Изменить стиль страницы

Хоуп закрыла глаза. Порою она убеждала себя, что жизнь не может выйти за пределы физических границ. Легче всего было считать, что сейчас ты здесь, а однажды просто умрешь. Никаких ожиданий, никаких разочарований. Слушая простые ответы Гидеона… она верила ему, и от этого неожиданно почувствовала себя хорошо.

— На что это похоже?

— Не знаю.

Она слегка рассмеялась.

— Что ты подразумеваешь под этим «не знаю»? Неужели призраки ничего тебе не рассказывают?

— Некоторые вещи нам не дано понять.

Она кивнула, испытывая странное смирение. Эта беседа не должна была казаться такой нормальной. Разве ей не следует рассмеяться? Или закричать? Пуститься в пляс или попытаться укрыться от всего мира, который только что изменился навсегда? Вместо этого, все казалось очень, очень естественным.

— Знаки свыше, — продолжила она.

— Конкретизируй.

Хоуп подняла одну руку, сопровождая свои слова жестами.

— Ты видишь, как кролик перебегает дорогу в таком месте, где никогда прежде кроликов не видел. Возможно, увидеть его в определенное время дня в конкретном месте — это знак? Предвестник удачи или беды, обещающий выигрыш в лотерею или советующий проявить осторожность на дорогах.

— Ты не ломала голову над примером, не так ли? — поддразнил Гидеон.

— Ага. Но я все еще хочу получить ответ. — Она сделала большой глоток кофе и стала ждать.

— Знаки есть повсюду, но обычно мы их не замечаем.

Она немного поерзала, пытаясь принять более удобное положение.

— Даже ты?

— Даже я. Мы каждый день оставляем чудеса незамеченными. С другой стороны… — Гидеон слегка пожал плечами. — Иногда кролик — это всего лишь кролик.

Длинный день и растраченный адреналин сделали веки Хоуп тяжелыми. Они опускались, но она еще не была готова остановиться. Пока не готова.

— Реинкарнация?

— Несомненно.

— Ты кажешься таким уверенным.

— Именно поэтому я использовал слово несомненно .

Она легонько и слишком по-дружески шлепнула его по руке.

— Не дразни меня. Я устала, и все это ново, и я все еще… — нет, она не могла сказать, что до сих пор сомневалась. Сегодня вечером она видела слишком много, чтобы не поверить. Ее рука осталась на его руке, и это казалось таким естественным. Гидеон был теплый и сильный, и ей нравилось ощущение его тела рядом со своим, по крайней мере, сейчас. Это одновременно успокаивало и будоражило.

— Если мы возвращаемся снова и снова и раз за разом встречаем одних и тех же людей, почему этого не помним?

— А разве не в этом состоит развлечение?

— Развлечение? — Он потерял рассудок? Жизнь не была забавой. О, временами случались смешные моменты, но по большей части жизнь являлось тяжелой работой.

— Да, — ответил Гидеон. — Развлечение. Мы пришли делать ошибки, учиться выживать, открывать красоту, узнавать остроту риска. Мы заново открываем в себе эмоции, смотрим на мир новым взглядом, не испорченным и не заезженным временем. Мы подходим к открытиям с волнительным ожиданием чего-то нового и неизведанного и влюбляемся в сердца, которые еще не были сломлены или разбиты.

— Поговорим о риске, — сменила она тему. Рассказ Гидеона о влюбленных вызвал у нее беспокойство. Она наклонилась вперед, поставила свою кружку на кофейный столик, залезла под блузку, глухо пробормотав «извини», расстегнула лифчик и вытащила его через левый рукав.

— Если нужна помощь, только скажи, — промолвил Гидеон.

— Все в порядке, — ответила она, устраиваясь обратно на свое место на кушетке. И я чувствую себя гораздо удобнее. — Ангелы?

Гидеон откинулся назад и устроился так же, как и она.

— Да.

— Феи?

— Я никогда не видел ни одной, но это не значит, что их не существует. Точно я не знаю.

Она протянула палец, чтобы коснуться серебряного амулета на груди Гидеона.

— Талисманы удачи? — тихо промолвила она.

