— Я бы тихонечко, тихонечко отошел от тигрят, назад шел бы по чистым местам, минуя чащи.

— А ночью?

— Что ночью? Ежели я не тронул тигрят, на кой я тигрице?

— Молодец, ястри тя в нос! Правильно. Я тоже не тронул ее тигрят, и разошлись мы мирно. Да и зачем мальцов бить, всяк зверь в тайге к месту.

Закат потух. В чащах замерцали первые светлячки. Вот два из них спарились и ровно летели, мерцали холодным светом, будто глаза волка. Тишина. Вдали слышался рокот переката, назойливо наседала мошка. Первобытность и покой. Макар продолжал:

— Дело было так: шел я как-то с пасеки без оружия, в руках у меня были сапожные колодки. Нес домой, чтобы ичиги пошить, иду тропкой, вышел на полянку и гля, навстречу идут два красных волка. Увидели меня, шерсть дыбом, оскалили клычины. М-да. Гришка, скажи, кто есть красные волки?

— Красные волки — самые злые волки в тайге. Они мельче серых, но могут и среди лета напасть на человека. С осени сбиваются в стаи и секут скот и зверя почем зря. Серые же собираются в стаи только в гон.

— Верно. Красные волки — самые ловкие волки. Однажды на моих глазах они растерзали бурого медведя. Навалились всем скопом и придушили. А вот серые медведя стороной обходят. Потому и надо при встрече с красными волками быть осторожным. Что бы ты сделал, Федьша?

— Стал бы стучать колодкой об колодку! — подал голос один из будущих охотников.

— Верно, так я и сделал: не побежал, а начал стучать колодками, кричать и первым двинулся на волков. Подались они от меня, в сопку сиганули, и я туда, чтобы их подальше отогнать. Для чего я такое делал? Чтобы спину зверям не показывать. Простой пример: побегите вы от малой собачки, она за вами вслед бросится, мол, боятся, знать, она страшна. Вот и медведь чаще со спины бросается, но тот особливо глаза человеческого боится, потому и сдирает с головы человека кожу. Всякий зверь страшится человеческого глаза. Спытайте это на кошке дома, смотрите ей в глаза, она не выдержит и тут же отвернется. Страх — штука прилипчивая, струсил — пропал. Струсь я тогда, разорвали бы меня волки, хоть и время было осеннее. Страх есть у каждого, но страх ли это? Ежли кто мне скажет, что он ничего не боится, с таким в тайгу не пойду, он непременно удерет при первой же опасности. Все боятся, но здесь главное — не терять голову. Говорят, заяц трус. Но трус ли он? Защищаться ему нечем. Одно у него спасение — в ногах. Тигр, говорят, храбр, но так ли это? Прежде чем тигренок станет умным и храбрым, мамаша три года водит его за собой, учит зверя добывать и не бояться… Медведь тоже не трус и много умнее тигра, но и его ежли пугнуть, драпака даст. А вот трусливы ли волки? Думаю, что это самый храбрый зверь в тайге, самый умный и самый осторожный. Можно годами ходить и волка не увидеть, если он чует, что ты идешь с ружьем. А без ружья вышел, то извольте, он тут как тут. Будет стоять и скалить зубы. Хитрый зверина. Жил у меня заяц, скоро он понял, что я его защита, так он стал загонять Жучку под крыльцо; бывалочи, начнет ее молотить лапками, так что собака ажно визжит от боли. Храбрый заяц стал, потому как понял, что ему некого бояться.

— Дядь Макар, а рысь опасна ли?

— В тайге опасных и неопасных зверей нет. Все чуть да опасны. Меня один раз едва козел не забодал. Стрелял я в него, заднюю ногу пулей перебил, козел убегать. Я за ним, догнал, не стал патрон тратить на него, схватил за рог, а второй рукой нож достаю, ружье в сторону поставил, а он как двинет меня рогом под бок, я и сел назад. Второй рукой за рог поймался. Козел прет на меня, рога перед лицом мелькают, вот-вот всадит их мне в шею. И сижу я неловко, не могу свалить козла на бок. Начал звать на помощь друга. Прибежал он, в упор саданул козла. А я упал на траву и отдышаться не могу. Во, значит, и козел страшен, коль без ума к нему подходить. А рысь и того больше. Затаится на дереве, смешается с листвой, попробуй заметь. Но ты должен ее заметить, не то беда. Сиганет на спину, и пропал. В тайге главное не ходить одному — упал ли, ногу подвернул, особливо зимой, то и пропал, зверь навалится, и помочь некому.

— А почему вы всегда один?

— А потому что единомышленника нет. А разве можно ходить с человеком, коль у него другая думка в голове?.. А вы, как дорастете до охотников, ходите парами. В ваши годы друга можно найти. Ну, а теперь марш по домам. Скопом пять верст быстро отмашете, да маленьких не бросайте. Буран вас проводит. Не бойтесь. Разговор о страхе мы уже затвердили. Кто шибко боится, может у меня ночевать.

