Изменить стиль страницы

- Будешь? - предложил он Лене.

Та медленно покачала головой.

- Берегу здоровье.

- А! Всё одно - подыхать!

Хачик вытряхнул из пачки одну сигарету, небрежно сунул её в рот, чиркнул зажигалкой и, выпустил дым в сторону. Появилась барменша, которую Хачик назвал Светой. Она молча поставила на стол неполную чашку дымящегося кофе.

Лена покосилась внимательно на дверь уборной.

- Не хочешь в туалет? - негромко спросила она.

Хачик удивился.

- Что, прям сейчас? Здесь?

Даже для него, армянского бандита Хачика Гаспаряна, всё, тут происходящее смотрелось чересчур грязно. Хотя он знал хорошо, что русская девица, готовая проворно лечь под армянина - как правило опустившееся, падшее создание, которому уже не грозит выйти замуж за русского парня (какой же русский согласится иметь женой и матерью своего ребенка побывавшею армянской любовницей девку?..) Как и большинству представителей армянско-краснодарского криминального мира, Хачику уже и не раз и не два приходилось принуждать к сожительству (попросту - насиловать) русских девиц. Он это считал вполне благородным, достойным себя, мужским занятием. Но тех русских девок, которые были согласны спать с Хачиком, он не то, что не уважал - считал грязью.

Лена, хихикнув, кивнула.

- А чем плохо?

Хачик отхлебнул ещё коньяку, потом раздавил сигарету о стеклянную пепельницу.

- Идём.

Лена встала и, плавно качнувшись, двинулась к затёртой, выпачканной двери общественного сортира. Хачик шёл позади. Девицы смотрели на Лену с нескрываемым отвращением. Дверца хлопнула у Хачика за спиной, и он остановился. Лена развернулась к нему. Хачик моргнул. Тяжёлое дуло вальтера повисло у его носа.

Вернувшись домой, Саркисян разделся, бросил где попало вещи и двинул под душ. На кухне бухтело радио: торжественный мужской голос из далёкой Москвы рассказывал новости заканчивающегося дня. Инспектор расположил пистолет на полочке, между шампунями, и минуты две стоял, не двигаясь, под обжигающе холодными струями. Прикрутив воду, он услышал, как из прихожей осторожно защёлкал дверной замок. Саркисян снова открыл кран. Подобрав пистолет с полочки, он вышел в коридор. Свет в ванной оставил включённым.

Замок пощелкал ещё, и дверь медленно приотворилась. В щели образовалось лицо с кепкой, низко надвинутой на глаза. Потом - рука и револьвер с глушителем. Поймав шум падающей воды, киллер направился в ванную, не опуская пистолета.

Заглянув туда, он успел только удивиться. Думать времени не осталось: пуля разнесла ему голову.

- Одно движение, и ты - труп, - Лена шагнула назад, тихо взведя курок. Лицо её словно окаменело. Холодные, пустые глаза в упор рассматривали Хачика. Постояв так молча, она, вдруг, засветила ему рукояткой в висок. Оглушенный, чуть не лишившись сознания, тот тяжело опустился на пол. Встал на колени. Держа пистолет в правой руке, Лена обошла Хачика и с силою ткнула ему стволом в бок. Левой она прищёлкнула на двери задвижку. Потом быстро ощупала пленного.

- Деньги в правом кармане брюк, - сказал тот спокойно, глядя, как тускло поблескивает лужа в углу.

- Себе оставь, - тихо ответила Лена.

Пальцы её нащупали что-то твердое и объёмистое. Наружу был извлечен вальтер. Лена сунула его себе в карман. Потом она нашла складной нож. Надавила на кнопку. Скупо блеснув, из рукоятки выскочило наточенное лезвие. Огоньки, переливаясь, играли в неярком свете, что падал с улицы через разбитое окошко под потолком. Лена закрыла нож и сунула его следом за вальтером.

- Что тебе нужно? - пробормотал Хачик. - Если бы ты знала, кто я такой, поискала бы другого фраера. - Он помолчал, потом добавил, - завтра тебя отвезут в морг. Как неопознанный труп. Если ты...

Кончить фразу он не успел. Получил ногою по почкам.

- Заткнись, сука! - Лена прошипела ему в ухо.

Она схватила Хачика левой рукой за волосы и прочертила физиономией по холодной шершавой стене. Там отпечатался, не слишком заметный в полумраке клозета, мутно-кровавый след.

