Он описал мне, как должна будет проходить наша следующая личная встреча. Её проведение планировалось во время нашего совместного прохождения через жилой район Чилэм в штате Мэриленд.

Я вновь коснулся вопроса о моем паспорте. - Вал, начались ли мероприятия по изготовлению моего паспорта и подготовке условий на случай моего вынужденного отъезда из США ? Меня это беспокоит.

- Да, и как только ты передашь мне твои фотографии, сделанные в Доминиканской республике, ты сразу же получишь весь комплект документов для выезда. Я прослежу за тем, чтобы работу в Москве выполнили быстро. Мой шеф сказал, что твой приезд в нашу страну может быть очень полезен для тебя, разумеется после того, как ты какое-то время поработаешь здесь со мной. Ты сможешь в значительной степени помочь нашим ученым, а жизнь в Москве тебе понравится.

Я с удивлением посмотрел на него и спросил: - А как насчет моей жены и детей? Они поедут туда со мной ?

- Думаю, что с этим возникнут значительные трудности. Им будет хорошо здесь. В материальном плане о них здесь позаботятся ещё до твоего выезда из страны, а если на это не будет времени, то после твоего отъезда. Мое правительство обязательно возьмет на себя решение этого вопроса.

Ревин продолжил: - А в Москве я познакомлю тебя с симпатичной русской женщиной, чтобы ты не чувствовал одиночества по вечерам. И я обязательно представлю тебя всем крупным и наиболее известным ученым. Я знаю одну очень привлекательную преподавательницу русского языка, так что ты сможешь быстро освоить наш язык. Россия тебе понравится.

Мы обсудили ещё несколько научных отчетов, которые Ревин хотел получить, и затем он спросил меня, не смогу ли я раздобыть для него информацию в отношении ученых и инженеров, которые планируют посетить Советский Союз. Я сказал, что сделаю все, что в моих силах.

Закончив с едой и разведывательной подготовкой, мы пересекли парковочную площадку, беседуя на общие темы. Ревин предложил мне приобрести карту этого района, изготовленную фирмой Галф, так как пригороды на ней были изображены лучше, чем на любых других картах. Он пояснил, что она мне потребуется для того, чтобы отмечать на ней места тайников, которые мы с ним обсуждали. (Агенты ФБР также сказали мне, карты Галф были лучше других).

Ревин спросил меня, не могу ли я передать ему копию моей книги по высокотемпературным покрытиям. Он заметил: - Я видел такую копию у доктора Ступаря и она показалась мне заслуживающей большого внимания. Мне бы хотелось иметь такую у себя. Доктор Ступарь также говорил мне, что люди из нашей Академии наук высоко оценили содержание книги и сказали, что она легко читается.

- Я польщен твоими комментариями, - сказал я. - У меня в багажнике есть одна копия, так что ты можешь её взять. Если хочешь, я поставлю на ней мой автограф.

- Нет, лучше, чтобы на том экземпляре, что будет у меня, не было твоего имени.

Я открыл багажник и вытащил оттуда книгу с огненно-оранжевой с желтым обложкой. Ревин взглянул на нее. - Нет ли у тебя листа бумаги, чтобы завернуть ее?, - спросил он. - А то кто-нибудь может опознать обложку.

Я вручил ему прайс-лист моей фирмы Кемпрокс, который едва прикрыл обложку книги. Затем мне пришла в голову идея. Я выхватил у него книгу, содрал с неё обложку и вывернул так, что была видна только белая бумага. Затем я сунул книгу обратно ему в руку, снова сложил прайс-лист и положил его в багажник . Ему понравилось то, что я сделал.

- Джон, - сказал он, - ты думающий человек. Мы прекрасно сработаемся, а я прослежу за тем, чтобы мое правительство позаботилось о тебе, хорошо позаботилось.

Когда мы тронулись, Ревин попросил меня проехать через те места, где планировалось закладывать тайники, чтобы заранее ознакомиться с ними.

Агенты ФБР проявили особое внимание к моему рассказу о деталях встречи и тайниковых операций. Они были обеспокоены интересом, проявляемым советским представителем, к лунному зонду Сэрвейер. Впоследствии было принято решение не передавать Ревину никакой информации по лунному зонду, хотя я и не представлял себе, как этого можно было избежать. Нам следовало сорвать следующую тайниковую операцию, ту самую около аэродрома Хайд Филд. Было решено подготовить некоторую информацию для тайниковой операции, которая планировалась на двадцатое число.