Но после такого урока даже самый маленький, пятилетний Семка, и тот отказался ночевать у Макара, смело пошел с ватагой. Впереди — Буран, он точно выполнит наказ Макара и проводит детей до Ивайловки…

Так и жил Макар. Привечал детей, звал в гости взрослых. К нему шли, ели, пили, «транжирили» мед, как говорил Хомин. Но Макар рад, что его не обходят люди, и жил он для людей.

И все же наговоры Кузихи сделали свое дело. Шли к нему люди с опаской, прежде чем перешагнуть порожек поскотины, творили молитвы, чтобы отвести от себя дьявольское наваждение.

Макар и Буран с радостью встречали гостей. Макар с улыбкой, Буран незлобивым лаем, к каждому ластился, скулил. Иногда спрашивали:

— А он злой ли?

— С чего ему злиться, хозяин покладист, и он в него. Для меня важен не просто пес, важно, с кем бы словом обмолвиться.

При этих словах гости ежились, косились на пса, но добродушный хозяин этого не замечал. Не догадывался старик, что он давно уже оговорен в народе.

Макар за зиму, после ссоры с Хоминым, снова добыл прорву пушнины. Продал добычу проезжим скупщикам, а все деньги раздал беднякам, себе чуть оставил. Узнал про это Хомин, приезжал, упал на колени, обнимал и целовал грязные унты Булавина, просил:

— Макар, милый, не отдавай деньгу голытьбе! Лучше мне отдавай! Молиться за тебя буду денно и нощно!

Тошно и противно было Макару такое видеть и слышать. Ведь Хомин вошел уже в силу, собирался строить паровую мельницу, поговаривали, будто его изберут волостным старостой.

— Прочь уйди. Работников кормишь плохо, скаредничаешь, платишь мало. Уходи, второй раз гоню, больше не приходи. Наши дороги на росстань пошли!

А зловредная Кузиха теперь уже на каждом перекрестке твердила, что Хомин продал душу дьяволу, Макар его околдовал. Теперь вот другим дает за так деньги — тоже неспроста. Но как бы там ни было, бедняки не отказывались от Макаровой помощи.

4

Четыре года прошло с тех пор, как Макар Булавин подобрал Бурана в тайге. Пес стал больше любого волка. Один брал молодых кабанов, двухгодовалых изюбров. Догонял свою жертву, крепко хватал за бок, что есть силы тормозил лапами, изюбр осаживался; потом пес резко отпускал зверя, тот тыкался мордой в снег, Буран прыгал ему на шею. Стискивал мощные челюсти, раздавался истошный рев, потом наступала тишина…

Случалось охотникам видеть, как берет зверя Буран, и эти умные таежные люди тут же впадали в суеверный страх, твердили: «Так может сделать только дьявол, простой собаке это не под силу будет».

А Кузиха продолжала подливать масла в огонь:

— Мой Кузьма видел, как эта дьяволина задавил огромадного медведя. Что ни говорите, это черт, а не пес. Кто видел, чтобы собаки давили медведей?.. Хомин и другие богатеют от его дьявольской силы.

— Помолчала бы, Кузиха, сами-то вы кто? Дьяволы и мироеды! — осаживал Кузиху Шишканов. — Макар — самый правильный человек, только одного не может понять, что его помощь иным идет во вред.

— Мы своим горбом все это нажили.

— Это так, никто не спорит, а теперь чужими руками гребете жар из загнетки.

Макар не слышал этих разговоров, знай бродил себе по тайге, добывал зверя. Однажды шел он в сторону Полынихи, чтобы там проверить ловушки. В тайге стояла морозная тишина. Над проталинами висел густой пар. Сопки подернулись куржаком, покрылись изморозью ели, кедры. Поскрипывал снег под унтами. Пес бежал впереди Макара и обнюхивал беличьи следы. Скоро он бросился в сторону, залаял. Макар повернул на лай — зачем оставлять белочку, сгодится. Вошел в гущару ельника и тут спиной почувствовал, что кто-то на него смотрит. Поднял голову, круто развернулся и увидел в развилке старой ели барса. Его светло-рыжее, в темных пятнах тело напружинилось — зверь готовился к прыжку. Макар сдернул с плеча бердану, но было поздно. Барс уже ринулся на Макара в распластанном полете. И в ту же секунду пес сильно ударил лапами в спину Макара. Старик отлетел головой вперед, зарылся в снегу, но тут же вскочил и увидел, как, поднимая клубы снега, дрались пес с барсом. Зверь был крупнее пса, почти полтора метра длиной. Но Буран не уступал ему. Однако у Бурана были только клыки, а барс рвал пса зубами, сильно ранил когтями. Макар, не раздумывая, прыгнул в эту свалку, ударил ножом барса, барс взревел, хватил охотника за рукав дошки, вырвал клок и ранил руку. Но человек и собака оказались сильнее зверя.