- Ненавижу мразей!

Лену теперь было не узнать. Лицо её стало чёрным от злобы.

Хачик пошевелил израненными губами. Хотел что-то сказать, но его ещё раз уткнули носом в стену.

- Заткнись!

Хачик молчал, ожидая, что произойдёт. Кровь стекала с его лица и капала на куртку. Лена переводила дыхание.

- А теперь - говори, - прошептала она, ещё сильнее вдавив ствол ему в ребра. - Говори, кто перестрелял редакцию "Дем. Кубани".

Хачик искренне удивился.

- Какая редакция? Какая Кубань?..

И получил физиономией в стену.

- Я тебе, сука, сейчас все мозги вышибу! - Лена чуть не задохнулась от ярости. - В сортире подохнешь!

Хачик молчал, он обдумывал. Потом его, вдруг, осенило:

- Ты - Артёмина.

Лена застыла. Отошла назад. Она затаилась, но молчание её говорило сейчас больше, чем любые слова. Хачик усмехнулся зло. Кровавые губы его жутко скривились.

- Ты уже в могиле, - произнёс он тихо. - Может ещё денька два по земле погуляешь, но долго ходить не будешь - точно. - Он помолчал, потом продолжил: - Я тебе ничего не скажу - даже то, что знаю. Хотя знаю я мало. Ты можешь меня сразу грохнуть - это тебе всё равно не поможет. - Он медленно покачал головой. Так качает врач, разговаривая с безнадёжным больным.

Несколько мгновений Лена не двигалась. Она и хотела бы - не могла. Потом проснулась. С силою съездила Хачику рукояткой пистолета по затылку, от чего тот почти потерял сознание. Потом обеими руками поймала его голову и колотила о стену.

- Заткнись, падаль! - шипела она, задыхаясь. - Заткнись!

Что-то где-то тихонько пропикало. Лена остыла. Опустила руки. Это были всего лишь часы. Они не понимали того, что здесь сейчас происходит и просто сообщили время. Лена отошла в сторону, прижавшись к углу. Посмотрела на свои руки. Пахло ужасно. Всё тут было посыпано какой-то зловонной гадостью, которая должна была забить тяжкий запах сортира. Но запах порошка не забивал, а только смешивался с сортирной вонью.

Сквозь мутно-сиреневый полумрак Лена различала: руки её были в крови.

Волна зашипела и тихо ударила в каменистый берег, разбросав в разные стороны мелкие солёные брызги. Лена подошла ближе и, сняв шлёпки, шагнула медленно в холодную прозрачную воду. Потом посмотрела вверх. Стояло раннее утро. Начало июля. На пляже в этот час было пусто.

"Наверное, вот так всё выглядело когда-то, - подумала Лена, - когда людей ещё не было." Когда-то, очень много столетий тому назад.

Море уходило до самого горизонта - насколько хватало глаз. Издалека долетали сюда крики перепуганных чаек. Над водой висели два неподвижных пуховых облачка, похожие на кротких, задумчивых барашков. Наверное, Адам и Ева были счастливы в этом своем райском Эдеме. Но только всё это теперь ужасно давно.

...Лена вышла из воды и присела на прохладные, ещё не согретые солнцем, камни. Поёжилась. Утренний ветерок тихонько, играючи, пощекотал её по спине. Потом убежал. Лена, не отрываясь, смотрела туда, где за бесконечной морской синью, скрывались далёкие неведомые берега.

- Не хочется подыхать? - шевелил Хачик окровавленными губами, медленно вставая на ноги.

- Тебе хочется? - Лена глянула на него и приподняла дуло. Палец лежал на курке. В глазах не было совсем никакого выражения. - Тебе хочется? - повторила она устало, целясь Хачику в лоб.

Тот, вдруг, наклонился, схватил руками живот и тяжело плюхнулся на грязный кафель. И, хоть лицо его было залито кровью, Лена увидела, как сильно он побледнел. На окровавленных губах проступила белая пена. На лбу сквозь кровь появились крупные капли пота. Лена убрала дуло.

- Что это? - шептал Хачик. - Что это?

Потом, вдруг, стих, замер.

- Сука... Она мне что-то подсыпала...

Лена не могла ничего понять, но чувствовала почему-то - Хачик не притворяется... Тот стоял на коленях и глядел неподвижно в мёртвую жгучую пустоту. Лена растерянно молчала. Хачик протянул руку.