ГЛАВА 35

Сосновый бор в Классе, в окрестностях Равенны,

9 октября 1550 года

Луны нет. Я с трудом различаю блеск самых больших волн на берегу.

Малькантон, напротив, пытливо всматривается в темноту, словно может без проблем определять, что впереди и какое расстояние нас разделяет. Трудно сказать, сколько ему лет — обветренное лицо моряка, с которого не сходит озабоченное выражение. Руки как у паука, и шрам, протянувшийся от глаза до плеча. Кто-то, должно быть, безуспешно пытался оторвать ему голову. Кто-то, скорее всего, очень пожалевший об этом. Малькантон, зона бедствий, северо-запад, откуда приходит непогода, губящая урожаи, штормы, топящие корабли. Если кого-то заинтересует его истинное имя, он вполне может отправиться на главную площадь Равенны, чтобы прочитать его, где оно выставлено на всеобщее обозрение вместе с ценой, назначенной за его голову.

И все остальные тоже могут похвастаться, как высоко их оценили. Мельга и Гуачин, братья Рази, больше года разыскиваются за убийство таможенника.

Тамбокк, не больше двадцати лет, с ангельским личиком и немереной силой. Законченный мошенник, унаследовавший от отца это ремесло вместе с ненавистью к властям и к священникам. Он скрылся от нас за стволом дерева — вглядывается в ночь за нашими спинами. Все звуки из соснового бора: стук и шелест ветвей — он распознает один за другим.

Эта узкая полоска из смешанных между собой земли и моря совпадает с границей. Она проходит между Венецией, Феррарой и Папским государством и в то же время остается ничейной территорией, где голову сломаешь от разных пошлин, таможенных сборов и налогов, которые все господа пытаются наложить на все товары, перевозимые транзитом или выращиваемые на этой земле. В результате, бедняки здесь угнетены больше, чем где-либо, а транспорт и торговля чахнут.

Именно поэтому все здесь занимаются контрабандой.

Все здесь знают каждую пядь земли на равнинном побережье от дельты По до Римини. Возможные места высадки, многочисленные молы, старые заброшенные каналы римских времен, дающие возможность проникать далеко на сушу, в глубь мшистых болот, простирающихся на многие мили под густым пологом девственного соснового бора. Настоящий лабиринт из комаров и воды, где лишь поставленные вне закона могут ориентироваться, не сходя с ума от ненадежных ориентиров и многочисленных, прекрасно замаскированных ловушек.

Не только далматинские купцы, но и венецианские заинтересованы в ведении дел с контрабандистами Романьи. Никакого бесконечного ожидания в портах, никаких непомерных налогов или таможенных сборов, никакого процента с оборота, который выплачивается местным «шишкам».

Все прячется очень быстро. В случае поимки контрабандистам не только грозит серьезнейшее наказание — они рискуют самой жизнью.

Но лишь благодаря этой невидимой торговой сети народ здесь не умирает от голода. Жизнь контрабандиста выбирают из-за мрачной бедности, из бессознательной, но прекрасно мотивированной ненависти, которую все и каждый в этих местах питают к властям. Почти всегда речь идет о людях, которые уже обвиняются в каком-то преступлении, разыскиваются и вынуждены прятаться в чаще соснового бора, чтобы не попасться стражникам.

Здесь не найдется ни одной женщины, старика или крестьянина, который не защищал бы их, хотя бы своим упрямым молчанием. Потому что часть всего, что находится в обращении, регулярно распределяется между населением. Это и есть единственная таможенная пошлина.

Перед тем как епископ спускает с цепи сборщиков налогов, чтобы вытрясти из крестьян десятину с урожая, часть его прячется контрабандистами в многочисленных тайниках в лесу, чтобы сделать начисляемую дань менее тяжкой и обеспечить выживание общины зимой.

Именно это и произошло месяц назад, когда нагрянула свора стражников, которых науськивают на крестьян с каждым годом все раньше и раньше.

