Капитан и первый помощник разбрелись по своим делам, только целитель задержался, оставшись со мной.

— Как вы уживались?

— Да вполне прилично уживались, — пожала я плечами. — Чуть-чуть гадостей, несколько намеков на оскорбление, откровенное хамство, ну и так по мелочи.

— Да? Я, если честно, опасался оставлять вас вдвоем.

— Опасался? Почему? — совсем немного удивилась я. — Отношения у нас и, правда, немного напряженные, но это не повод для опасений. Люди мы взрослые, уж как-нибудь умудрились бы не убить друг друга.

— Взрослые-то, взрослые, — возразил целитель, — только ведете себя как дети, постоянно за какую-нибудь мелочь уцепитесь и раздуваете скандал.

— Да… — как-то мне вдруг стало грустно. Лим прав: что я, честное слово, как дитя неразумное, мне глупость скажут, а я вместо того, чтобы промолчать, только масло в огонь подливаю. Капитану-то это простительно от несильного ума, а у меня оправданий нет.

Да что я, перед кем-то оправдываться должна! Ерунда какая!

— Будь спокоен, Лим, я всеми возможными способами избегаю, и буду избегать раздражать вашего обожаемого Лорда Капитана.

— Ты не так меня поняла, — склонив голову на бок, проговорил Лиммерет. — Я ни в чем тебя не обвиняю. Скорее наоборот. И капитана я тоже не защищаю, даже слепой скажет, что по отношению к тебе он ведет себя с некоторым предубеждением.

— С некоторым, это слабо сказано, — улыбнулась я.

— Мне просто кажется, — не унимался целитель, — что, если бы ты попыталась его понять, хоть немного, многих проблем можно было бы избежать.

У меня даже дыхание перехватило, что можно было ответить на подобное предложение.

— Лим, ты чего говоришь!? Как я это сделаю? Это все равно что… понять надоедливого комара или злую собаку.

У целителя округлились глаза. Он воровато оглянулся по сторонам, словно боялся, что нас кто-нибудь услышит. Убедившись, что поблизости никого нет, облегченно выдохнул.

— Ну ты даешь! Хорошо, что капитан не слышал!

— Во-во, а я его еще и понимать должна.

— Нет, Мирослава, ты не понимаешь. Он совсем не плохой человек, просто как у всякого мужчины у него есть гордость.

— Ага, и я ее каждый раз задеваю.

Целитель обреченно вздохну, понимая, что так просто убедить меня не получиться. Но отступать в своем решении доказать мне, что капитан на самом деле неплохой человек, не собирался.

— Он конечно сложный человек, но у него на это есть причина.

— Сложный? Ну-ну. А по-моему простой, как сибирский валенок: если что не по его, сразу рычать.

— Простой, как что? — растерялся Лим.

— Да неважно, — быстренько решила я исправить свою оплошность. — Ты там про причины говорил, я внимательно слушаю.

— А разве это не очевидно? Ему всю жизнь приходиться бороться со своей второй сущностью. Возможности, которые достались ему от отца, не всегда управляемы. Стоит ему потерять контроль и… Ну, ты наверное видела.

— Да что вы носитесь с ним, как с драгоценным камнем. Ну, видела. И что дальше? Что в нем такого особенного? То, что умеет убивать одним взглядом? Или то, что летать может?

— Ты и это знаешь.

— Знаю. — Я не стала уточнять, к чему именно он это сказал, на мой взгляд, это было не так уж и важно. — Нет, я, конечно, могу понять, что не все спокойно к его крыльям относятся, но насколько я вижу, вам на это глубоко наплевать. Так чего же так холить и лелеять свои детские комплексы. Глупо.

Лим хотел возразить, но я не дала ему это сделать и продолжила:

— А то, что он ходячая катастрофа, так кто ж тут виноват. Нервы надо беречь, чтоб без повода не психовать, тогда и контролировать себя меньше придется. И совесть мучить не будет в связи со случайной кончиной оказавшихся рядом людей.

— Ты что, правда, считаешь, что все так просто? — удивился целитель.

— Нет. Конечно, нет. Но и усложнять тоже ни к чему.

— Так ведь ты сама и усложняешь.

— Я! — где же ты мое терпение? — Я-то каким образом это делаю?

