На улицах никого не было кроме бездомных нищих. Велизарий держал в руках посох и неуверенно шагал по главной улице по цветным мраморным плитам тротуара. Я следовал за ним поодаль. Он дошел до статуи Слона и остановился, чтобы потрогать толстые ноги животного. Я слышал, как он бормотал:

— Смотри, какое тут стоит чудовище. Он жрет траву, как вол. Его кости сильны, как полоски бронзы, как железные трубы. Он сильнее всех животных.

Потом он стал говорить более ясно:

— Слушай меня, я плачу от обиды, но меня никто не слышит. Я молю о справедливости, но ее нет. Он преградил мне путь, и я его не могу обойти, а в глазах у меня чернота. Он лишил меня славы.

Я тихо подошел к нему и сказал:

— Господин, это я — евнух Евгений. Моя дорогая госпожа Антонина прислала меня помочь вам.

Велизарий повернулся и протянул мне руку, потом он притянул меня к себе и обнял. Он взволнованно начал спрашивать меня о госпоже, и я передал ему ее слова любви. Пока мы шли, он ел белый хлеб и фрукты, которые передала ему госпожа.

Велизарий сказал, чтобы я проводил его в Благерне. Он шагал размашистыми шагами через пустые площади и улицы и, казалось, что это он меня ведет. Нам никто не встречался. Восточный ветер принес запах свежевыпеченного хлеба из городских пекарен, и Велизарий сказал мне об этом. Когда мы проходили доки в Зеугме, он принюхался и сказал:

— Я чувствую запах гвоздики, сандалового дерева и матросов. Ослепнув я стал ощущать запахи, как собака.

Наконец мы подошли к монастырю и Велизарий постучал палкой в ворота, которые открыл послушник.

Велизарий сказал, что ему нужно видеть аббата, но послушник заметил:

— Он занят, и я не стану его тревожить.

— Прошу тебя, скажи, что его желает видеть Велизарий.

Послушник посмеялся над ним. Велизарий был очень бедно одет, к тому же выглядел неопрятно после тюрьмы. Глаза его прикрывала грязная повязка.

Привратник пошутил над ним, сказав, что в таком случае, его собственное имя — апостол Петр.

Через полуоткрытую дверь я увидел монаха Улиариса, проходящего мимо, и обратился к нему.

— Брат Улиарис, помоги нам!

Улиарис поспешил к дверям. Он увидел Велизария, горько заплакал и воскликнул:

— Дорогой друг! О, дорогой друг! — он, казалось, не находил нужных слов.

— Улиарис, дорогой друг, молю тебя сходи к преподобному аббату и забери у него вещь, принадлежащую мне. Я отдал его предшественнику до тех пор, пока она мне самому не понадобится. Это деревянная чаша для подаяний. Пришел час, когда мне нужна эта чаша.

Улиарис отправился к аббату, но тот не желал отдавать чашу. Он заявил, что это священная реликвия и ее не положено отдавать в обычные руки и что чаша принесла счастье монастырю. Он также сказал, что император станет сердиться, если к Велизарию будет проявлено сочувствие.

Улиарис твердо заявил аббату:

— Бог проклянет наш дом, если мы не отдадим чашу ее законному владельцу. Он оказал нам милость, мы пользовались этой святыней в течение тридцати лет.

Аббату пришлось дать Улиарису ключ к украшенному драгоценностями сундучку, где хранилась чаша. Улиарис вышел к нам и отдал нам чашу.

Велизарий провел пальцем по вырезанной надписи и повторил изображенные там слова: «Бедность и Терпение». Улиарис был настолько расстроен всем увиденным, что даже не смог как следует попрощаться, он обнял Велизария и вернулся в монастырь.

Мы с Велизарием отправились в пригород Дейтрон неподалеку от Золотых ворот и остановились у портика церкви Непорочной Девы. Велизарий уселся на ступени и начал просить подаяния. Церковный староста его не узнал и грубо прогнал с этого места. С нами также обошлись в церкви Святой Анны, Святого Георгия, Святого Павла и Марти Зое. Все церковные старосты позволяют сидеть на ступенях профессиональным попрошайкам, которые им выплачивают деньги за подобные привилегии. Наконец Велизарий попросил, чтобы я его проводил к монастырю пророка Иоанна и там ему разрешили просить милостыню. Нищий, сидящий там, узнал Велизария, обнял его и стал плакать. Это был Фуримут, которому пришлось в жизни нелегко.

