В предместьях — пожары. Цитадель в их отсветах кажется колеблющейся. В улицах — волнующееся народное море. За городом — неумолчный гул бурлящей страны. Площадь вокруг Цитадели пуста. Три магистральных трассы, сходящиеся к ней, черны от народных толп.
В устье одной из трасс — Господин в сюртуке. За ним — группа мужчин в котелках и в крахмальном белье, но в валенках. Дальше виднеются шляпы мужские и даже дамские, со страусовыми перьями.
Господин в сюртуке, грозя Цитадели кулаком
Предатели… Как близок был Босфор —
Наш семафор!
Он вопиял пред Богом и людьми:
О, Русь, возьми!
И что ж теперь? Наг даже отчий дом…
Перед судом
Эпох грядущих — этих парвеню
Я обвиню!
Говор позади
— Энергичней, смелей! За страну
Едините же нас!
— Ну же, ну!
— Дар, профессор, вам дан: жечь сердца.
Пепелите же их! до конца!
В устье другой трассы — Человек с горящим взором, во френче. За ним — вооруженный отряд, дальше — толпа.
Человек во френче, размахивая шпагой
Где ж обещанье — мужикам —
землю?
Поганят все: святой ли храм,
дом ли.
Бесчестят всех: мужик, купец,
поп ли, —
Дворец, прекраснейший дворец —
в пепле!
Крики позади
— А сулил разломать крепость!
— Глыбы рабства раскидать в пропасть!
— Не простим мы себе глупость…
— Не хотим из Руси выпасть!
В устье третьей трассы — Человек, обвешанный гранатами, зацепился за фонарь. Позади — галдеж, ругань, дробь чечетки, взрывы хохота.
Человек на фонаре, грозя Цитадели наганом
Всяких диктаторов хрястни, народ,
оземь!
Воля в сердцах колосится, как, брат,
озимь!
Вправе любой на шелка из дворцов,
жемчуг,
Каждому — все: кюрасо! огурцов!
Женщин!
Кто-то позади, подхватывая
Бей фонтаном, кюрасо!
Ум, ходи, как колесо!
Хоросо, брат, хоросо,
Весело!
Город, гудом загуди!
Город, сбродом загалди!
Сброд, плакатом разряди
Весь его!
Внезапно лямка, похожая на лассо, взвивается из Цитадели и, ухватив группу в устье первой трассы, мигом втаскивает ее вовнутрь. Короткий взвизг, общее остолбенение.
Гомон
— Как?.. — Что?.. — Кто?.. — Вы видели?..
— Уж не грезится ль в тифу… в бреде ли?..
— Вон, несчастных в подвал сгрудили…
— А за что? Разве мы шкодили?
С молниеносной быстротой лямка выхватывает группу из второй трассы. Доносится нечеловеческий вопль, над Цитаделью поднимается страшный дымок.
Толпа приходит в бешенство:
— Как! На русского ж брата вы!
— Малюты Скуратовы!
— Аракчеев — ребенок!..
— Случайных бабенок,
Врачей заслуженных…
— Солдат обожженных,
Едва из окопов…
— Келадзе, Акопов…
— Двух стареньких прачек…
— Известный поручик…
Лямка выхватывает пачку людей из третьей трассы.
Рев
— Гад… — Рвут… — В гроб… — В мать…
— Спрут… — Скот… — Срыть… — Смять…
— В глаз… — В пах… — Рвань… — Псы…
— А… — О… — У… — Ы…
Голос Багрового Человекоорудия, теперь — Вождя — из центра Цитадели
Правильно, друзья,
Всех пересидим,
Хоть наш рацион
Тощ.
Хитростью — житья
Гадам не дадим!
Это-то и есть
Мощь.
Командиры, появляясь в устьях всех трех трасс — Бледный, Бурый и Черный.
Первый
За «Неделимую»,
Жарко-любимую
Отчую вотчину — воины, в бой!
Второй
За всенародный
Праздник свободный —
Доктор, учитель, рабочий — в бой!
Третий
Иродов новых
Вымучить в ковах
Трупы толочь их! Вольница! в бой!
Вооруженные части со всех трасс устремляются на Цитадель. Небольшие отряды защитников опрокидываются. Волны наступления взлизываются на стены; крылья здания вздрагивают от разрыва гранат и бомб.
Голос Великого Игвы в капище Друккарга
В наземном мире
враг лютый крепнет,
Вкруг Цитадели замкнув дугу.
Наследник царства! Ослабить скрепы —
Чуму духовную
шли врагу!
Нечто не вполне ясное происходит в воздухе, вдоль первой из трасс; точно сгустки тумана возникают и несутся, уплотняясь: то ли обретая человеческий облик, то ли — совмещаясь с обликами живых.
Шелестящие голоса
— Спешим, перекручиваемся.
— На бегу отпочковываемся.
— На скаку отпузыриваемся.
— На лету отклочковываемся!
В отрядах Бледного — слабеет боевой пыл, выявляются другие заботы.