- А в посольство ты не пробовал? - спросил Голев.

Вовчик искренне рассмеялся:

- Ты че, нет конечно! Нас же и обвинят в незаконном пребывании и всякое такое. Вообще говорят, что надо в ихнюю тюрьму попасть. Из колымского белого аду шли мы в зону в морозном дыму, я увидел оку-урочек с красной помадой и рвану-улся из строя к нему! Обригадо, адьёш!

Вовчик успевал даже поблагодарить за подаяние.

- Зачем в тюрьму? - ужаснулся Голев.

- Ну как! Ты сначала живешь в тюрьме - говорят, там три раза кормят горячим, чисто, уютно, телек смотришь, а потом тебя высылают из страны обратно, в Украину. Ро-одина моя - Бе-елоруссия, песни партизан, сосны да тума-ан!

- А ты где тут обретаешься?

Вовчик помрачнел:

- На улице, где ж еще. Раз в неделю хожу в ночлежку, тут есть такая, бесплатная, но там народу много, не всегда попадешь. Веселится и ликует весь наро-од! Веселится и ликует весь наро-од! Зато можно поесть на халяву и помыться. Я тебе щас скажу, как найти.

Ночлежка располагалась недалеко от Россиу, и Голев решил отправиться туда немедленно.

- Запомни, надо в тюрьму! - крикнул Вовчик вслед уходившему Голеву, а тот даже на выходе с вокзала слышал протяжное Вовчиково пение.

Ночлежка оказалась чистенькой, не в пример опрятнее барака в Мафре. Но Вовчик не обманул и насчет очереди - Голеву пришлось ждать больше часа, пока его пропустили наконец в душ. А потом отправили к парикмахеру, который с непроницаемым выражением лица обрил Голева наголо. С армейских времен Голев не видел свою голову такой беззащитно лысой, но без волос действительно стало удобнее - не надо было их мыть хоть раз в неделю! Потом - столовая, где сидели человек двадцать и хлебали суп, жадно заедая его хлебом. Голев предвкушал, что сейчас наестся до отвала, но долгое голодание сыграло с ним свою любимую шутку: он насытился уже после первой тарелки, в него ничего не лезло.

- У меня так же было, - сказал сидящий напротив человек. - Долго не жрал, а потом - не могу и все. Отвык.

- Коля, - представился Голев. - Из Севастополя.

- Новая жертва? - спросил человек. И представился: - Сергей. Из Москвы.

- А хоть кто-то нашел себе работу по этим их объявлениям?

- Если только сам искал. Тут, брат, все продумано до мельчайших тонкостей. Смотри.

Голев внимательно смотрел, но Сергей ничего не показывал, просто у него была такая присказка.

- Смотри. Португалия - одна из самых бедных европейских стран. При этом у них все равно достаточно высокое самомнение и самим работать не хочется. Теоретически здесь приветствуют гастарбайтеров, но не из России с Украиной. Мы здесь - незаконно. Если ты выйдешь к Министерству социальной защиты, то увидишь там сотню чернокожих людей, которые получают там пособие и работу. На фиг мы им сдались? Но главное не это. У португезов на самом деле мало денег, чтобы депортировать каждого русского гастарбайтера. Вот на этом все и строится. Вывозят сюда автобусами, селят в самых убогих притонах, собирают деньги. А потом человек попадает в полную зависимость от них, превращается в бесплатную рабсилу, которую уже можно продавать по своему усмотрению. Ведь большинство из нас, чтобы приехать сюда на заработки, влезают в кошмарные долги.

- Да, - подтвердил Голев.

- И возвращаться им резона нет - лишним ртом в семью, должником? Вот и остаются здесь, поголовье растет, как у кроликов в Австралии. Кто-то нелегально работает, кто-то в нищету записывается, спивается. Половина здешних попрошаек - русские да хохлы. Виз, документов нет, но местные власти на это не обращают внимания, у них своих проблем хватает. В принципе, отметку в паспорте шлепнуть нетрудно, что ты выехал из Португалии и потом обратно заехал, с новой визой. Это стоит баксов сто. Я знаю ребят, которые этим занимаются. Но мне лично это не подходит - у меня семья почти голодает... Надо зарабатывать.

- А ты кем в Москве работал?

Сергей вздохнул.

- Учителем литературы. Теперь работаю в минимеркадо. Это у них так называются маленькие продуктовые магазины.

- Я знаю, я ведь тут уже второй месяц.

- А чего раньше не приходил?

- Нас держали в Мафре, а я оттуда сбежал.