Велизарий сел и скрестил ноги. В это время на улицах уже появился народ. Чаша для подаяния была у него на коленях, и он стал выкрикивать громким голосом.

— Подайте, Христа ради! Подайте монетку Велизарию! Подайте медную монетку Велизарию, который когда-то разбрасывал на этих улицах золото! Добрые люди, подайте, Христа ради, Велизарию! Подайте, милостыню мне!

Его призывы звучали как команда, а не как жалобный крик нищего. Вокруг нас начала собираться большая толпа. Сначала все были поражены увиденным, а затем начали возмущаться, когда узнали народного героя и освободителя. Теперь перед ними сидел слепой нищий. Чашу быстро начали заполнять монетки — серебро, медь и золото. Кое-кто прикрыл лица накидками, когда бросал деньги в чашу, но многие известные люди не стали прикрывать лица. Много женщин подавало Велизарию.

К нам подошли его ветераны и образовали вокруг нас живую стену, чтобы народ не слишком напирал на слепца. Люди стали подходить к нему по одному и жертвовать деньги герою, спасшему город от гуннов. Фуримут принес мешок, и как только чаша заполнялась, он высыпал ее в мешок и опять передавал чашу Велизарию. До вечера мимо нас прошло около сорока тысяч человек и рядом стояло несколько мешков денег, но Велизарий продолжал выкрикивать:

— Добрые люди Константинополя, подайте копеечку Велизарию! Подайте, Христа ради!

Люди подавали в соответствии со своими возможностями — бедные старухи давали несколько медных монеток, дети — копеечки. Даже проститутки делились серебром после ночных заработков. Один человек принес золотую медаль и сказал:

— Посмотрите, чье тут изображение и что там написано?

Это была медаль, выбитая после покорения Африки, на ней Велизария называли «Славой римлян».

Когда Юстиниану стало известно, что случилось, он разозлился и страшно испугался. Народ стал волноваться. На улицах были слышны возмущенные выкрики, возле дворца начали собираться народные толпы. На стенах общественных зданий появились следующие фразы на латыни:

— Justinianus ab usjustitiis.[122]

Что значило — Юстиниан (справедливый), который известен своей несправедливостью.

Были такие надписи на греческом:

— Самсон, будучи слепым, погубил короля и его Двор.

Юстиниан срочно вызвал к себе гофмейстера и приказал объявить Велизарию прощение. Он его подписал, возвратив Велизарию все титулы и состояние. Слепого торжественно проводили в его собственный дом верные ему ветераны. Он разделил среди них все собранные им деньги и каждому досталось примерно по двести золотых монет, а чашу он вернул аббату.

Госпожу Антонину выпустили из Замка Покаяния. Велизарию оставалось прожить еще несколько недель, но они прошли очень спокойно. Госпожа Антонина не отходила от него, и каждый день трое или четверо ветеранов заходили к нам, чтобы вспоминать с полководцем прежние времена. Они сами решили, кому и когда к нему заходить. Велизарию не позволяли выходить из дома, потому что Юстиниан боялся толпы. Но к Велизарию народ так прекрасно относился и все спешили выразить ему свое почтение, что казалось, что он правил двором у себя дома, а не сидел дома в положении пленного.

Велизарий умер во сне тринадцатого марта в 565 году от Рождества Христова. Произошло удивительное чудо: когда его готовили к погребению, на теле исчезли шрамы от ран, полученных им во время многочисленных битв во всем мире. Госпожа Антонина старалась держать себя в руках, потому что так пожелал Велизарий. Она говорила:

— Он страдал от несправедливости собственного императора, а не от врагов!

В конце года — тринадцатого ноября — Юстиниан умер от гангрены. Пусть христиане поспорят, куда отправились души каждого из них. Но рассказывали, что Юстиниан недостойно вел себя перед концом и что когда, наконец, душа его упокоилась, по всему дворцу раздался громовой голос Сатаны, который начал пародировать Священное Писание: «Вот мой любимый сын. Он доставлял мне немало удовольствия!»