День освобождения

Он полностью переоделся.

Стоя нагишом перед зеркалом в комнате в военном городке, Алф Хеллот начал одеваться, медленно и обстоятельно. Зеркало отражало унылый барачный интерьер за его спиной, где единственным признаком обитания была железная кровать с шерстяным одеялом и смятыми простынями.

Сперва шерстяное белье — кальсоны и фуфайка. Толстой вязки синий свитер поверх теплого белья должен был защитить капитана Хеллота от самого лютого арктического мороза. Далее летный комбинезон защитного цвета с множеством замков-молний. Застегнув до подбородка замок на груди, Алфик натянул сапоги. Комбинезон пестрел эмблемами и личными знаками. Теперь капитан Хеллот был в полной форме.

Именная нашивка на груди, чтобы всякий знал его фамилию. Три звездочки говорили о ранге. «Крылья» — престижный символ пилотского звания. Буквы на синем кольце, окаймляющем голубой круг с двумя скрещенными кинжалами (эмблема его эскадрильи), сообщали, что он служит в 331-й эскадрилье Королевских норвежских ВВС. Выше концентрических окружностей — корона. Ниже — девиз эскадрильи: «За Норвегию». Наконец, еще один жетон свидетельствовал, какой самолет пилотирует капитан Хеллот. Сверхзвуковой «104 Локхид», развивающий скорость 2М. В полном облачении, держа в руке чемоданчик, капитан Хеллот вышел из барака.

Войдя в столовую, он сначала позвонил по двум номерам. Дежурный офицер на КП обещал распорядиться о заправке. Через двадцать минут к столовой будет подан джип. Прежде чем приступить к завтраку, Хеллот поговорил также с метеослужбой. Синоптик посулил слепой полет и умеренный ветер. Хеллот прошел в зал, налил себе кофе и сел за столик. У повара все было готово. Верхний свет в пустом зале озарял столы, точно лампы в бильярдной, где Хеллот был последним запоздалым игроком. Или последним шаром на зеленом сукне. Не считая звона посуды на кухне, стояла тишина. Хеллот съел яичницу из двух яиц, бутерброд с сыром и немного клубничного варенья. Первая страница вчерашней газеты сообщала, что сексуальный маньяк встретил смерть холодной усмешкой. После одиннадцати лет ожидания в камере смертников Кэрил Чессмен был казнен на электрическом стуле. Генералы Эг и Тюфте-Юнсен наперебой заверяли, что никто не запрашивал и не давал разрешения на посадку в Будё каких-либо самолетов У-2. Командир авиабазы полковник Хейне-Эриксен ничего не слышал ни о машинах такого типа, ни о летчике по фамилии Пауэре. Согласно НАСА, речь шла о так называемой летающей лаборатории, цельнометаллическом исследовательском самолете с турбореактивным двигателем «Пратт энд Уитни 57». Советский министр иностранных дел Громыко называл Норвегию соучастницей преступной акции. Уж не послало ли ЦРУ этот самолет по собственному почину, чтобы сорвать встречу в верхах в Париже? — размышлял один журналист. И выбор дня 1 Мая для этого полета был сознательной провокацией?

Алфик сложил газету и встал. День освобождения, если верить календарю. Меню явно спорило с календарем. Стоя возле стола, Алф Хеллот скривился и допил остатки кофе вместе с гущей.

Свет, озаряющий ВПП, был таким же резким и мертвенным, как освещение в столовой. Рулежные дорожки мерцали голубизной реактивного выхлопа и полярного сияния. На юге горы пилили синее небо острыми белыми зубьями. Тяжелые небеса плющили землю.

Ординарец ждал за рулем джипа с работающим мотором. Хеллот вскочил на сиденье, и они покатили к ангарам рассредоточения. По пути он приметил всепогодный истребитель F-86 «Сэйбр» с характерным черным радарным носом и заключил, что какая-то из двух эскадрилий — то ли 337-я, то ли 339-я — перебазировалась на север. Из одного ангара трактор выводил «Каталину», напоминающую в профиль ладьи викингов. Хеллот сидел, свесив наружу одну ногу; как только джип остановился, выбросил и вторую. Велел ординарцу возвращаться к административному бараку и протопал в дежурку.