Он посмотрел ей в глаза, и ее сердце сбилось с ритма. У Гидеона действительно были удивительные глаза. Если бы Хоуп искала себе мужчину, чего, разумеется, она делать не собиралась, он бы был кандидат номер один. Мало того, что он красив совершенной мужской красотой, он еще и беспокоился о своей работе. Боролся за людей, которые не могли бороться за себя. Был справедливым, сильным, сексуальным… и изредка светился в темноте.

— Иногда, — ответил он, наконец.

Она убрала руку с его груди и вытащила собственный защитный амулет из-под блузки.

— Когда я собиралась этим утром, мне показалось, будто эта штука уставилась на меня. Я все еще полностью не уверена, почему одела его.

— Сделай мне одолжение, — тихо вымолвил Гидеон. — Не снимай его.

Хоуп кивнула, потом вернулась к своей предыдущей, очень удобной позе. Все, что она раньше принимала за фантазии, как оказалось, было совершенно реальным. Ей бы следовало кричать, опровергая все это, она же чувствовала себя на удивление спокойной.

— Ты хочешь сказать, что Рейнтри живут уже на протяжении долгого времени?

— Да.

— Когда твои предки женились на нормальных людях, почему не было… Дерьмо, не знаю, как это назвать. Я не верю в магию, но из-за отсутствия лучшего слова, подойдет и это. Если твоя семья имеет некую наследственную магию, почему она постепенно не исчезла за несколько поколений связей с обычными людьми?

Что-то в слове связей заставило их обоих смутиться. Между ними с самого начала возникла сексуальная энергия, даже когда она не была уверена, что он хороший парень. Однако для подобного рода энергии было еще слишком рано. Она не должна была наклоняться ближе и касаться этого амулета у него на груди, а он не должен был так смотреть на нее.

— Гены Рейнтри всегда доминирующие, — объяснил Гидеон.

— Итак, если у тебя есть дети… — Она открыла глаза и повернула голову, чтобы еще раз с любопытством посмотреть на него. — Есть? — спросила она. — Есть ли где-нибудь маленький Гидеон Рейнтри, притягивающий молнии и разговаривающий с мертвыми?

— У меня нет детей, — тон его голоса стал серьезнее.

— Но когда у тебя будут…

Он покачал головой, прежде чем она успела закончить предложение.

— Нет. В этом мире сложно растить ребенка, и придется учить ее вечно прятать часть самой себя. Я не хочу этого своему ребенку.

— Ее, — повторила Хоуп, снова закрывая глаза.

— Что?

— Ты сказал ее. Не его, а ее.

Он на миг заколебался.

— У меня есть племянница. Она единственный ребенок, с которым я когда-либо общался. Именно поэтому сказал «ее».

Она не поверила ему, хотя для этого не было никаких оснований. Только интуиция. Но она не верила в интуицию, не так ли? Она верила в факты. Конкретные, бесспорные доказательства. И сегодня вечером это в значительной степени изменилось.

— Ты побрился, — сказала она, поворачивая беседу в до абсурдности нормальное русло.

— Я проснулся с ощущением присутствия препарата Табби. Его невозможно смыть.

Она должна была услышать, как он прошел в ванную, но дом был такой большой… а она была так растерянна…

— Мне нравится.

Он фыркнул, и она улыбнулась.

— Теперь я собираюсь поспать, — сказала она, ее разум и тело погружались в забвение. Она слишком устала, чтобы даже думать о поездке домой, а если бы и решилась на нее, то, добравшись, успела бы только быстро принять душ, перекусить и начать новый день. Здесь же она успеет поспать в течение часа или двух. — Мы должны будем встать через пару часов и приступить к расследованию по делу Кларк.

— Ее зовут Табби, — сказал Гидеон. — Блондинку, убившую Шерри Бишоп и ранившую меня.

— Да, — ответила Хоуп, ее речь звучала немного нечленораздельно. — Я верю тебе. — И она действительно верила ему. Каждое произнесенное им слово было правдой, как бы тяжело не было с этим смириться. — Завтра мы должны найти способ доказать это.