Примчался к хану Карагул

И Конурбаю сообщил

О том, что хитрый Алманбет

Угнал кыргызский весь табун.

— Предателя и беглеца

Насквозь я проколю копьем

Или схвачу его живьем!

Связав, на площадь приведу,

Башку прилюдно отсеку! —

Взревел во гневе Конурбай.

В ущелье узком с двух сторон

Таились Алманбет, Сыргак,

Чтобы устроить там завал,

Дружину сверху перебить,

А Конурбая самого

Живым в заложники схватить

И Эсенхану предложить

Взамен без боя сдать Бейжин.

Чубак, примчавшись в Тал-Чоку,

Увидел снова весь Китай.

Вдали от города Бейжин,

Подняв столб пыли за собой,

С своей дружиной боевой

К ущелью мчался Конурбай.

И эр-Чубак во весь опор

К Манасу бросился назад.

— Проснись, мой хан! — кричал Чубак,

Но спал как мертвый эр-Манас.

Пытаясь разбудить его,

Взяв голову, напрасно тряс,

Под мышкой даже щекотал.

Отчаявшись вконец, Чубак

По заду хана своего

Камчой ударил что есть сил —

И лишь тогда батыр Манас

От сна глаза свои открыл.

— А что случилось, мой Чубак? —

Спросил он, зад свой почесав,

С упреком глянул на него,

Проснулся будто на джайлоо.

— Алма, Сыргак окружены!

А ты храпишь и видишь сны,

Как будто там, в Таласе, ты

Лежишь в объятиях жены! —

Во гневе заорал Чубак.

И вот помчалися они

На помощь к боевым друзьям,

Чтобы Сыргак и Алманбет

Не угодили в плен к врагам.

В ущелье узком вдоль реки

Рубились, жизни не щадя,

Кыргызских два богатыря.

А к ним уже со всех сторон

Ползли китайцы по горам,

Чтобы кыргызов взять в полон.

Увидев это, хан Манас

Сыргаку приказал скакать,

Скорее сообщить своим,

Чтоб все кыргызы как один

Пошли походом на Бейжин.

Загнав коня в десятый пот,

К своим примчался эр-Сыргак,

Но, кроме слов «Ава! Ава!»,

Не мог он ничего сказать —

Забыл от страха все слова.

— Ты что, мой доблестный Сыргак,

В штаны от страха наложил?

Немедля дух свой собери

И весть нам поскорее дай! —

Потребовал старик Бакай.

— Нашли мы наших лошадей,

В табун пустили жеребца,

И наш отважный Карткурон

Повел коней всех в Каркыра.

Но тут проклятый Конурбай

Нас окружил со всех сторон.

Боюсь, пока мы к ним дойдем,

В живых батыров не найдем! —

Поведал в страхе эр-Сыргак.

— Сыргак, немедля замолчи!

Не должен слышать здесь никто,

Что Алманбет, Чубак, Манас

Там в окружении сейчас!

Услышат если эту весть,

Войска мы не удержим здесь.

Как зайцы, разбегутся все.

Из них, поверь мне, ни один,

Не выйдет с нами на Бейжин!

И вот Сыргак и эр-Бакай

Спокойно двинулись к войскам.

И рассказал им эр-Сыргак,

Что Чет-Бейжин у нас в руках,

Что Конурбай и Нескара

Манасу бросились к ногам,

Богатства предложили нам,

Красивых девушек и вдов,

А чтоб забрать все это вдруг,

Нам просто не хватило рук, —

Закончил весть свою Сыргак.

И тут же с криками «Ур! А-а!»

К Бейжину бросилась орда,

Побольше чтоб себе урвать,

Попить, поесть и погулять.

И стяги над собой подняв,

Под громкий добулбасов бой,

Под звуки чоор, керней, сурнай

Пошли кыргызы на Китай.

А здесь Манас, Алма, Чубак,

Зажатые в крутых горах,

Попали в тесное кольцо.

Войска свои вели сюда:

Свирепый воин Мурадыл,

И в красной шапке Нескара,

А с ним калмыцкий хан Ушан,

И хитроумный Борончу,

Воительница Оронгу,

Глава калмыков хан Жолой,

Мантукский воин Бозкертик.

И копья, словно лес густой,

Сверкали сталью голубой,

И стяги тридцати родов

Взметнулися над головой.

Вверху синеют небеса,

Внизу бурлящая река,

Куда ни глянь — враги везде,

И нет спасения нигде.

Кыргызам предложил Конур:

Напрасно кровь не проливать,

Манасу мирно сдаться в плен,

И Алманбета им отдать —

Тогда Манаса и чоро

Они не будут убивать.

Но чтоб войска свои Манас

Увел без боя в свой Талас.

— А если не согласны вы,

Захватим в плен мы вас живьем,

На плахе головы снесем! —

Кричал батырам Конурбай.

Сказал Манасу Алманбет:

— Нам выхода иного нет.

Мой хан, к китайцам я пойду.