— Ну не ты, а вы, — поправился Лим. — То есть ты и Рок. Ты меня слушать не хочешь, а ведь первый кто может пострадать, это ты и есть. Ты просто пойми, что это серьезно. У тебя замечательная способность с такой легкостью доводить его до крайности, как ни у кого другого.

Я устала от этого разговора. Казалось, мы ведем какой-то бесполезный спор. С одной стороны, он меня убеждает, что капитан хороший парень, с другой, говорит, что если кому и следует его опасаться, то это мне.

— Лим, о чем мы сейчас с тобой разговариваем? — устало заявила я.

Целитель опешил, похоже, он сам уже потерял нить разговора.

— Я пытался до тебя донести, что если бы ты его попыталась понять, то всем было бы лучше, а тебе безопаснее.

— Считай, донес. Дальше, как получится.

— Все же с тобой бесполезно разговаривать, — заключил целитель.

Я пожала плечами и улыбнулась. Может и бесполезно, особенно если тема разговора мне не интересна. У нас с капитаном временное перемирие: сейчас все спокойно, а если не сойдемся во мнении, снова разругаемся. Тут уж ничего не сделаешь. А переливать из пустого в порожнее, по-моему, ни к чему.

Бесшумно вынырнув из-за широкого дерева, появился Лльлевель.

— Доброго дня, — поздоровался он. Солнечные лучи золотили его волосы цвета древесной коры. Как всегда невозмутимо спокоен и чертовски очарователен. — Ирис поручила мне поговорить с тобой, Мирослава.

— Давай поговорим.

— Я предпочел бы сделать это без свидетелей.

— Хорошо.

Он протянул мне руку. Я быстро попрощалась с целителем и последовала за лесным эльфом, непривычно ощущая свою ладонь в его. Эльфы редко прикасались друг к другу, чаще к растениям, будто черпая из них жизненную силу. Может быть моя нелюбовь к прикосновениям чужих людей, объясняется именно тем, что я принадлежу к их роду.

Несколько поворотов и мы оказались возле лесного ручья, движению которого мешали разбросанные то тут, то там огромные камни. Вода несколько раз меняла направление, огибая каменные препятствия, и пробираясь вперед, к только ей известной цели.

Я присела на разогретую солнцем поверхность и подобрала под себя ноги. Эльф прислонился к стволу высокого раскидистого дерева, прячась в тени его кроны. Какое-то время он молчал и даже не смотрел в мою сторону. Я тоже не начинала разговор, по той простой причине, что просто не знала, о чем он хотел со мной поговорить.

— Ирис говорит, что ты собралась уходить.

— Откуда она знает?

— Она же глава клана. — Лльлевель сказал это с такой легкость и уверенностью в том, что по-другому просто не бывает. Эта убежденность передалась и мне.

— Да. Ухожу.

— С драконом. — Он не спрашивал, он утверждал. Но ведь это было очевидно.

— Ну почему с ним? Там еще с полсотни команды будет.

— Они тоже идут с ним. И ты идешь с ним. Подумай, Мирослава, с драконом!

— А что здесь такого? Вы что находитесь во вражде с драконами?

— Не в этом дело, — Лльлеваль смотрел на меня и никак не мог понять, почему я задаю такие странные вопросы. — Он — не один из нас, ты не можешь быть с ним.

— В каком смысле? — Я растерлась окончательно. Под осуждающим взглядом лесного эльфа становилось не по себе, хотелось оправдаться, хотелось, чтобы он понял. И это злило и раздражало. Я прикрыла глаза, успокаивая разбушевавшиеся эмоции. Потом снова их открыла и посмотрела в упор на эльфа. — Что значит, быть с ним? Между нами ничего нет, если ты это имеешь в виду. У меня просто с ним небольшое дело, которое нужно закончить.

— Какие дела могут быть у феи и дракона!

— Да обычные дела.

— Ты не понимаешь: он чужак, он не такой как ты.

— Я хорошо понимаю, что он не такой, как я. Мы даже пола с ним разного. Только что это меняет?

Казалось, мы разговариваем на разных языках. Я смотрела ему в глаза и понимала, что все, что он говорит, для него само собой разумеющееся. Он пытается рассказать мне прописные истины, а я их не понимаю, и это приводит его в недоумение. Между нами будто была стена. Мы не могли понять друг друга.