– Я не могу еще сказать вам, будут ли в фильме названы подлинные имена итальянских и русских героев. Скорее всего, будут. Очень возможно, что будет назван и Коршун, и Коршунская школа, и Итальянский парк. Будут названы и засняты.

Я уже говорила Ване Лебедеву-Лабосяну, что отсюда поеду в Иркутск и постараюсь разыскать следы его отца. В Италии этим же сейчас занимается сценарист Роберто Аоста. Он работает в основном над той частью сценария, действие которой происходит в Италии.

Работа еще только начата. То, что уже сделано, будет переделываться, дописываться. Поэтому трудно говорить сейчас о будущем фильме…

Если жизнь полна интересных впечатлений, время идет удивительно быстро. Пребывание в Коршуне Варваре Сергеевне показалось мгновением. И вот наступил час отъезда.

От дома Сибирцевых, через школьный двор, до зеленого вездехода, ожидающего у ворот, гостью провожала вся школа.

Прежде чем сесть в машину, Варвара Сергеевна долго махала обеими руками, и в ответ ей над приветливыми лицами ребят вырастал лес рук. Хлопнула дверца, машина отрывисто крякнула, тронулась, остановилась и снова, уже настойчиво, загудела, приказывая окружающей ее толпе разойтись. Ребята нехотя отодвинулись к канаве, пропустили машину, и она сейчас же скрылась за поворотом. Толпа стала редеть.

– А вы слышали, – сказал Славка, – наш директор и Царевна Несмеяна остались в Коршуне.

– Я знал, что останутся! – радостно воскликнул Ваня. – Не такие они люди, чтобы уезжать.

Поднялся шум:

– Брешешь, Славка! Откуда такие сведения?

– Ребята, ему сорока на хвосте принесла!

– Директор ему обо всем докладывает.

– Тихо! – крикнул Славка. И все смолкли. – Я слышал, как Федор Алексеевич сказал: «Я уже позвонил в город и отказался».

– Качать его! – закричала Саша.

– Качать! – поддержала толпа.

Ребята подхватили Славку, и он взлетел вверх, раскидывая руки и ноги. Кепка свалилась с головы, из кармана посыпались коробки с мелкокалиберными патронами.

Славку опустили на землю только после пятикратного броска вверх. А потом расступились и со снисходительными улыбками смотрели, как он ползает по земле, собирает патроны и ругается.

Вскоре двор опустел. Стало тихо. По аллейкам молодых сосенок, посаженных вдоль забора выпускниками разных лет, школьники хлынули к тиру. Раньше это был сарай, в котором жил медвежонок, подаренный школе коршунскими охотниками. Сарай стоял в той стороне школьного двора, которая была обращена к пустырю. На стене сарая висел большой рисунок медведя, и там, где находилось сердце, чернел круг. Это была неподвижная мишень тира. А под рисунком по деревянной подставке двигалась хитро устроенная планка с изображением бегущего медведя. Это была движущаяся мишень.

За тиром наблюдал дядя Семен – муж Феклы Ивановны, крепкий старик с деревяшкой вместо ноги.

Он подал Славке ружье. Славка мельком взглянул на Веру. Очень хотелось ему в этот момент блеснуть мастерством стрельбы. Славка прищурил глаз, прицелился, и пуля пробила сердце медведя на стене. Вторая и третья пули тоже впились в сердце медведя.

– Красиво! – произнес дядя Семен, с гордостью оглядывая притихших ребят.

Славка опять мельком взглянул на Веру и заметил, что она любуется им. «Ну хоть в чем-то я лучше других», – подумал он, приосанился и так же метко трижды пробил движущуюся мишень. Вокруг зашумели, захлопали. Небрежным движением Славка отдал ружье дяде Семену и подошел к Вере.

– А ты, оказывается, настоящий снайпер!

Славка будто не слышал этой похвалы.

– В воскресенье, – сказал он, – охотничий кружок начинает охоту. Ты пойдешь?

– Но я же не записалась в кружок.

– Будет облава на медведя, – соврал Славка.

– Тем более. Я медведей боюсь, – засмеялась она. – На медведей ходить надо таким орлам, как ты да Ваня. Ты собьешь метким выстрелом, а Ваня в рукопашной схватке победит.