Пусть рубят голову мою!

Зато Чубака и тебя

От верной гибели спасу!

— О чем ты говоришь, мой друг?

Мне непонятен твой испуг.

Мы будем биться, Алманбет!

И лозунг мой сейчас и впредь:

«Или победа, или смерть!» —

Таков Манаса был ответ.

И тут, как муравьи земли,

Как тьма голодной саранчи,

Враги по склонам поползли.

И трех батыров наверху

Достигли первые ряды.

И дали бой богатыри!

И кровь ручьями потекла,

И сотни выпущенных стрел

Впивались в щит и гнули шлем.

Но силы были неравны:

Теснее замыкался круг,

Чтобы забрать батыров в плен.

И тут нежданно грянул вдруг,

Как гром небесный, добулбас —

И видит там, внизу, Манас:

Как горный селевой поток,

Как мощный ураган степи,

Готовый все с земли снести,

Под кличем яростным «Ура!»

Идут кыргызы на врага!

Дрожит китайская земля.

Под стягом родовых племен:

Глава казахов хан Кокче,

Батыр кыпчаков эр-Тоштюк,

От Андижана Санжибек,

Глава эштеков Жамгырчи,

Ташкентец юный Бокмурун,

А рядом доблестный Урбю,

И сорок воинов-чоро,

Которых в бой ведет Кыргыл,

За ним Бакай и хан Кошой

Ведут войска на смертный бой.

С утра до ночи шла резня,

И с ночи снова до утра

Рубились, жизни не щадя.

Из трупов высилась гора.

И кровь от битвы роковой

Лилася красною рекой.

И всюду стон, проклятья, крик,

Не отличишь чужих, своих.

Жолоя эр-Чубак настиг,

Копьем насквозь его пронзил,

Но тут китайский хан Ушан

Чубаку в бок копье всадил.

А подоспевший Алманбет

Ушану голову срубил.

Свой город вышел защищать

Гигант китайский Мадыкан,

Но тут же, угодив в капкан,

Убит был грозный великан.

Нашли на поле смерть свою

И Музкиндик, и Ылама.

И вот сошлись лицом к лицу

Батыр Манас и Конурбай.

Манас взмахнул своим мечом —

И тот с пораненным плечом

Умчался в город Чет-Бейжин.

За ним китайские войска

Пустились в панике бежать,

И предводитель Нескара

Не мог бегущих удержать.

Кыргызы бросились вослед,

До стен догнали городских,

Но стража кованых ворот,

За стены пропустив своих,

Закрылась крепко от чужих.

Совет держа, сошлись в одном:

Бейжин замкнуть тройным кольцом

И дать войскам передохнуть.

Когда устроили учет

Все он баши и жуз баши,

И каждый доложил из них:

Погибших больше, чем живых.

И тут заметил Алманбет:

Среди живых Чубака нет.

Не мог представить он никак,

Что мог погибнуть эр-Чубак.

По всем ущельям и полям,

Где смертной бой кипел вчера,

Везде его искали зря.

А утром рано, чуть заря,

Чубак явился с Нескара.

За шею привязав к седлу,

Китайца вел на поводу,

За ним его дружину всю.

— Ты жив! А я тут слезы лью! —

Ликуя, хохотал Манас. —

Не ты ль, паскудный Нескара,

Набеги совершал на нас?

Погром устроил в Каркыра,

Пытался захватить Талас,

Убить пытался ты меня.

Теперь я вижу, дорогой,

Связали самого тебя! —

Злорадствовал батыр Манас.

— С победой ты закончил бой,

И волен здесь меня убить.

Но если сохранишь мне жизнь,

Готов я быть тебе слугой.

Открою я свою казну,

Красавиц юных подарю,

Отдам тебе весь этот край.

Прошу тебя лишь об одном:

Меня, Манас, не убивай! —

Взмолился пленный Нескара.

Манас был тронут, но потом

Поминки вспомнил в Каркыра —

И меч свой вынул из ножон.

Но за руку его схватил

Стоявший рядом Алманбет:

— Он может пригодиться нам,

Когда за хана Нескару

Предложит выкуп Эсенхан!

Решили, что пойдут в Бейжин

Урбю, речистый Ажибай,

А переводчиком при них —

Манаса верный ашпозчу

Китаец-повар Шийкучу.

На троне ханском золотом

Их принял лично Эсенхан.

А слева-справа от него

И Айжанжун, и Кунжанжун

Стояли тут же и без слов

В поклоне слушали послов.

Китаец-повар Шийкучу

Служил Манасу много лет.

Он Эсенхану рассказал,

Что хан бурутов эр-Манас

Опасен, грозен и силен,

Завоевать способен он

Не только солнечный Китай —

Весь мир земной из края в край.

Чтоб город и людей спасти,

Был выход здесь всего один:

Пока не поздно, сдать Бейжин!

И с почестями Эсенхан

Манаса выехал встречать.

— Ты победил, батыр Манас!

Бейжин тебе передаю!

