Запах крови — собственной и чужой, густой и теплый царапал ноздри. Интегрируясь с золой, и Саб-Зиро чудилось, что кровь и гарь — братья еще в думах Древних Богов… или Не-Мира.

Милина дернула Кейджевский аркан. Киноактер деревянно выпрямился, и в глазах у него было

(солнце… но солнце то чересчур оранжево, так аналогично кострам…)

Пред-затмение. Отсчет на секунды.

Луна восходит. И все оборотни покроятся шерстью, но пока клыки спрятаны под мягкой тканью, а когти — под кроссовками.

Милина взмахнула саи:

— Услышьте меня, изганники Внешних Миров!

Вой вызверился из жерла толпы, и маски визуализировали его.

— Услышьте, отверженные, — вещала Милина, черные ее волосы запрокинулись, треплемые ветром. А из зрачков струилась волчья луна. — Ибо сегодня — час торжества нашего! Нашего!

Снова гул. Эденийцы и другие изгоняют лезверуких выродков, но кочевники не столь и отличны от "цивилизованных" собратьев. Оргазмический вой — аналог экстаза от очередного "фаталити" Смертельной Битвы.

Генотип единый.

А стражи-веревки въедались все глубже. Маленькое страдание незаметно толпе, а то они б приветствовали его.

Стекло. Бечева была из стекла.

(черт, больно)

Рядом приглушенно кряхтел Джакс и шипел Лю. Китана насупленно молчала, хотя стекло прокусывало и ее.

Саб-Зиро снова переключился на действо: лучшего варианта не наблюдалось. На Кейджа… лучики солнца беспощадно скребли гранитную неумолимость лунных кратеров.

Безумие.

Милина воздела факел. Небо скособочилось под смрадным коптением.

— Узрите, народ степей, моего нового избранника, ибо ныне ему посвящено Празднество! — Милина сорвала поводок с Джонни, но кожаный ошейник стискивал мускулистую шею актера. И тот не пытался снять его. Милина распорола рубашку Джонни, она слетела невесомо и беспомощно. Матовой лунностью поблескивала кожа Джонни в чадных всполохах. Бисеринки пота — инкрустация изменения.

— Он, чье имя — Джонни Кейдж — смертный из Земного Царства, — голос Милины втягивался Роем — не ушами, но фаллопиевыми трубами. Лю Кэнг сплюнул. Стеклянные оковы окровавили синяк на животе, но он все равно сплюнул. Телепатия пропитала живое и мертвое, и он понял, что случилось с Кейджем.

— Он убил моего прежнего — Бараку, — без особой печали сказала Милина. — И я решила взять Защитника Земли взамен Бараки!

Саб-Зиро прикрыл веки.

(паучиха… еще один чертов суккуб, женщины — они все такие? Нет, Рокси была другой… любовь друга — и мой друг… но она — труп, а паучихи плетут стекло, и оно выгрызает вены…)

Кейдж покорно приблизился к Милине. Она целовала его вытянувшимися в хоботок губами, и чмокающие звуки показались знакомыми Саб-Зиро.

(она заразила его еще там, в Башне Канна… все это время он принадлежал ей… а еще — заманил нас в капкан-оазис)

Да. Неудивительно, что Джонни столь яростно набрасывался на Китану: органическая непереносимость. "Я прослежу за вами"… А на деле, следить надо было за ним.

Скверно.

Милина оторвалась от избранника, чтобы сплестись еще теснее. Алое безумие в сетчатке актера прогрессировало. Мутанты восторженно орали.

(Кейдж был хорошим парнем… но такова формула Древних Богов, что хорошие попадают в беду — и, как правило, "выхода нет" — последняя строчка любых книг)

— Что за чертовщина? — проговорил Джакс.

— ОТПУСТИ ЕГО! — взвыл Лю Кэнг. Парадокс: он недолюбливал Джонни, но теперь…

…Теперь лиловые ногти Милины сладострастно стискивали талию, предплечье кинозвезды, и она высасывала что-то из него

(душу! Душу!)

и Лю сквозь ужесточающуюся боль кричал о несбыточном спасении.

— НЕ СМЕЙ! — удавьи кольца стекла заставили Лю захрипеть.

Китана опустила голову. Прости, Лю — его не спасти. Луна проникла в его жилы слишком давно.

Из локтевых суставов Джонни с мерзостным скрежетом вырвались рогоподобные выросты, похожие на коралловые рифы. Его согнуло пополам, словно калеку. Он терзался куда хуже, чем спутники — от стеклистых червей-веревок.