Именно Малькантон, Гуачин и Мельга были теми мужчинами, которые должны были доставить зерно в потайные склады на болотах.

Одной пращи и точного прицела вполне хватило, чтобы завоевать прочное доверие этих людей. Все, что потребовалось, это немного огня в крови.

Безлунная ночь. Мы затаились в ожидании сигнала факелов. Я, промокший и продрогший до костей, кутаюсь в плащ, а Малькантон не спускает с моря пристального взгляда.

Мельга, лоцман, уже подготовил лодку: весла в уключинах.

Его брат держит фонарь, готовый просигналить в ответ.

Тамбокк, кажется, даже уши развернул в направлении сосен.

Для них эта ночь означает начало нового дела, которое страшно их удивило и даже вызвало их любопытство.

Они и помыслить о таком не могли. Они смеялись. Задавали уйму вопросов. Запрещено? И почему? Именно этого никто из них просто не понимает.

Нет. Они действительно никогда не думали, что на контрабанде книг можно делать немалые деньги.

Дневник Q

Рим, 1 ноября 1550 года

Осталась еще одна последняя работа, которую надо сделать. Караффа приберег ее для меня. Столь же деликатная и важная, как и все остальные миссии. Возможно, даже в большей степени. Настолько важная, что он не может поручить ее никому, кто не заслужил такого доверия, а лишь самому достойному из своих воинов. Он знает, так как не раз подвергал меня испытаниям, что я постоянно делаю все с максимальной отдачей. После выполнения этой последней миссии я смогу наслаждаться заслуженным отдыхом, само собой разумеется, столько, сколько захочу.

Я принял это предложение с энтузиазмом. На этот раз старику не удалось прочесть мои мысли.

Поганые евреи, эти ненавистные паразиты, нераскаявшиеся убийцы Христа, всегда обращающиеся в истинную веру лишь для собственного удобства, лишь для того, чтобы продолжать извлекать выгоду из своих грязных делишек, сказал он. Зараза, поразившая изнутри весь христианский мир. Зараза, которую пора искоренить. И начать надо оттуда, где она пустила корни глубже всего.

В Венеции.

Он сказал, что благодаря моим отчетам вновь понял, что я и есть тот человек, который больше всего подходит для этой миссии. В действительности важность этого вопроса стала для него столь очевидной после того, как он прочел, какое богатство накопили семьи этих гнусных ростовщиков. Он уже какое-то время обдумывал наиболее подходящий способ решения проблемы, а теперь плод созрел, все готово, все договоры уже подписаны.

Принятие Индекса запрещенных книг на территории Светлейшей — очевидный признак того, что венецианские власти наконец-то поняли необходимость компромисса, отказавшись от спеси и чванства, которые всегда их отличали. И мотив вполне ясен: патрицианские семейства Венеции по горло в долгах, их благосостояние полностью зависит от кошельков банкиров, маранов. Долги такого размера можно погасить, лишь уничтожив кредиторов. Сделка свершается к взаимному удовлетворению: для Караффы — это демонстрация силы «Святой службы» в городе, где враждебнее всего относятся к вмешательству Рима, прелюдия к той железной власти, которую инквизиция собирается установить в каждой католической стране; для венецианцев — оздоровление финансов за счет конфискации собственности богатых евреев.

Механизм уже запущен. Инквизиция и венецианские магистратуры начали привлекать к суду отдельных второстепенных членов общины сефардов по обвинению в скрытом исповедовании иудаизма. Но есть и крупные рыбы, к которым трудно подобраться.

Для того чтобы подкопаться под них, нужен кто-то такой, как я. Некто с тридцатилетним стажем тайной войны за плечами, тот, кто может создать в различных слоях городского населения враждебность в отношении евреев, обвинив их во всех грехах и подготовив почву для всестороннего наступления, в которое ринется все общество.

Я воспринял его предложение с энтузиазмом.

Я скрыл свое удивление, узнав, что мое время продлилось.