Он едва заметно кивает:
— Вам удалось уловить самую суть дела. Но уверяю вас, это не так просто, в особенности сейчас, когда папа болен и в Риме даже в воздухе ощущается, насколько тяжелыми будут переговоры. Для того, кто хочет остаться нейтральным, непросто уйти от конфликта. Любой поступок, даже совершенный из простого милосердия, сегодня будет истолкован как поддержка той или иной стороны. Для того, кто хочет избежать наказания невиновных, единственный способ достичь цели — взывать к милосердию и здравому смыслу Отцов Церкви.
Я прерываю его:
— Поступки, совершенные из простого милосердия, тоже могут многое значить.
Он смотрит на уже затухающее пламя, словно ищет там что-то. Вид у него смиреннейший и усталый.
— Я хорошо знаю главу бенедиктинцев. — Бесконечно долгое мгновение кажется, что ему нечего больше сказать. — Письмо в Монте-Кассино еще относится к тем вещам, которые я пока могу себе позволить…
— Это уже будет очень многое.
— А теперь мне кажется, я смогу заснуть.
Вполне недвусмысленный намек. Пора прощаться.
— Ваше преосвященство, ваше великодушие — редкая вещь в нынешние времена. Не многие из святых отцов нашей церкви согласятся говорить с незнакомцем в глухую полночь, не говоря уж о том, чтобы удовлетворять его настойчивые просьбы. Меня зовут…
Он поднимает руку:
— Нет. Завтра епископ Палестины уже не сможет позволить себе подобной фамильярности, как в эту ночь. Уж лучше оставайтесь просто страдающим от бессонницы эрудитом, который составил мне компанию этой ночью.
Дневник Q
Витербо, 25 июня 1549 года
Фарнезе умирает. Это может произойти и завтра, и через три месяца. Страсти в переговорах накаляются день ото дня по мере того, как жизнь оставляет изможденное тело Павла III.
Баланс сил не в пользу ревностных. Реджинальд Пол — лошадь, на которую сделал ставку сам император, и его слава выросла до небес. Этот защитник веры, кажется, в состоянии объединить многих. Если конклав соберется завтра, исход игры будет решен. В этом случае паутина интриг, которую Караффа плел все эти годы, будет разрублена одним ударом. Победит его основной соперник в борьбе за папский престол, выбранный его злейшим врагом — императором. Нельзя терять ни единого дня: Караффа торопит французского союзника предпринять ответные шаги. Он хочет сохранить status quo, замедлить темп и начать игру заново.
Король Франции, Генрих II, следуя примеру собственного отца, возобновил союз с протестантскими князьями. Караффа побуждает его продолжить и войну, но нам оказывают сильнейшее сопротивление: финансы страшно расстроены, соотношение сил внутри страны внушает тревогу, король все больше и больше отворачивается от событий в Италии. Глава «Святой службы» должен продемонстрировать все свое искусство, чтобы изменить результат игры, который может стать для него фатальным.
В воздухе явно ощущается: вот-вот должны быть сведены счеты. Тот, кто победит, без сомнения, поспешит избавиться от соперника. Ведутся самые интенсивные подсчеты: каждый голос может оказаться решающим. Все обещают всем золотые горы. Распределяемые привилегии и оставшееся время — решающие факторы в этой партии.
Караффа, должно быть, переживает тяжелый момент, когда судьба явно улыбается столь ненавистному императору: кажется, можно физически ощутить его мрачное настроение и ледяную решимость. Здесь, в Витербо, напротив, лица людей напряжены значительно меньше, распространилась уверенность в том, что неминуемо будет сжато то, что было посеяно издревле, как они любят называть ожидаемый ими финал. Англичанин раздает улыбки и немногочисленные краткие фразы, в то время как внутри у него все кипит от восторга.
Витербо, 7 сентября 1549 года
Фарнезе умирает долго. Спиритуалисты топчутся на месте, их улыбки становятся все более натянутыми: ожидание изнуряет их. Они боятся событий, способных нарушить существующий баланс, который пока что в их пользу. Они боятся — никто и не скрывает этого — любого шага Караффы.
И у них существуют на то причины. У старого театинца всегда найдется в запасе секретное extrema ratio[90] оружие в войне, которую он не может проиграть, — «Благодеяние Христа».
Если не останется другого выхода, он использует его без малейших колебаний. Он дал мне распоряжение глядеть в оба, но свои планы пока держит в тайне.
Он может использовать «Благодеяние» для лобовой атаки на Пола и спиритуалистов, обвинив англичанина в том, что он является действительным автором книги, преданной Собором анафеме. Он может задавить нескольких мелких рыбешек из витербоского круга, чтобы заставить его исповедоваться и признаться в собственных грехах. Но ему придется сделать это сейчас, что означает подставиться самому. Это будет весьма рискованно, а Караффа не любит подставлять себя под вражеский огонь. Насколько я его знаю, он найдет другой путь: будет распускать слухи, все более и более навязчивые, все более и более подробные, о возможных последствиях восхождения Реджинальда Пола на Святой престол. Папа, поддерживающий доктрины, преданные анафеме Тридентским собором… Картины разложения и распада, мрачные знамения, предвещающие устрашающий, неразрешимый конфликт, трагическое ослабление Римско-католической церкви, полная ее зависимость от светской власти — от императора.
Печальная картина, которая должна устрашить многих, перетянуть голоса избирателей на противоположную сторону.
Караффа лишь тогда вступит в игру, когда конклав будет идти полным ходом, и лишь в качестве того, кто обеспечит порядок и высшую справедливость. Караффа Поборник Справедливости и Сторонник Мира.
Мне страшно смешно от этого.
Рим, 10 ноября 1549 года
Павел III Фарнезе мертв. Одна из самых влиятельных династий в Европе прекратила свое существование.
Длительная агония, а теперь все затаили дыхание, словно в предчувствии чего-то неминуемого. Вопрос больше не в том, какая семья будет в будущем держать бразды папской власти, не это сейчас поставлено на кон. Ставка слишком велика — роль Римско-католической церкви, концепция власти, которую она будет осуществлять. Мы пришли к концу эпохи и к глубочайшей конфронтации двух фракций, двух противоположных концепций христианства.
Бесспорно лишь одно: вернуться в прошлое невозможно.
Больше нет знатных семейств, которые будут сменять друг друга, заключая династические союзы и порывая между собой отношения, осталась только необходимость поддерживать равновесие между множеством сил, институтов, систем и новой реальностью, которая постоянно возникает вокруг. Лютеранская церковь, кальвинистская со своими последователями, инквизиция, благотворительные ордена, иезуиты с этим пресловутым Игнасио,[91] который никого не оставит в покое. И все это перед лицом превратности судьбы целых империй, королевств, княжеств.
Поэтому даже такие злейшие враги с полностью противоположными взглядами, как Караффа и Пол, понимают, что церковь должна стать чем-то иным, нежели она была до сих пор. Они смотрят вперед, гораздо дальше старых моделей и прежних образцов.
Рим, 29 ноября 1549 года
Кардиналы собрались на конклав. В закоулках Рима делают ставки на фаворита, Пола.
Я поставил на противоположную сторону.
Следуя распоряжениям Караффы, я обхожу группы священников, клириков, просто любопытных и зевак, игроков и простолюдинов, толпящихся на площадях. Я дезориентирую их с помощью болтовни об истинных авторах «Благодеяния Христа». Я далеко не одинок.
Спиритуалисты постараются разыграть партию как можно скорее, используя задержку французских кардиналов. Их путь труден, как по морю, так и по суше, он проходит по землям императора, мешающего их прибытию.