Алф Хеллот не сразу узнал Кваксена. И Кваксен не сразу узнал его. Да и не в натуре Кваксена было выскакивать вперед. Он сидел в капитанской форме, погруженный в чтение какого-то комикса. Второй летчик, помоложе, в звании лейтенанта, листал апрельский номер «Воздушного резервиста». Он поднял взгляд на капитанские звездочки Хеллота. В свою очередь Алфик, глянув на лейтенанта, снова посмотрел на Кваксена, который с тягучей медлительностью опустил журнальчик, обнаруживая лицо, скрывавшееся за физиономией Альфреда Поймана на обложке.

Но Алфик Хеллот уже успел разобрать, кто там скрывается. Крупная голова. Густые светлые кудри. Тут же и мастер скоттхюлля опознал специалиста по преодолению препятствий.

— Ты, — произнес Алфик. — Ты опять.

— Нас в стране так немного.

— Три с половиной мегабоди, верно?

— Да, жертв атомной войны можем сосчитать по пальцам одной руки. Если верить Герману Кану.

— Но мы-то воздержимся? — сказал Хеллот. Кваксен присмотрелся к нему.

— У тебя усталый вид. Жар-птица обзавелась серебряными перьями?

— Цена ветеранства.

— Ветеранство на каком поприще? Карьеризм? Холодная война? Адъютантская суетня при штабе генерала Эга?

— Служба ППП. Полеты, пьянка и др.

— И следующее место службы — Пешавар в Пакистане? Могу пожелать удачи?

Алф Хеллот не нашел нужных слов. Очевидно, о маршруте Пауэрса и У-2 было известно не один день. Кваксен ни за что не сумел бы за сутки придумать такую реплику. Сейчас он продолжал:

— Хотел бы я участвовать. В таком деле. Облет страны. Сила! Лететь над ними. Быть у них, но над ними. Порнография своего рода. Смотреть вниз на их ядерное оружие, пусковые установки и секс-бомбы. И фотографировать голую правду.

Второй летчик усмехнулся и отложил журнал. Алф Хеллот сказал:

— Хуже всего, что главной задачей полета У-два было обнаружить советские атомные базы. Их не так много, как мы думали. Менее полусотни межконтинентальных ракет, примерно в три раза больше стратегических бомбардировщиков и три-четыре сотни ракет средней дальности. Слабовато. Ракетное отставание Запада — вольное сочинение управления развлекательных предприятий Пентагона, Голливуда и ЦРУ. Точнее будет сказать так: разрыв есть, но в нашу пользу. Теперь мы знаем, насколько слаб Иван. И Иван знает, что мы знаем. И мы знаем, что Иван знает, что мы знаем. Сильные стабильные Советы не опасны. А как почувствуют себя в окружении, могут рассвирепеть. Полеты в Будё и из Будё вынуждают их вооружаться, товарищ.

Кваксен оторвал ноги от пола и скрестил их на железном стуле перед собой.

— Помнишь Пауэрса? — спросил он. — Фрэнсиса Гэри Пауэрса?

— Нет. Деревенщина со Среднего Запада?

— Землекоп из Бурдайна, штат Кентукки. Son of a miner, miner's son, если тебе это что-нибудь говорит. Машинист шахтного подъемника, что-то в этом роде. Он был на базе Уильямс, когда нас туда привезли. Закончил курс в начале пятьдесят третьего, если не ошибаюсь. После чего перебрался на базу Льюк под тем же Фениксом, чтобы осваивать F-84G.

— Видно, потом еще кое-что освоил.

— Delivery Course DD50. База Сандиа. Совершенно секретно. Обучение погрузке и сбрасыванию атомных бомб с боевых машин.

— Плюс испытательные полеты на базе Мэрдок?

Кваксен не стал возражать, и капитан Хеллот начал облачаться в противоперегрузочный костюм. Тесный корсет от пояса до голени накачивался в самолете сжатым воздухом. С ним Алф Хеллот мог невредимым проходить сверхзвуковой туннель, выдерживать силу тяжести при входе в пике и центростремительные силы, когда закладывал крутой вираж. Наполняя корсет, сжатый воздух не дает крови отлить от головы, лишить пилота зрения и слуха, речи и мышления.

— Пауэре как личность ничего не значит, — сказал Алфик Хеллот, затягивая корсет. — К тому же у него нет военного статуса.

Кваксен изобразил свою самую ослепительную улыбку.

— Что верно, то верно, — отозвался он. — Могу подтвердить, поскольку я снова встретил его здесь, в нашей стране. В Будё встретил, то ли в прошлом, то ли в позапрошлом году. И я не помню, чтобы когда-либо видал более непорочных штафирок, чем Фрэнсис Гэри Пауэре и его коллеги. Но ты, возможно, слышал про такие организации, как ЦРУ и АНБ?