Они шли по сосновой аллейке, разговаривали и смеялись. Славка рассказывал ей, что вся организация была поручена Ваней ему. На мотоцикле директора он слетал в районный центр, купил все, что было нужно, и отчитался в расходовании денег.

«Парень крепкий. Выпутался окончательно», – сказал после этого Ваня Федору Алексеевичу, но учитель и по другим Славкиным поступкам знал, что тот действительно твердо вступил на верный путь.

22

Самолет летел над Москвой. Саша сидела у окна и смотрела на разноцветные, мерцающие в темноте огни города. Они напоминали новогоднюю елку и горели то внизу, то поднимались сбоку, то исчезали совсем.

Самолет сделал круг над аэродромом, приземлился и подрулил к вокзалу. Пассажиры сошли на землю, сели в автобус и через несколько минут уже поднимались по лестнице наверх, к застекленным коридорам.

Еще издали Саша увидела Варвару Сергеевну и так обрадовалась ей, что, забыв попрощаться со своими спутниками, бросилась навстречу. Варвара Сергеевна расцеловала взволнованную девушку, вложила в ее руку цветы, завернутые в целлофан.

Цветы напомнили Коршун, березки в Итальянском парке с редкими оранжевыми листьями, багряные осины, точно охваченные заходящим солнечным светом.

Представилась за поселком просторная поляна с еще совсем живой травой, кое-где расцвеченной свежими головками низкой, не успевшей подрасти ромашкой. Все это мелькнуло в памяти Саши, затаенной грустью отозвалось в сердце и сразу же исчезло.

– Ну вот и в Москве! Как летела? – оглядывая девушку, говорила Варвара Сергеевна.

– Хорошо! – ответила Саша и замолчала.

Ей хотелось о многом рассказать и самое главное – о том, что пережила она, когда в Коршун внезапно пришла телеграмма с приглашением приехать в Москву для пробных съемок на роль сибирской школьницы в итало-русском фильме. Но сказала она только:

– Может быть, я прилетела зря? Может, не подойду?

– Попытка не пытка, Сашенька, – с веселой улыбкой отозвалась Варвара Сергеевна и подумала: «Должна бы подойти. Образ школьницы в сценарии во многом списан с нее».

Они миновали длинный коридор с застекленными стенами, вошли в просторное, многолюдное здание аэропорта и остановились у конвейера, подающего вещи.

– Я много раз вспоминала ваши слова, Варвара Сергеевна, о том, что актриса должна быть образованной. Прежде всего учиться надо, а я вот школы не кончила и…

– Если ты подойдешь для этой роли, Сашенька, тебе дадут возможность во время съемок заниматься с учителями по всем предметам. Конечно, тебе будет не легко. А в твоем серьезном подходе к искусству я не сомневаюсь и за тебя не боюсь.

– Вот мой чемодан, – сказала Саша и поспешно подошла к конвейеру.

Этот коричневый чемодан накануне отъезда принесла ей Елена Николаевна и собственноручно переложила в него вещи из старенького Сашиного баула. И теперь, вспоминая это, Саша незаметно смахнула слезу.

– Давай вместе возьмем, – сказала Варвара Сергеевна, но Саша отвела ее руку и понесла чемодан одна.

Они вышли на улицу и стали дожидаться автобуса. В свете фонарей серебрился мелкий дождь, поблескивал асфальт, как в зеркале отражая красные огни машин.

– Ну, рассказывай о Коршуне все-все! – с пристрастием допрашивала Варвара Сергеевна. – Как Сибирцевы?

– Они остались в Коршуне. Федор Алексеевич очень рад этому. Елена Николаевна, по-моему, не очень, а Наташа, как узнала, ревела несколько дней.

– Как Славка?

– Славка решил окончить школу и пойти в армию. А потом в военное училище. Еще при вас, помните, он охотничий кружок в школе организовал. Этой зимой ребята из берлоги медведя подняли. Огромного! В школе шкура его на стене висит. А сколько лисиц, зайцев и белок настреляли – не перечесть! Шкурки государству сдавали, а деньги – на нужды театра!

Саша вдруг рассмеялась и рассказала Варваре Сергеевне, как Ваня нет-нет да и принимался проверять, исправился ли Славка. Все денежные дела охотничьего кружка поручил ему. А потом втайне назначил контроль. Расчеты сходились копейка в копейку. Федор Алексеевич узнал о тайном контроле и запретил. А Ивана Ивановича обвинил в антипедагогических действиях…