Людей напрасно не губи,

Святые храмы и дворцы

Прошу тебя, не разрушай!

Я трон тебе передаю,

Но просьбу выполни мою:

Живым отдай мне Нескару

И ханов всех, попавших в плен.

За павших воинов в бою

Я куну заплачу свою! —

Просил Манаса Эсенхан.

У ног Манаса расстелив

Расшитый золотом ковер,

Надев на голову венец,

Его подняли на руках

И в главный понесли дворец,

На ханский усадили трон.

И вот с китайской всей земли

К Манасу на поклон пошли

Калмык, китаец и манжу.

Дары богатые несли,

С улыбкой мягкой, лебезя,

Манасу в верности клялись.

Когда он в город выезжал,

Народ кричал и ликовал.

Манас был горд и убежден,

Что весь Китай им покорен!

Добился цели Алманбет,

О чем мечтал он столько лет:

Вернул владенья и казну,

Взял в жены деву Бурулчу.

Гулял на свадьбе Эсенхан

Как Алманбета тесть родной:

Забыв обиды и вражду,

Скрепились дружбой родовой.

И три жигита с Шууту

Помчались сообщить в Талас

О том, что взят и покорен

Китайский город Чет-Бейжин

И что на трон взошел Манас!

Услышав радостную весть,

Была не рада Каныкей:

— Взяв Чет-Бейжин, китайский трон,

Обрек себя на гибель он.

Пусть возвращается скорей —

Здесь сын родился Семетей!

А если вдруг погибнет там

Его отец, любимый мой,

Единственный ребенок наш

С пеленок станет сиротой, —

Рыдала горько Каныкей.

В Бейжин примчался Шууту,

Манасу сюйюнчи привез,

Что сын родился у него,

Что имя дали Семетей,

И что просила Каныкей

В Талас вернуться поскорей,

И что кыргызский весь народ

Своих родных с победой ждет!

Мольбе жены Манас не внял —

Он воинов своих собрал

И перед ними речь держал:

— Я строг был с вами и жесток —

Иначе поступить не мог.

И против воли вашей я

В поход повел вас на Китай.

Ценою крови и смертей

Мы перед родиной своей

Сыновний выполнили долг:

Повержен враг, лежит у ног!

Когда народ в стране един,

Врагами он непобедим!

Закончен боевой поход —

Переотдохнуть пора бойцам.

Молодоженам, старикам,

Кто болен, ранен был в бою,

Отныне волю я даю —

Пусть возвращаются домой!

Кыргыл с дружиной боевой

Пусть здесь останется со мной!

— Хвала, великий хан Манас! —

Кричали воины вокруг,

От слез не вытирая глаз.

Устроили прощальный той.

Затем Бакай, старик Кошой,

Отец Манаса бай Жакып,

Сын Элемана эр-Тоштюк,

Отец Чубака Акбалта

Навьючили на караван

В боях добытое добро

И двинулись в родной Талас,

Где ждали их уже давно.

Не знал доверчивый Манас,

Что сдача города Бейжин

Была уловкой, чтоб потом

Весь город окружить кольцом,

Призвать к оружью горожан,

Дворец Манаса захватить

И всех кыргызов перебить.

А хитроумный Конурбай

Велел оружие ковать,

Для стрел смертельный яд искать —

Конур ждал часа своего.

Узнав, что многие бойцы

С добычею в Талас ушли,

Ослабла стража во дворце,

Он за Манасом стал следить,

Чтобы пробраться и убить.

Слугу Манаса — Шийкучу

Сумел он тайно подкупить.

Калмык по имени Манжу

С макушки сбрил свою косу

И, как бродячий мусульман,

На голову надел чалму,

Взял в руку старую клюку

И, словно нищий, поутру

Пошел к Бейжинскому к дворцу.

А здесь лазутчик Шийкучу

Печеный хлеб ему подал —

И в тот же миг калмык Манжу

Помчался к хану своему.

Конур лепешку разломал,

И там, в записке, прочитал,

О том, что утром хан Манас

Выходит в сад читать намаз.

На этот ритуал святой

Он стражу не берет с собой,

И, в сад проникнув, в этот миг

Манаса можно загубить.

К дворцу помчался Конурбай.

Старик Кыргыл и Акаяр,

Что сторожили хан-сарай,

Заснули крепко на заре

И не узрели, как проник

Сам Конурбай на Алгаре.

А сад Манаса охранять

У Ажибая был черед,

Он знал, что ханский в сад никто

Через Кыргыла не пройдет.

Прижав копье свое к земле,

Сам Ажибай дремал в седле.

Читать предутренний намаз

Пошел к реке батыр Манас.

Он руки в воду опустил

И омовенье поутру

По шариату совершил.

В халате легком на плече,

В молитве утренней просил,

Поднявши руки к небесам,

Чтоб сохранил создатель сам

Его победы над врагом,

Живым домой вернул его,

Чтоб, наконец, увидеть там

Родного сына своего.