- Ты. Не смеешь. Трогать. Нашего. Ивана, — строго склонилась над ним массивная фигура в черных кожаных доспехах и схватила за горло. — И запомни. Меня зовут не Первый. Первый — это порядковое числительное. Мое имя — Кондратий. И я — свободный человек. И поэтому мне плевать на твое кольцо, на тебя, и на твоего жалкого царька. Понял?
Но второй помощник первого советника ничего не ответил, потому что еще за несколько секунд до приближения этого Кондратия его хватил другой Кондрат, который не произносил речей и не признавал переговоров и апелляций.
Гвардеец всмотрелся в молчаливого противника, увидел, что разговор их окончен, не начавшись, и победно оглянулся на друзей.
Но вдруг пальцы его задрожали, сами собой разжались, и он, покачнувшись, застонал и стал оседать на землю рядом с Сабаном.
Из груди Иванова защитника торчал меч.
А из раны толчками выходила кровь.
Кондратий улыбнулся и одним рывком выдернул меч из раны…
Иван почувствовал, как теплые, заботливые руки подняли его с мостовой, поставили на ноги и обхватили за плечи, чтобы он не упал.
- Колдун… — замотал он гудящей как загулявший улей головой и постарался вырваться из цепких объятий своей гвардии. — Где колдун…
- Кажись, кончился колдун, — успокаивающе проговорил ему на ухо обнимающий его человек, и по голосу он узнал Захара. — Его убил Кондрат. И сам погиб.
Царевич подумал, что чары Сабана пока не совсем рассеялись, потому что он еще слышит не то, что ему говорят, а что–то совершенно несуразное, повернулся к говорящему и, морщась, потому что даже звуки собственного голоса заставляли его буйну головушку отчаянно звенеть и кружиться, переспросил:
- Извини, я не расслышал… Кто погиб?.. Колдун?
- Колдун и Кондрат, — терпеливо повторил Захар.
- Кондрат?.. — недоуменно нашел неровным взглядом лицо Захара Иванушка. — Но вы же… он же… — он не любил слова «умрун» и старался избегать его всеми способами даже сейчас. — Как может погибнуть… гвардеец Костея?
Иван почувствовал, как со всех сторон его окружают его солдаты, как его руку жмут их руки — теплые, живые — и очнулся окончательно.
- Умрун, ты хочешь сказать?
- Мы больше не умруны, Иван…
- …И, тем более, не гвардия Костея.
- Мы — твоя гвардия.
- То есть, гвардия Лукоморья…
- И мы теперь настоящие люди.
- Как все…
- …как раньше…
- …как всегда…
- Эй, люди, — тревожно, но весело выкрикнул кто–то из задних рядов, — кто тут не бессмертный — поворачивайся живей! Стража собачья вернуться надумала!
- Пусть возвращаются, — недобро ухмыльнулся Панкрат и последовал совету товарища, на ходу отцепляя от ремня шестопер.
- Потолкуем, — сделал шаг вперед Лука, и в его правой руке в скудном свете умирающих факелов блеснул полумесяц лезвия трофейной алебарды.
Иван не тронулся с места.
- А Кондрат… — пораженный этим известием как мечом, который оборвал едва начавшуюся заново жизнь его гвардейца, он схватил Луку за плечо, пытаясь то ли остановить его, то ли удержаться на ногах, и с мучительным недоумением заглянул ему в лицо. — Этого ведь не может быть… Вы уверены, что он… точно…или…
Лука заботливо поддержал своего командира, отвел глаза и молча покачал головой.
- Они наступают!.. — выкрикнул за его спиной Захар, его крик подхватили другие, и Лука с алебардой наперевес кинулся занять свое место среди товарищей.
Иванушка схватился за левый бок, где должен был быть его собственный меч, вспомнил, махнул рукой и кинулся было подобрать что–нибудь из оброненного собакоголовыми, но вокруг него, ограждая стеной, ощетинившись алебардами, уже стояла его гвардия — Егор, Прохор, Лука, Назар, Спиридон, Наум…
- Вперед! Взять их!.. — прокричал команду злой голос из толпы перегруппировавшихся и собравшихся, наконец, с боевым духом стражников.
