Место для тайника, который предстояло заложить 6 сентября, находилось далеко в штате Вирджиния рядом с пересечением дорог № 641 и № 636.

Само место представляло собой пень спиленного дерева в безлюдной лесистой местности.

Мы приступили к обсуждению деталей тайниковой операции и используемых при этом телефонных будок, которые в сельской местности были весьма редки. Затем он сообщил мне о нашей следующей личной встрече с обедом, которая должна была состояться в штате Вирджиния. Мне предстояло встретиться с ним перед кинотеатром Джефферсона в городке Фоллс Черч, штат Вирджиния. Основная встреча была назначена на 28 сентября, а запасная - на 5 октября.

Я потратил целый день чтобы проверить телефонные будки и места тайников. Они находились так далеко, что мне пришлось проехать сотню миль, прежде чем я нашел телефонные будки и саму зону тайника.

Затем 25 августа я заложил мой последний тайник для Валентина Алексеевича Ревина и его хозяев из КГБ. Район, выбранный для этого тайника был самым удаленным из всех тех, которые мы использовали в таких целях до этого и, по моему мнению, мог оказаться очень опасным.

Само место тайника находилось в конце разбитой грунтовой дороги, расположеной вдали от цивилизации. Я действовал быстро и постарался убраться оттуда как можно скорее, держа наготове пистолет до тех пор, пока не выбрался из этого района и не оказался на дороге с твердым покрытием. Затем я проехал изрядное расстояние до города Гэйзерсберг в штате Мэриленд, где поставил сигнал в справочнике в телефонной будке рядом с гостиницей Всех Штатов. И в заключение я проехал сорок шесть миль до моего дома. Утром я поехал к ресторану Шулерс и в телефонной будке проверил сигнал об изъятии тайника. Согласно, сигналу Ревин его изъял.

Я встретился с агентами ФБР для обсуждения следующих материалов, предназначенных для передачи Ревину.

В четверг 1 сентября в половине седьмого вечера мне позвонил агент ФБР, с которым я давно работал. - Все закончено - произнес он. - Больше не будет встреч с Ревиным, не будет тайниковых операций и вообще больше ничего не будет.

Совершенно потрясенный, я спросил: - А что случилось? Почему вы мне так открыто звоните ?

Он продолжил спокойно и тихо: - Валентин Ревин объявлен Государственным департаментом США "персоной нон грата". Он сделал паузу, как бы ожидая каких - то моих слов, но я от потрясения не мог произнести ни слова. Затем он cообщил несколько менее официальным тоном: - Джон, вероятно вы прочтете об этом в завтрашних газетах; это дело закончено, всё кончено, вы понимаете ?

Наконец я снова обрел дар речи. - Зачем вы так сделали?

Он снова официальным тоном произнес: - Госдепартамент США объявил Ревина "персоной нон грата". А затем, тоном помягче, добавил: - Джон, скоро я вам снова позвоню. Однако, есть одна вещь, в отношении которой я должен быть твердо уверен, что вы её не сделаете. Не говорите никому, что вы были в числе тех, кто принимал участие в этой операции. Мы оба знаем, что в этом городе есть люди, которые осведомлены о вашем участии в нашей операции. Мы надеемся, что дальше них это никуда не пойдет. А в целом, я хочу, чтобы вы твердо усвоили, что вам следует хранить по этому поводу молчание.

Я уставился вначале на доклад, который готовил для очередной передачи Ревину, а затем на кучу фотопленок, купленных в этот день для последующего фотографирования информационных материалов. Наконец я медленно произнес: Понимаю. Да, я понимаю.

Агент ФБР под конец произнес: - Ну, ладно, меня ждут дела. Помните, что я вскоре с Вами свяжусь ! До свидания.

Я повторил его слова "до свидания", медленно повесил телефонную трубку и уселся в свое вращающееся кресло. Мои мысли были в прошлом, перемещаясь от встречи к встрече с Ревиным. Я вновь слышал его голос, как будто он был сейчас со мной в этой комнате и говорил: - Если окажется, что ты агент секретных служб США, моей карьере будет конец.

