После 2х часового семинара и обеда, меня провели в большой зал, где стояла доска, на которой пишут фломастерами, и продолжили выжимание соков. Отвечая на какой-то вопрос, я открыл фломастер и написал нужное число. Шведы зашептались... Дня через три, когда мы уже подшучивали друг над другом и рассказывали анекдоты, один из шведов спросил, зачем я их мистифицировал, требуя " доску и мел ": " Видно, что ты и фломастерами пишешь прекрасно!"

-????

"Да знаешь ли ты, щучий сын", - было мне сказано, "что мы весь институт обыскали от подвала до крыши, а доску и мел так и не нашли!. Специально посылали искать по всему городу!".

В четвертых, выяснилось, что у меня нет водительских прав, я не умею водить автомобиль, и в Ленинграде обхожусь без машины. В-пятых, в-шестых...По-видимому, у шведских коллег создалось впечатление, что я на днях вылез из берлоги, надел доху и прилетел в Стокгольм рассказать им о самых высоковольтных в мире арсенид-галлиевых приборах и эффектах, которые мы на этих приборах наблюдаем. "Расколоть" меня пристрастным допросом в Стокгольме не удалось, и Карл прилетел в Ленинград выводить нас на чистую воду.

В первый же день стало ясно, что кое-что о Ленинграде и Физтехе он знает. НИКОГДА он не посещал, и даже попытки не делал посетить физтеховские туалеты. В 10 утра мы встречали его у метро, в 17 - с той же станции отправляли в гостиницу. И ни разу... Мы, естественно, подавали пример. Заводили разговоры на тему. Прямо спрашивали: жалко-же человека. Все наши усилия разбивались о вежливую непреклонность гостя. На третий день мы присвоили ему почетное звание БМП (Большой Мочевой Пузырь) - не путать с Боевой Машиной Пехоты. И оставили в покое.

Все, что мы ему показывали, Карл с пристрастием проверял. Говорили мы, что толщина пластинки 300 микрон и на его глазах измеряли индикатором - Карл лез в портфель, из него извлекал специальный несессер, из того - коробочку, из коробочки - пакетик, из пакетика - пластинку. И на том же индикаторе проводил контрольное измерение. Проводили у него на глазах емкостные измерения, - из другой коробочки появлялся контрольный прибор, емкость которого, видимо была измерена в Швеции, и измерение перепроверялось на нашем приборе. Показывали ему, что напряжение пробоя - 600V, - из портфеля извлекался портативный тестер, и напряжение измерялось шведским прибором. Через пару дней Карл оттаял. Сделал семинар (на русском языке !)

и начал знакомиться с технологическими установками, где этот самый арсенид галлия выращивался.

Я видел, как аналогичный процесс происходит у них в институте. Гермозона класса "100", т.е. помещение, где в кубометре воздуха - не больше 100 пылинок. ( Для сравнения: - в лесу этих пылинок на кубометр - 10 000. В городском воздухе 1 000 000. В Физтехе, где и в 89 году пол мыли раз в месяц - миллионов, наверное пять на кубометр). Перед гермозоной - тамбур, где обязательно переодеваешься, надеваешь нейлоновый халат, шапочку, тапки, бахилы, маску и.т.д.

Я, как мог, старался постепенно приуготовить Карла к предстоящему ему зрелищу. Говорил, что установки - самодельные, штуцеры - самодельные, прямо следуя анекдоту о школьнике из Итона, писавшего сочинение " О бедном человеке " : И дворецкий у него был бедный, и садовник бедный, и оба шофера - бедные ...Однако понимал, что смягчить предстоящий удар могу только в очень малой мере. И малодушно отдал гостя в руки молодого технолога, который за границей не был и никаких комплексов не испытывал.

Насколько потряс Карла вид нашей установки я мог оценить по тому, что вернувшись, он попросил проводить его в туалет, а возвратившись, - никак не комментировал увиденного. Он вымыл руки, сел за стол и просидел пол-часа, что-то записывая в блокноте. Затем обратился ко мне: " Майкл, можно мне сфотографировать вашу технологическую установку? " - Стыдно признаться, но вся муть, вколачиваемая с детства, на секунду поднялась во мне, - видения фотокорреспондентов, шныряющих по помойкам с фотоаппаратами... Видение мелькнуло и исчезло, оставив во рту явственный рвотный привкус.

