ликвидации бандитской группы, совершившей в Москве и Московской области ряд разбойных нападений на магазины и кассы в 1950-53 гг., подписанную в феврале 1953 г. следователем Овчинниковым. (ГАРФ. Ф. Р-9415. Оп. 5. Д. 271. Л. 33–37).