Я почувствовал пустоту в желудке, а мысли всё крутились и крутились, высвечивая мелкие эпизоды отношений с Ревиным и его коллегами - Бутенко, Ступарём, Извековым, Малининым и Зоровым. Скоро все они узнают, что я дурачил их.

Я посмотрел на черный кожаный атташе-кейс, который я держал в багажнике моей машины с целью передачи Ревину в особенно напряжённый момент. Я собирался использовать его таким же образом, как он использовал в отношении меня часы Омега. Теперь сорок два доллара, уплаченные за него, израсходованы напрасно. Я вспомнил фильмы о Джеймсе Бонде с их неопределённой концовкой, совсем не как в нашем случае. Затем мне пришло в голову, что все эти советские представители наверняка видели фильм Из России с любовью, который им без сомнения понравился.

Я припомнил, что агенты ФБР говорили мне, что завершение дела уже не за горами, так как Ревин оказывал на меня слишком большое давление в целях получения секретных документов. Они также опасались резкого возрастания подозрительности со стороны Ревина.

Потом я подумал о докторе Ступаре. Теперь он работал руководителем отдела черной металлургии института зарубежных технологий в Днепропетровске - городе в украинской части Советского Союза. Доктор Ступарь несомненно занимался оценкой материалов по металлургической тематике, которые я передавал Ревину. Теперь и его карьера будет скомпрометирована. Так я просидел молча более часа, ощущая такую пустоту, какой никогда ранее не чувствовал. Ощущение разочарования довело меня чуть ли не до слёз. Я просто сидел и таращился затуманенным взором на документ, который я ещё недавно готовил.

На следующий день я поехал в лабораторию морских вооружений в Дальгрене обсудить некоторые мои новые соображения по поводу разработки лёгких материалов для броневой защиты с господами Хайбергером, Флайером и Мэлайэваком. Я не знал, получила ли огласку вся эта история, я просто занимался своим делом и старался выбросить из головы мысли о моей недавней двойной жизни. Но мне это не удавалось. В голове роилось слишком много вопросов. Меня беспокоило то, как об этом будут писать газеты.

Когда я ехал в машине обратно в половине третьего, я услыхал первое официальное сообщение о деле Ревина. Комментатор сказал: - В Вашингтоне сообщают о новом советском шпионском деле. Сотрудник отдела по науке посольства СССР, Валентин А. Ревин, объявлен Государственным департаментом "персоной нон грата". Его обвиняют в получении секретной информации от одного ученого из района Вашингтона. Фамилия ученого не называется.

Диктор далее продолжал: - Усилия советских представителей были пресечены Федеральным бюро расследований.

Это первое сообщение вызвало у меня раздражение тем, что в таком изложении оно создавало впечатление , что ученый, о котором шла речь, был, якобы, нелояльным гражданином. Вернувшись в город, я позвонил агентам ФБР и спросил их, не собирается ли их служба добавить что - либо к уже прозвучавшему заявлению? Если нет, то при нынешнем его варианте я буду выглядеть весьма неприглядно, когда за это дело возьмутся газеты.

Через несколько часов в выпусках новостей прозвучало добавление:

"Шпионская деятельность советского ученого и дипломата была пресечена совместными усилиями ФБР и принимавшего участие в этом деле американского ученого. Его установочные данные не называются, за исключением того, что он является местным бизнесменом и одновременно работает на более крупную корпорацию в качестве ученого и инженера.

В тот вечер я молча, забавляясь, смотрел телевизионные выпуски новостей. Это было редкое и щекочущее нервы ощущение от того, что в кои-то веки мне было известно реальное событие, стоявшее за сообщением в выпуске новостей. В тот вечер и следующее утро все последние выпуски газет были полны заголовков типа: - Соединенные Штаты выдворяют помощника атташе по науке советского посольства как шпиона, или - Советского дипломата обвиняют в шпионаже,

- Соединенные Штаты требуют высылки.

На первой странице газет была фотография Ревина в телефонной будке, сделанная 20 июля около университета штата Мэриленд, в тот вечер, когда я заложил тайник в городке Адельфи, штат Мэриленд.