Александр Сергеевич унаследовал от своих предков не только все признаки "некоторой ненормальности", но и глубочайший поэтический талант, который в определенной мере был следствием этой ненормальности.

Пушкин замечал, что в создании поэтических произведений его сознание и разум играют вспомогательную роль. Некий Гений нашептывает ему на ухо стихи, которые нужно только записать. Чаще всего это происходило ночью в час Божества, когда диктовал добрый Гений, как называл его Василий Жуковский, или в час, когда лилась "дрянь" (по словам самого Пушкина), когда главенствовал злой Гений.

Фамильная ненормальность ярко проявлялась в быту. Все мужчины в роду Пушкиных были агрессивны и чрезмерно жестоки. Так, прадед поэта, Александр Петрович Пушкин, в припадке сумасшествия зарезал беременную жену. И вряд ли это можно объяснить жестокостью века. Это психическая патология. Пушкин знал и чувствовал её. Особенно это проявилось в сватовстве и женитьбе на Наталье Гончаровой. Пушкин делает предложение, получает отказ, снова делает предложение, а в промежутках колеблется и страдает, понимая, что не может быть счастлив в этом браке.

Вполне возможно, что психическая ненормальность имеет источником физическое заболевание. Вероятно, это болезнь ног и позвоночника. Генрих Гейне, страдавший болезнью позвоночника, справедливо отмечал: "Мое умственное возбуждение есть скорее результат болезни, чем гениальности..."

Следствием умственного возбуждения у творческой личности могут стать гениальные произведения, у людей обычных - вздорный характер. Поиски причин пушкинского "умственного возбуждения" уводят в глубь веков.

Фамилия Пушкин произошла от родового прозвища "Пушка". Его носил прямой предок поэта Григорий Пушка. Обычно его прозвище связывают с военной специальностью Пушкиных - многие из них были артиллеристы. Но только не Григорий. В его времена артиллерии на Руси ещё не было.

Есть иная, довольно прозрачная этимология этого прозвища.

В словаре В.И. Даля приведен глагол "пушить" - ругаться, любитель ругаться именовался Пушило - Пушитель, со временем превратившийся в Пушку. Видимо, Григорий Пушка обладал настолько вздорным характером, что этот факт зафиксирован прозвищем.

Не только враги, но и друзья Александра Пушкина признавали и за ним этот грех.

Лицейский друг поэта И.И. Пущин: "Пушкин с самого начала был раздражительнее многих и потому не возбуждал общей симпатии. Это удел эксцентрического существа среди людей".

В последние годы жизни крайне неуравновешенный характер усугублялся комплексом низкого роста. Бывая на балах вместе с Натальей Николаевной, он старался не танцевать с женой, которая была на семь сантиметров выше него. Когда же её приглашали на танец другие мужчины, он ревновал, ревновал бешено.

Свидетельствует сестра Пушкина, Ольга Сергеевна: "...брат говорил мне, что иногда считает себя самым несчастным существом - существом близким к сумасшествию, когда видит свою жену, разговаривающую и танцующую на балах с красивыми молодыми людьми; одно уже прикосновение чужих мужских рук к её руке причиняет ему приливы крови к голове, и тогда на него находит мысль, не дающая покоя, что жена его, оставаясь ему верной, может изменить ему мысленно". Правда, это вспоминает её сын, Лев Павлищев, которого часто и справедливо обвиняют в том, что он многое придумал в своих воспоминаниях, но придумать фразу о мысленной измене он не мог. Это нужно было услышать. Подобную запредельность чувств и мыслей можно было найти только у евангелистов. Евангелие от Матфея: "А я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем". Пушкин меняет объекты вожделения: его жена смотрит с вожделением на красивых молодых людей и изменяет мужу мысленно. В мыслях и в сердце. Значит, в желании и даже в долге. Она должна изменить, потому что это её долг перед природой, перед насилием, которое осуществляет над ней её невзрачный, нелюбимый муж. В такие минуты его предки резали ножом беременных жен, сажали их на цепь, изгоняли из дома и объявляли умершими. Пушкин не может себе этого позволить, страдает, пытается пробиться в холодное для него сердце жены, принуждает её каждый год рожать. За пять лет брака Наталья Николаевна родила четверых детей и один раз у неё был выкидыш - другими словами, почти постоянно она находилась или в послеродовом состоянии, или была беременна.

