К 1948 г. новая политика Советов стала несомненно приносить результаты. Среди украинских подпольщиков возникла атмосфера недоверия из-за участившихся случаев проникновения в их ряды советских сексотов. Об этом говорится в документах одного из бойцов ОУН РУСЛАНА, обнаруженных после того, как их владелец погиб в перестрелке с отрядом МВД:

В ноябре 1948 г. новая тактика внедрения советской агентуры принесла две большие победы, ставшие действительно поворотным моментом в установлении советского контроля в регионе. 4 ноября 1948 г. был уничтожен ФЕДИР и еще трое повстанцев, возглавлявших самые активных из оставшихся группировок ОУН-УПА на Западной Украине. Эти отряды действовали в Львовской и Дрогобычской, а также в некоторых районах Станиславовской и Тернопольской областей. Еще больший удар по подполью был нанесен 10 ноября 1948 г., когда был ликвидирован МИРОН — печально известный руководитель СБ (контрразведки подпольщиков) в регионе.

Агентурные источники сообщили, что секретарь Гриневского сельсовета Бобркского района Львовской области — местный крестьянин по фамилии Тишишин — был связан с повстанцами. Применив “особые агентурно-оперативные меры” (иначе говоря, пытки), следователи МВД заставили Тишишина выдать укрытие-бункер, где прятались пятеро его односельчан. В их числе был и сын Тишишина, убитый вместе с остальными повстанцами 10 ноября 1948 г. в ходе советской спецоперации[163]. Последующее расследование показало, что на этот раз Советам наконец удалось уничтожить своего главного врага во Львовской и соседних с ней областях — некоего МИРОНА. Позднее было установлено, что под этим псевдонимом скрывался уроженец села Девятники Дрогобычского района Ярослав Дьякон[164]. По данным МГБ, МИРОН “отличался крайней жестокостью и деспотизмом, он без колебаний использовал самые отвратительные методы пыток и убийств…”[165], применяя их как против советских военнослужащих и гражданского персонала, так и против местных жителей — этнических украинцев, заподозренных в коллаборационизме. МИРОН был не просто беспощаден — именно он разработал множество различных приемов контрразведки повстанцев, которые так успешно себя зарекомендовали по всей Западной Украине. С их помощью повстанцы проникали во вражеские структуры и ликвидировали советские источники информации[166].

Чтобы нейтрализовать деморализующее воздействие страшной вести о гибели МИРОНА и ФЕДИРА, ОУН в ответ стала распространять слухи о том, что эти лидеры повстанцев на самом деле не погибли. Им будто бы удалось бежать и скрыться в Карпатах, где они активно продолжают борьбу в рядах сопротивления[167]. Сохранившиеся в архивах фотографии и данные патологоанатомической экспертизы опровергают эту версию.

IV Отказ от насилия

В течение нескольких лет областные и районные власти семи западных областей Украины, следуя указаниям свыше, совершали массовые преступления против местного населения. В 1948 г., однако, высшее руководство СССР приступило к систематической чистке местного аппарата за использование “порочных методов” массовой политической работы и неправильное обращение с крестьянами. В ходе этой кампании — западно-украинского варианта борьбы с “головокружением от успехов” — местное начальство обвинялось во всех “перегибах”, допущенных советской властью в регионе за послевоенные годы. Новая политика, направленная на достижение консенсуса и формирование более привлекательного облика советской власти, проводилась за счет публичного шельмования областного и районного руководства за допущенные нарушения. Одновременно с этой кампанией состоялся целый ряд широко освещавшихся в печати показательных судебных процессов, всячески очернявших украинское националистическое подполье.

Хотя война между советской властью и украинским подпольем продолжалась и в 1950-е гг., положение в большинстве областей Западной Украины более или менее стабилизировалась к концу 1948 г. Уже в конце июля этого года из Киева и Москвы поступили отчетливые сигналы о том, что подошло к концу то время, когда советская власть поощряла использование на Западной Украине чрезвычайных методов. Война закончилась и наступала пора активного кадрового строительства. Категоричное заявление 24 июля 1948 г. резко контрастировало с той жесткой критикой, которой Хрущев подверг в 1945 г. районных руководителей за недостаточное применение силы. В нем отвергались “порочные методы” и ставшее уже хроническим неправильное отношение к крестьянству в массовой политической работе. Особенно досталось руководителям Сокальского района за “нарушение принципа добровольности в организации колхозов, за подмену массовой политической работы одними лишь приказами и администрированием, за запугивание, жестокое обращение и неправильный подход к бедным и средним слоям [западно-украинского — Дж. Б.] крестьянства”[168].

А вслед за этим 10 сентября 1948 г. машинистка из местного отдела МГБ подала 19-страничное заявление о преступлениях, совершенных сотрудниками МГБ по отношению к местному населению Западной Украины под прикрытием “борьбы с бандитизмом”. Этот документ повлек за собой арест и заключение под стражу прокурора области и его сотрудников. Обвинения, которые позднее подтвердились, включали неоправданное применение силы, несколько убийств, вымогательство и незаконное присвоение денежных средств[169].

В совершенно секретном сообщении на имя Хрущева, датированном 15 февраля 1949 г., военный прокурор войск МВД Украинского округа полковник юстиции Кошарский подробно сформулировал, в чем состоит новая официальная политика. В разделе “Факты, окружающие вопиющие нарушения советского законодательства спецгруппами МГБ” Кошарский осудил систематическое насилие, применяемое против этнических украинцев сотрудниками особых секретных подразделений органов госбезопасности:

К концу 1948 г. Советы изменили свою тактику усмирения Западной Украины, перейдя от массового террора и устрашения населения к пропаганде и просвещению. Насилие, аресты, угрозы и запугивание продолжали использоваться и позднее, но беспощадную резню первых послевоенных лет власть теперь отвергала.