" Установка не моя, Карл, но я, конечно, могу попросить разрешения у технолога. Скажи, пожалуйста, зачем тебе фотографировать все эти сопли?"

" Я вернусь в Стокгольм и соберу лабораторию. И покажу эти снимки ребятам. И скажу: " Смотрите на чем люди в Санкт-Петербурге получают диоды с рабочим напряжением 600 Вольт. В вашем распоряжении самая современная в мире установка, купленная за полтора миллиона долларов. Почему у вас рабочее напряжение 150 ?"

"Да, понимаю. Конечно, я поговорю с Юрой.." Карл помолчал.

"Майкл, а ты можешь мне объяснить, почему на установке, которую, извини, ради Бога, но на Западе стыдно было бы выбросить на помойку, у вас получаются такие результаты?"

"Точно, конечно, не могу. И никто не сможет, Но, если хочешь, - просто пара соображений."

"Да, пожалуйста"

" Во-первых, технолог, работающий на этой установке, собрал ее винтик за винтиком, И, пока идет процесс, он шкурой чувствует, что происходит. Как матери не нужно измерять температуру ребенку, чтобы узнать, болен ли он, так и технологу не нужно смотреть на приборы: он просто ЗНАЕТ, что делается внутри. Во-вторых, провести процесс трудно, и прежде, чем его начать, человек неделю, или месяц будет обдумывать предыдущие результаты и решать, что сделать в следующий раз. В-четвертых, наш институт - это место, где ты можешь в любое время получить благожелательный ответ практически на любой вопрос в области физики твердого тела. И, наконец, за каждым этим молоденьким парнем, с которыми ты разговаривал - НАУЧНАЯ ШКОЛА."

"What do you mean?"

" Он работает в Физтехе с третьего курса института. Он уже пять лет разговаривает с умными и благожелательными людьми. И пять лет учится НЕ ДЕЛАТЬ ГЛУПОСТИ и ДУМАТЬ, что делаешь."

" Не приехать ли мне сюда на год поработать?"

" Семья у тебя есть ?" - "Есть". "Кто ее кормит?" - "Я, конечно."

" Не приезжай."

Физтеховцы заграницей

г. Ульянов в Финляндии

Младший научный сотрудник Ш, бакинский еврей, сангвиник и жизнелюб, был приглашен на два месяца поработать в Университет Турку. Ш отнесся к приглашению ответственно: купил справочник "Города - побратимы Ленинграда" и главу о Турку выучил наизусть. Помимо научной любознательности им руководил отчасти и инстинкт самосохранения. Было это еще во времена, когда добродетель каждого приглашенного испытывалась Идеологической Комиссией Парткома. Председатель же комиссии, суровый коммунист и несгибаемый патриот ( впоследствии эмигрировавший в Израиль ) был известен строгостью и особенной въедливостью.

Изучая справочник, Ш, в частности, узнал, что Ленинград подарил побратиму скульптуру Ленина работы Аникушина, и что эта скульптура " установлена благодарными жителями Турку на центральной площади города ".

Благополучно пройдя искус Идеологической Комиссии, Районного Комитета Нашей Партии, и еще более серьезного учреждения, Ш попал в Турку и приступил к работе. Обжившись, он отправился знакомиться с достопримечательностями. Как-то вечером он забрел на центральную площадь города. И - не увидел анонсированной скульптуры. Ш удивился. На следующий день он пришел на площадь днем, и разыскал подарок Родины: скульптура стыдливо пряталась где-то сбоку, в кустах.

Работа в Турку шла хорошо, однако жизнь Ш несколько омрачалась мрачной сдержанностью его хозяина - финского профессора.

" Я всегда считал, - рассказывал потом Ш, что даже мумию могу разговорить,

Слово за слово, - ну, - ты меня знаешь! " ( Я его знал )

" А тут, - ну. никак! И анекдоты я ему рассказывал, и байки, - из кожи лез. Ничего! И вот, на прощальной вечеринке, поддав напоследок, я этому Кухтоненну говорю:

" Профессор, - говорю, -Кухтоненн, мы вам Ленина подарили, а вы его в кустах, на задворках держите. Нехорошо!". И что ты думаешь?? Этот тип без тени улыбки мне отвечает:

"Но, господин Ш, насколько я знаю, господин Ульянов бывал в Финляндии только нелегально."