- И правильно сделал. Слушай, моему хозяину скоро потребуется второй работник, мы, нелегалы, дешево обходимся. Ты вроде парень приличный... Не бухаешь?

- Нет, - честно сказал Голев, - но курю, когда есть что курить.

Сергей выложил на стол пачку каких-то местных сигарет.

- Кури. Завтра поговорю про тебя с Нуньесом. Приходи к вечеру, может, будут новости.

Спать пришлось на скамейке, подложив под голову рюкзак. Еще пришлось поискать свободную скамейку - на каждой кто-нибудь сидел или спал. Особенно удивила Голева сценка на одной из автобусных остановок: пошел мелкий дождик, и граждане встали под навес. Тут, откуда ни возьмись, появился чернокожий человек, чем-то напоминавший баскетболиста Карла Мелоуна. Этот Карл Мелоун преспокойно расстелил на скамеечке под навесом одеяло, завернулся в него и уютно захрапел, полеживая на правом боку, в то время как деликатные португезы, чтобы не мешать спокойному сну негра, немедленно вышли из-под навеса под дождь и стояли грустной кучкой, ожидали автобус.

Голеву - в силу меньшей раскованности - повезло значительно меньше. Ему пришлось прошагать пешком полгорода, пока он обнаружил небольшой парк рядом с очередной игрежей, в смысле, церковью. С удивлением Голев отметил, что его мысли обильно усыпаны португальскими словами - впрочем, мама Юля всегда отмечала, что ее Коля имеет способности к иностранным языкам. Прямо перед входом в церковь трамвайные пути круто забирали влево и вверх.

Храм, конечно же, был закрыт, да и вход в парк, к сожалению, тоже. Не приметив рядышком охраны, Голев перемахнул через смешную для бывшего севастопольского мальчишки ограду и через пять минут уже устраивался на пустой скамейке в удаленной от входа части парка. Рядом успокоительно журчала вода. Голев смотрел в небо, затянутое кружевной тканью веток, пока не уснул - и, кажется, во сне ему тоже снились эти самые ветки.

Первым живым существом, увиденным им поутру, стал черный лебедь с пожарно-красным клювом и пристальным, комсомольским взглядом глазок.

- Ну ты даешь, парень! - развел руками Голев. - Я сам голодный, а ты еще и тебя предлагаешь угощать! Нету ничего, не обессудь.

Лебедь обиженно гакнул, развернулся и поплыл в сторону, Голеву было видно, как красные лапы быстро месят прозрачную воду. Отчего-то ему стало смешно, хотя смеяться в его ситуации мог бы только душевнобольной...

Бритая голова замерзла ночью, и теперь Голев потирал красные уши руками, вздрагивал, повторял слова какой-то забытой с детства пионерской речевки, неожиданно всплывшей из-под пресса многих лет "Раз, два, три, четыре! Три, четыре, раз, два! Кто шагает дружно в ряд? Пионерский наш отряд", - бормотал Голев, продвигаясь к выходу из пустынного пока что парка. Прямо над ним млели на ветру высоченные пальмы, поросшие по стволам какой-то непонятной шерстью, прямо перед ним простирался еще один новый день, длинный и неизбежный. Скорее бы вечер.

Сергей пришел в ночлежку еще до темноты, и там его встретил Голев, который уже успел выстоять очередь в душ, поесть, и даже занял две койки - для себя и нового приятеля.

- Завтра пойдешь знакомиться с Нуньесом, - сказал Сергей. - С утра он нас ждет обоих.

Приятно было спать в настоящей кровати, пусть даже жесткой и скрипучей. И очень не хотелось уходить отсюда поутру - застолбить бы койку, как золотоносную жилу!

- Слишком много желающих, - пояснял Сергей по дороге в минимеркадо, магазинчик, располагавшийся в двух шагах от площади Комерсиу. Это была та самая площадь с огромной аркой, неподалеку от набережной Тежу, где Голев бродил в самом начале, окрыленный надеждами и Цвейговым Магелланом.

Район, честно говоря, чересчур приличный для бедняцкого минимеркадо. Сергей и Голев бесстрашно пересекли площадь прямо на глазах скучавшего полицейского и свернули куда-то в сторону. Здесь красота домов поблекла, улицы стали уже, бутики вообще исчезли. Сергей свернул в одну из щелей между домами, откуда резко пахнуло мочой и пивом. Голев притормозил от неожиданности, но Сергей махнул ему - не отставай! В щели, чуть дальше, виднелся прямоугольный, размером с входную дверь, кусок света и ряд полок, убегавших далеко вперед.