Полнолуние — его полнолуние — было страданием. Но в конечном итоге, бытие Волка берет вверх, и оно — сладко, словно чужая смерть.

Толпа отплясывала. Саб-Зиро поймал себя на том, что ритм завораживает

(и я едва ли не завидую Кейджу?)

Судьба Джонни — лучшая, высочайшая точка наслаждения, ибо Зверь — это истинная сущность даже добродушного американца

(и неэмоционального Мастера Льда, а?)

и Зверь экстатически ревет, когда шерсть пробивается сквозь фальшь и гладкость морали.

Да свершится.

Джонни Кейдж наконец-то выпрямился. Зверь захватил его целиком, теперь актер был чудовищем. Лезвия торчали из его конечностей, тело мутировало в шершавую шишковатую корягу, напоминающую карагач. Милина довольно кивнула ему, и он заклацал шестидюймовыми клыками. Неожиданная вариация голливудской улыбки устраивала новых почитателей: кочевники выразили полный восторг.

Многая лета Оборотню. Многая лета Зверю.

Полнолуние — это бесконечность.

— Разве не прекрасен он — мой избранник? — Милина погладила Кейджа жестом хозяйки. — Он достойно заменит Бараку… Он будет моим любовником, вашим королем и шаманом. Он отлично исполнит все ритуалы. И начнем прямо теперь, с нашего маленького праздника.

— Верни его назад, сука! — ругнулся Джакс. Или Лю Кэнг. Саб-Зиро не разобрал, но сие ругательство — выстрел вхолостую. Джонни теперь — собственность Милины и один из монстров.

Ничего кроме.

Пользуясь остатками телепатии, он передал эту мысль. Или высказал вслух, из-за тамтамов и воплей номадов трудно что-то расслышать. Лю смерил его презрительным взглядом,

(чертов Лин-Куэевский циник!)

но стекло оков вновь зазмеилось в его плоти… и он мотнул растрепанными темными волосами.

Каждому свое. Милина забрала Кейджа себе, и не в их положении предъявлять иск.

— Я готов служить тебе, Королева, — проскрипел Кейдж неузнаваемым грубым голосом. Из глазниц струился багрянец, подобный небесам Не-Мира. Новоприобретенные лезвия оборотня щелкнули.

— Конечно, милый, — очередная улыбка-оскал. И, в толпу:

— Народ мой, какой судьбы вы хотите пленникам и врагам нашим?

Донесся нечленораздельный стрекот. Саб-Зиро предположил, что "отпустить с миром" в него не включалось.

Экс-Кейдж заржал. Милина осадила его косым взором… но она ухмылялалсь и сама.

— Жертвоприношение, — подытожила Королева. — Разумеется. Жертвоприношение. Оно свершится прямо здесь. Джонни!

Тот коротко поклонился. Скрылся куда-то, приволок огромный камень. Раза в три больше, чем мог бы поднять не-оборотень. Толпа нетерпеливо ухала, словно совы. Костры гротескно обрисовывали приготовления.

Черные мессы обладают особым очарованием… очарованием Искажения. Кейдж снова поклонился королеве, она удовлетворилась приготовительной работой.

— Мой народ, — Милина шагнула к беснующейся массе. — У нас есть четверо… четверо врагов, чью силу мы поглотим.

(поглотим силу? Что она имеет в виду?)

— Их мясо сладко, а кровь горяча, а еще они — Избранные своего мира! Они — сильнейшие их расы, и вот — в нашей власти они! Хотите ли вы впитать в себя мощь Избранных?!

Единодушный возглас. "ДА" в сточетырнадцатой степени.

(впитать… черт!)

Саб-Зиро вздрогнул. Каннибализм — вот, о чем высокопарно толкует Милина. Их попросту сожрут, как шашлык. Проще некуда. Вполне в стиле мутантов Внешнего Мира.

— Мне! Мне! — зарычал Кейдж.

— Конечно, мой милый, — с лаской охотящейся пантеры отвечала Милина. — Тебе — самые сладкие кусочки… мы разъедим сердца жертв, и это — символ нашей любви, правда?

— Я хочу убивать, — заскрежетал лезвиями оборотень.

Стеклянные веревки добрались до артерий. Невыносимая боль добавляла вязкой тины-беспомощности. Саб-Зиро прокусил губу, пытаясь вывернуться, ему удалось чуть сдвинуть какой-то виток… но несколько новых вросли глубже.

(обидно, очень обидно… едва ли не хуже, чем сдохнуть с голода в Не-Мире… ешь, чтобы быть съеденным — вечный цикл, но неприятно вкручиваться в него подобным образом)