Жена рожает, а он пишет, но среди кристально чистых и высоких поэтических строк вдруг проглянет жуткая галлюцинация духовного садиста. В 1832 году Пушкин создает стихотворение без названия. Он женат только один год, но в каком-то страшном сне видит сцены физической расправы над ...женой и её сестрой. Главные действующие лица - бесы. Место действия стеклянная гора.

Схватили под руки жену с её сестрой,

И заголили их, и вниз пихнули с криком

И обе сидючи пустились вниз стрелой...

Порыв отчаянии я внял в их вопле диком;

Стекло их резало, впиваясь в тело им

А бесы прыгали в веселии великом.

Я издали глядел - смущением томим.

Он только свидетель, свидетель, как ему кажется, смущенный, но на самом деле он - свидетель-соучастник. Профессор Ермаков тонко заметил: "...как хочется ему, прячась, обнаружить себя..."

Сны-галлюцинации одолевают поэта, становясь источником поэтического творчества. Поэт начинает привыкать, а затем и любить боль.

Замыкается многоступенчатый психофизиологический ряд, на вершине которого поэтическое творчество, у основания - родовая болезнь.

Следы её легко обнаружить, изучив прозвища отдельных представителей рода Пушкиных

Григорий Александрович Пушка имел по деду своему Ивану прозвище Морхиня. У Ивана Морхини два сына - Александр и Акинф, носивший прозвище Великий. Прозвища часто имели обратный смысл. Тогда Великим дразнили человека маленького роста, что вполне могло быть связано с дефектом ног у сына и отца, потому что прозвище Морхиня означает "сморщенный", "сухой", возможно, в нашем случае "сухоножка".

Родовое заболевание особенно сильно проявилось в потомках Акинфа Великого. Среди его внуков и правнуков: Иван Хромой, Александр Остей - от "остой" "твердый" или костей - "костяной", вновь просматривается намек на сухую ногу. От Остея пошли боярские роды Чеботовых, Чулковых, Жулебиных. Все фамилии связаны со специальной обувью для больной ноги, а Жулебины только калька прозвища Морхиня - сухой, сморщенный, сухоножка.

Из двух сыновей Остея один, Роман, имел прозвище "Безногий". Внук Андрей Хруль, что значит "бабка", "костыга", "коротыш". Это прозвище по смыслу близко прозвищу отца "Остей". Есть даже старинное название болезни ног - костырица, при которой происходило помертвение и отделение части кости.

Четвертый сын Андрея Ивановича Акинфова - Иван Бутурля. От него пошел род родственников Пушкиных-Бутурлиных. Словом "бутурла" назывался старинный ножной доспех, защищавший ногу всадника от колена до подъема ступни.

У потомков Александра Морхини дефект ног не столь резко выражен, поэтому его сыновья и внуки носили иные, свойственные только им прозвища, хотя болезнь ног могла проявляться как болезнь сосудов, которую унаследовал Александр Пушкин.

Впервые о своем заболевании Пушкин упоминает в мае 1824 года, когда граф Воронцов распорядился отправить находившегося при его канцелярии в Одессе Пушкина на борьбу с саранчой. Пушкину уезжать из Одессы не хочется, и он обращается с письмом к правителю канцелярии А.И. Казначееву:

"Еще одно слово: вы, может быть, не знаете, что у меня аневризм. Вот уже восемь лет, как я ношу с собой смерть. Могу представить свидетельство которого угодно доктора. Ужели нельзя оставить меня в покое на остаток жизни, которая, верно, не продлится". Пушкин связывает появление заболевания с последним годом обучения в лицее. Вернее, болезнь проявила себя в последние годы обучения юного поэта.

Исследователи полагают, что это только легенда, но разве стал бы так смело Пушкин предлагать освидетельствовать его у любого врача, причем администрация сама могла выбрать последнего по своему усмотрению.