— И куда он дел осла? — добавил Гиль.

Клоун обескураженно пожал плечами.

— Выбросьте это из головы, ребята, вряд ли вы разберетесь в этом деле… А теперь извините меня, я хотел бы вздремнуть. Счастливо вам погулять! — Мы заколебались, но Патати настаивал: — Идите, идите.

Сегодня вечером мне выступать, и я бы не хотел провалить свой номер. Хозяин скажет, что я сделал это нарочно.

Мы нехотя поднялись. Кафи шел последним, то и дело оглядываясь: клоун ему явно понравился. Мы снова сели на велосипеды, но нашего хорошего настроения как не бывало. Никто не напевал, не насвистывал… Проехав километра два, Корже остановился; все последовали его примеру. Он внимательно осмотрел нас и заявил:

— Мы поклялись, что не будем вмешиваться в чужие дела. Но не кажется ли вам, что в этом случае мы просто обязаны что-то предпринять?

Наверно, он ждал возражений, но Шестеро друзей были единодушны. Даже Мади, которая раньше посмеивалась над нами, не колебалась ни минуты.

Ты прав, Корже, рассказ Патати все меняет. Бедный клоун! Ему так плохо! Неужели мы не попытаемся ему помочь?

Надо найти его деньги… И мы это сделаем! — воскликнул Сапожник.

Так мы расстались с мечтой о спокойных каникулах — и не жалели об этом. Впрочем, тогда мы еще не знали, в какие необыкновенные приключения втянет нас это решение…

ЛОТЕРЕЙНЫЙ БИЛЕТ

Когда мы ехали обратно, Патати на берегу уже не было. А жаль: мы очень хотели бы с ним поговорить, так как по некотором размышлении исчезновение зеленого осла казалось нам все более и более странным. Корже предложил проехаться по набережной и поискать клоуна там.

Цирковая братия почти в полном составе расселась в тени деревьев. Какая-то женщина чистила картошку на ужин; маленькая наездница играла с куклой. Хозяин, сидя на стуле и положив ноги на ящик, улыбался, читая газету. Патати здесь не было, но Сапожник разглядел его силуэт сквозь матерчатые стены цирка. Кажется, клоун ездил по арене… сидя на деревянном осле!

— Слава Богу, — с облегчением произнес Бифштекс. — Похоже, он нашел Патата и… свои деньги.

Чтобы не попасться на глаза хозяину, мы объехали цирк, и Сапожник осторожно приподнял край полотнища. Увы! Патати сидел не на своем осле, а на зебре примерно такого же размера. Видно, они с ослом были с одной карусели.

Заметив нас, клоун слез с зебры и, приложив палец к губам, подошел поближе.

Осторожно! Если хозяин вас увидит, крику не оберешься! Он только что вернулся из Тонона и привез мне эту зебру вместо Патата. Он даже приделал ей колесики. Я как раз готовлюсь к сегодняшнему представлению… Но вы-то что здесь делаете?

Нам надо кое-что уточнить… насчет этой кражи. Когда вы сможете поговорить с нами?

Клоун почесал лоб.

Не сейчас. Номер еще не совсем готов. Давайте вечером, после представления.

Мы будем ждать вас в "жестянке". И захватите спальный мешок, переночуете у нас. Там вам будет удобнее, чем в вашем сарае.

Договорились! До вечера.

Мади пора было возвращаться домой, а мы отправились в наш ангар. Небо покрылось тучами, но было тепло и тихо. Бифштекс принялся готовить ужин; печурка загудела и засвистела, как реактивный самолет. Поужинав, мы расположились у воды и стали смотреть на огоньки, зажигающиеся на швейцарском берегу озера. На набережной начиналось представление; даже до нашей "жестянки" долетали смех и аплодисменты.

— Странная это профессия — клоун, — вздохнул Гиль. — Патати только что обокрали, а ему приходится смеяться и веселить зевак.

Бедняга Патати! Аплодисменты, которыми его награждали, не только не радовали, но, наоборот, печалили нас.

Ночь уже опустилась над озером, когда мой верный Кафи, прислушавшись, вскочил и побежал навстречу нашему новому другу. Вконец измученный клоун опустился на одну из опор ангара и вытер вспотевший лоб. Оказывается, жонглируя апельсинами, он от волнения уронил один из них, а потом не сумел забросить апельсины в корзину. К тому же у зебры отвалилось одно колесо, и номер был испорчен.

