Не имея возможности противостоять спиритуалистам числом, Караффа должен будет вселить мыслимые и немыслимые страхи в души колеблющихся.

Рим, 3 декабря 1549 года

Черный дым.[92] Двадцать один голос за Пола. Им нужно двадцать восемь, чтобы набрать необходимые две трети.

Как новости умудряются просачиваться наружу, всегда остается тайной, но, без сомнения, по крайней мере дважды в день они распространяются — точнейшие и детальнейшие.

Рим, 4 декабря 1549 года

Черный дым. Пол заполучил двадцать четыре голоса. Вероятность сговора высока, ряды смыкаются, но ходят слухи, что вот-вот прибудут французские кардиналы. Если Караффе удастся оттянуть выборы Пола хотя бы еще на один день, англичанин может оказаться не у дел.

Рим, 5 декабря 1549 года

Распространяются слухи, что Караффа выдвинул обвинение.

Не в лобовой атаке — это не его стиль. Скорее, было сделано предупреждение, предложение подумать, какой опасности можно избежать. Он конечно же изложил благожелательно настроенным слушателям, каким парадоксом, какой страшной проблемой станет избрание папой соавтора «Благодеяния Христа», книги, преданной анафеме Собором. Он, без сомнения, нарисовал этим старцам ужасающие картины войны между папами и епископами, уже пережитой церковью в прошлом.

Он посеял сомнения в тех, кто отвечал англичанину на его змеиную улыбку.

Голосование сегодня после полудня.

Он передал мне свое послание. Всего несколько слов, но и их вполне достаточно, чтобы представить напряжение старого театинца. Спиритуалисты заключили с тремя нейтральными кардиналами соглашение: если Пол получит двадцать шесть голосов, они тоже проголосуют за него. Если это произойдет, мне приказано немедленно отправляться к главе ордена доминиканцев.

Если это случится, это означает конец всему.

Голосование через час.

Нервничаю, убивая время.

Двадцать пять голосов. Им не хватило одного голоса, всего одного.

Они долго смотрят друг на друга.

Больше не поднялась ни одна рука.

Черный дым.

Рим, 6 декабря 1549 года

Французские кардиналы на конклаве. Теперь Полу не победить.

Мы висели на волоске, но он не порвался.

Рим, 14 января 1550 года

Полное истощение. Они сидят там взаперти уже сорок восемь дней. К соглашению так и не пришли: каждый день называют новые имена, даже те, о ком никто никогда и не думал.

Делаются ставки на тех, кому не пережить конклав. Облеченные громадной властью старцы, испускающие дух в собственных покоях, провонявших мочой и экскрементами. Представляю старческие лица, немощные тела, затуманенные умы. Идеальный вариант для Караффы.

Рим, 8 февраля 1550 года

Белый дым.

Nuntio vobis magnum gaudium. Habemus papam. Sibi nomen imposuit Iulius III.[93] Семьдесят три дня — для того, чтобы дождаться середины века и достичь компромисса, — папой стал архиепископ Джованни Мария дель Монте. Под именем Юлий III.

ГЛАВА 32

Феррара, 21 марта 1550 года

Мы молча проскальзываем в переулок, не оглядываясь назад. Останавливаемся, чтобы сделать вид, что болтаем, — нас никто не преследует.

Идем дальше до нужного дома — три удара, потом — еще один.

— Кто там?

— Пьетро и Тициан.

Дверь открывается — перед нами круглое лицо с курчавой бородой и остроконечными усами.

— Заходите, заходите. Мы давно вас ждем.

Он ведет нас через мастерскую, загроможденную инструментами и рабочими скамейками, пол засыпан стружкой, хрустящей у нас под ногами.

По лестнице мы поднимаемся в его жилище: нас ждут четверо, завербованные в прошлом году и перекрещенные Тицианом лично.

Плотник предлагает нам стулья, от которых пахнет свежеоструганной древесиной.

— Ты им все объяснил?

— Лучше, если ты тоже сделаешь это…

Я киваю прежде, чем он успевает закончить фразу.

Внимательно оглядываю их — почтительные лица.

— Все очень просто. Мы с Пьетро планируем собрать все общины на собор. Нам надо познакомиться друг с другом, знать, сколько нас. — Некоторые вздрагивают. — До сих пор я только крестил. Проповедовал и крестил, не прекращая этого ни на миг. Пьетро за последние месяцы обошел все великое герцогство и болота вдоль и поперек. А теперь пришло время собраться. А вам — внести в дело свою лепту.

Один из них, не смущаясь, прерывает меня:

— Когда?

Неодобрительные взгляды остальных, но я не обращаю на это внимания:

— Осенью. Где, мы еще решим. Но прямо сейчас надо отправиться в болота, чтобы установить контакт со всеми общинами отсюда до Абруцци. Каждое братство пришлет по два представителя. Место, которое мы выберем для собора, будет объявлено, как только все соберутся в Ферраре. Не стоит подвергаться бессмысленному риску.

Феррара, 21 марта 1550, часом раньше

— Зачем этот собор?

— Мы должны знать, сколько нас. Нам надо организоваться.

— Это опасно. Тициан, инквизиция…

— Инквизиции едва известно, кто я такой. О тебе не известно ничего, и, без сомнения, она и не подозревает, насколько нас много. Не волнуйся. Просто продолжай постоянно использовать мое имя — это единственное, что должны знать братья.

— Но, если одного из них схватят, ты первым и поплатишься.

— Я. Только я, и никто другой. Ты же их знаешь: их не интересуют прозелиты, им нужны ересиархи.

Мы оба смеемся.

— Да сохранит нас Господь, но собор увеличит опасность, что всех арестуют.

— Он будет проведен в подполье. Выслушай меня внимательно, Пьетро: именно поэтому я хочу, чтобы было только по два представителя от общины. Нас должно быть не меньше пятидесяти, но не больше сотни.

— А если мы просто подождем, посмотрим, какой будет политика нового папы? Мы не знаем, на чью сторону он станет: ревностных или спиритуалистов…

— Он не собирается становиться ни на чью сторону.

— Что?

— Он не встанет ни на одну сторону, я его знаю. Он не присоединится ни к одной из партий — это самый трудный путь, потому что ему придется угождать всем, а интересы одних противоречат интересам других.

— Как… Когда ты познакомился с папой?

— Еще до его избрания. Мы говорили с ним очень долго. Он разделяет нашу точку зрения по поводу инквизиции. Он против методов Караффы и его друзей. Он знает, что если развязать им руки, то пострадает множество невинных. Он обещал мне лично похлопотать перед генералом бенедиктинцев по поводу освобождения Фонтанини.

— Какого Фонтанини? Бенедетто из Мантуи? Автора «Благодеяния Христа»?

— Сейчас он вновь на свободе. Разве это не доказывает тебе, что стало чуть легче дышать? Мы должны провести собор как можно быстрее, до того, как status quo вновь нарушится, возможно даже, папе свяжут руки. Я почти уверен, что Юлий III с реформаторами, но он не может ни сказать этого, ни сделать чего-то в открытую, так как понимает, что его избрание — лишь результат компромисса. Поэтому ему и приходится вести себя соответствующим образом. Как это ты там говоришь? Служить и нашим и вашим.

— Если ты считаешь, что это нужно, я на твоей стороне.