Мне предстояло подготовить для Ревина объемистые технические отчеты. Такие отчеты нужно было писать от руки. Я проводил долгие часы, готовя необходимые материалы, а затем ещё дольше склонялся над горячими настольными лампами, фотографируя их на фотопленку. Теперь я понял, что работа контрразведчика не из самых легких.

ГЛАВА Х11

К о н е ц ш п и о н а.

В июне я вновь ездил в Канаду, на этот раз в канадский медицинский научно-исследовательский центр в Торонто. После моего возвращения, вечером двадцатого июня я заложил тайник на пересечении шоссе Гарднер и дороги№ 373, поставил сигнал в телефонной книге в городке Клинтон и поехал домой. На следующее утро я проверил другую телефонную будку и убедился, что Ревин изъял банку из-под кока колы с пятью роликами 35 миллиметровой фотопленки.

Затем 28 июня, согласно нашей договоренности, я поехал на перекресток улицы Чилэм и Шестнадцатой авеню в жилом районе Чилэм в штате Мэриленд на встречу с Ревиным. Собирался дождь. Я чувствовал приближение его по состоянию атмосферы и поэтому надел плащ. Ревин стоял на углу, но был без плаща. Я немного опоздал. Это было несколько необычно и Ревин сказал мне, что немного беспокоился. Мы двинулись пешком через жилой квартал и в это время дождь хлынул на нас как из ведра. Мы побежали к машине. У Ревина не было выбора. Он явно нервничал. Я знал, что те материалы, которые мы передавали ему, были далеко не того качества, которое он ждал, и поэтому он, вероятно, мог начать испытывать определенные подозрения. Как бы подтверждая эти наши опасения, Ревин заявил: - Джон, я не понимаю, почему материалы, которые ты передаешь, не содержат ничего существенного. Они представляют определенный интерес, но мой шеф сказал мне, что они не содержат ничего нового. Почему так происходит, что ты не можешь достать ценные материалы, которые обещал? Складывается мнение, что у тебя всегда есть любые предлоги и отговорки, но нет того, что нам нужно.

Я заметил: - Вал, это требует намного большего времени. Я не могу бесцеремонно прорваться к закрытым досье и взять секретные материалы. Я просил у вас какие-нибудь отмычки, но вы мне их не дали. Вы упустили ряд ценных материалов, а сейчас таких возможностей уже не стало.

Мы поехали к Колледж парку в штате Мэриленд далеким кружным путем и в результате приехали к гостинице Кальверт Хаус на бульваре Балтимор. Запарковав машину позади гостиницы, мы побежали к ней. Дождь все ещё поливал и Ревин весь промок. Уже в здании он сказал, что привез деньги для меня и обрисовал следующее место тайника. Затем он сообщил мне, что недавно они с женой Александрой и трехлетней дочерью переехали на другую квартиру в жилом районе западный Гэмпшир в городке Силвер Спринг. До этого он жил в доме на 16-ой улице в Вашингтоне. Он был очень доволен своей новой квартирой.

- Джон, - сказал он, - у нас есть бассейн и кондиционер. Это здорово. Я имею в виду такую жизнь. Так приятно поплавать, а потом прийти в прохладную квартиру и посмотреть телевизор.

Я заметил, что он быстро привыкает к нашему образу жизни. Мне захотелось положить конец его работе в интересах КГБ. По мере того, как я все больше узнавал о деятельности КГБ в глобальном масштабе из сообщений сотрудников ФБР и из того, что сам читал, я стал ощущать по отношению к Ревину сильную неприязнь. Это чувство становилось каким-то странным. Мне он нравился как человек, но я ненавидел его за то, что он делает. Я спросил его, не желает ли он получать от меня процент от тех денег, что он мне передает. Он ответил: - Нет, Джон, я уже взял свою долю. А ты получил свою.

Когда мы вернулись к машине, он передал мне целую пачку денег двадцатидолларовыми банкнотами, подчеркнув при этом, что если я добуду более ценную информацию, то он начнет выплачивать мне значительно большие суммы денег по сравнению с теми, которые уже заплатил.