— Но это не вы виноваты, — попытался успокоить его Стриженый. — Не вы же прибивали эти колеса.

Да и все равно вам устроили овацию; даже здесь было слышно.

Патати горько улыбнулся и спросил:

— Так что вы хотели узнать о краже? Все, что я знал, я вам уже рассказал. Поверьте, вора никогда не найдут. Вы только испортите из-за меня свои каникулы.

Тут Малыш Сапожник, торжественно выпрямившись, произнес:

Вы нас плохо знаете! У лионских ребят в голове не опилки, как у вашего Патата. К тому же мы очень хотим вернуть вам деньги. Итак: когда вы обнаружили пропажу?

Около половины седьмого утра.

Вы помните, когда поставили Патата в фургон?

Накануне, сразу после представления. После этого вы меня и встретили.

:— Значит, он исчез ночью, между полуночью и половиной седьмого утра?

— Совершенно верно.

И ночью вы не заходили в фургон?

Я ушел от вас, отправился к себе в сарай и сразу уснул.

В том фургоне никто не спит?

Никто. На самом деле это просто прицеп, который везет одна из машин. В нем хранят реквизит. Я сразу заметил, что в фургоне кто-то побывал: там был ужасный беспорядок.

Все замолчали. Потом Бифштекс спросил, где точно стоял Патата.

В глубине фургона, — ответил клоун. — Я накрывал его старым мешком, чтобы не повредить краску.

Значит, — заключил Сапожник, — вор знал, где стоит осел, но добрался до него не сразу?

Наверно, так все и было.

А дверь прицепа запирается? — поинтересовался Корже.

Там сломан замок. Чтобы дверь не болталась, в щель вставляют деревянный клинышек. У нашего хозяина много недостатков, но в излишней подозрительности его не обвинишь. Да и кто мог подумать…

Пришла очередь Бифштекса. Поразмыслив, он спросил, когда Патати в последний раз проверял свой тайник.

На следующий день после нашего приезда в Мейери, — ответил тот. — Сразу после представления. Я положил туда деньги, которые получил от хозяина.

Итак, — подытожил Корже, — вор знал ваши привычки. Он явно дожидался, пока в тайнике будет побольше денег. Вы никого не заметили в тот вечер рядом с фургоном?

Заметил. Когда я выходил из фургона, там был молодой акробат. Почему-то он еще не спал.

Мы спросили, что он думает об этом человеке.

— Я плохо его знаю, — отозвался Патати. — Мы не очень любим друг друга. В цирке он всего три месяца, с начала этого сезона. Его зовут Фредо; ему двадцать два или двадцать три года. Жандармы обыскали его фургон и нашли золотые часы; он сказал, что купил их на собственные средства. Корже покачал головой.

Не мог же он носить ваши деньги с собой… Вы случайно не записали номера банкнот?

А вы что, всегда их записываете? — поинтересовался клоун. Потом, с трудом улыбнувшись, добавил: — Честное слово, вы хуже полицейских. Устроили мне настоящий допрос!

В свою очередь, я спросил, не могли ли деньги выпасть из ноги Патата во время выступления.

— Это исключено, — заверил меня Патати. — Чтобы достать деньги, нужно было сначала отвинтить у осла голову. К тому же я всегда затыкал полую ногу бумажной пробкой.

Все снова замолчали. Но у Гиля на языке вертелся еще один вопрос. Он осторожно спросил, может ли клоун сказать, сколько там было денег.

— Две тысячи триста франков, — ответил Патати. — Все, что я заработал с начала лета… Там был еще лотерейный билет, который я купил на прошлой неделе в Тононе, но его можно не считать. Все равно мне никогда не везет!

Корже, однако, заинтересовался билетом и спросил клоуна, помнит ли он его номер.

— Не полностью, — сказал Патати. — Только последние четыре цифры: 1267. Их я помню точно.

Я купил билет в день рождения Лиди: ей исполнилось двенадцать лет. Это было шестого июля — отсюда цифры 6 и 7.

Корже и Гиль собирались задать еще несколько опросов, но Патати, уставший за день и к тому же