Правда, всё их вооружение теперь состояло из коротких мечей и засапожных ножей, и сей прискорбный факт действовал на боевой дух как булавка на воздушный шарик.
- Ага, взять!.. — жалобно отозвался другой голос, решительный настрой которого уже стал потихоньку испаряться. — Вот ты сам их и взять, чего стоишь–то!..
- Они уже нашего колдуна порешили!.. — донесся до них третий — нервный — выкрик из стана горе–вояк. — И глазом не моргнули!..
- Тем более им не будет пощады! — грозно сообщил первый голос.
- А если среди них тоже есть колдун?..
- Они ведь убили нашего–то?..
- Трус! Трусы!!! Вперед!!!..
- А если у них все–таки есть колдун?..
- Да хоть десять! Нас все равно больше!
- Но у них наши алебарды…
- Значит, надо взять их в окружение!
- В ближнем бою от алебард толку нет!
- А ведь и вправду…
- А если у них?..
- Да нет у них никакого колдуна!..
- Не стони уже, Берест!..
- Чего стоите? Вперед, я сказал!!!
И стражники не спеша, словно все еще нерешительно, рассредоточились, образовав почти полный круг с центром на четырнадцати лукоморских гвардейцах и лукоморском царевиче, и стали медленно его сужать.
- Когда дам команду — бросайтесь на них и рубите! Нас четверо на одного! — не совсем искренне, но очень громко проорал командир, и слегка воодушевленные стражники, не искушенные в хитрой науке математике, прибавили ходу.
Иван лихорадочно метнул взгляд вокруг себя в поисках хоть чего–нибудь, пригодного для отражения атаки собакоголовых, но единственным оружием в пределах его защитного окружения был меч колдуна в безжизненной руке Кондрата.
Лучшего оружия нельзя было и пожелать.
С мечом в руке и праведным гневом в груди, Иванушка раздвинул плечом своих гвардейцев и занял место среди них.
- Пусть возвращаются, — мрачно улыбнулся он.
И тут случилось невероятное.
Продвижение стражников замедлилось, а через несколько метров и вовсе остановилось.
Из рядов захлебнувшегося наступления сначала донеслись тревожные нечленораздельные выкрики, и вдруг, побросав мечи на землю, правый фланг начал бить себя руками и срывать плащи, панически вопя, а потом бросился на землю и стал по ней кататься с ревом и визгом.
Стражники с левого фланга в это же время сгрудились в одну белую и трясущуюся от неизъяснимого ужаса кучу и, позабыв про оружие, закрыли головы руками, зажмурились и, тихонько подвывая, опустились на корточки, словно околдованные.
Вокруг них стал собираться бурлящий белесый туман.
Гвардейцы непонимающе запереглядывались.
- Что это?..
- Что случилось?..
- Может, на них напали какие–нибудь насекомые?..
- Или змеи?..
- Или они сошли с ума?..
- А вдруг это заразно?..
- Или это какая–нибудь хитрость?..
Словно по наитию, Иванушка оглянулся на двери Пальца, остававшиеся у него за спиной, и невольно рассмеялся: темным силуэтом на бездонно–черном фоне дверного проема стояла Находка с горящей лучиной в одной руке и быстро–быстро перебирала над ней пальцами другой, что–то сердито бормоча при этом себе под нос.
Конечно, магия убыр!..
Стихия огня, реальность, данная в ощущении, и не зависящая от сознания, перенос перцепций с объекта на субъект, или как там выражался с ученым видом по этому поводу Агафон?..
Но, с другой стороны, это могло объяснить поведение только половины злосчастных стражников.
- Хм–м… — недоуменно перевел он взгляд с октябришны на правый фланг атакующих (вернее, атаковавших) собакоголовых, потом на левый, потом снова на нее…
Но размышлять о том, что произошло с его противниками, можно было и позже.
Например, после того, как они будут надежно засажены в какой–нибудь подвал.
Эта идея нашла горячую поддержку среди его отряда, и уже через пять минут несопротивляющиеся стражники были окончательно разоружены, загнаны в один из подвалов, наполовину заваленный старыми пыльными портретами давно позабытых правителей и царедворцев, и заперты на большой засов.