Я услышал щелчок, это Мануэль раскрывал кобуру. За спиной милдиванов лугалы приготовили топоры и копья. Можно представить, как тщательно я выбирал слова для ответа.

— Мы свободны, — сказал я, — как часть общества, — или, может быть, слово, которое я употребил, означало «содружество»? — В нашей стране никто не является лугалом. Вы видели, как на нас работают машины. Нам вообще не нужны лугалы.

— Ах-х-х! — вскрикнул Ферегхир, взмахнув копьем.

Мануэль взвел курок.

— Я считаю, что вам лучше уйти, — сказал он туземцам, — прежде чем начнется схватка. Мы не хотим никого убивать.

Брандер демонстрировал туземцам действие нашего оружия, мы тоже. Никто из туземцев не двигался, как нам показалось, целую вечность. Волосы на лугалах встали дыбом. Они были готовы броситься на нас и умереть по слову своих хозяев. Но это слово не прозвучало. Три милдивана обменялись взглядами. Шивару сказал безжизненным голосом:

— Мы должны обсудить это.

Они повернулись и пошли по высокой шуршащей траве, лугалы следовали за ними.

Барабаны гремели дни и ночи.

Мы между собой долго обсуждали события. В чем дело? Милдиваны были примитивны и необразованны, но по стандартным меркам здравого смысла далеко не глупы. Шивару не был удивлен, что мы отличаемся по виду от жителей Каина. Например, то, что мы живем обществом, а не отдельными семьями, было для него лишь странностью, и скорее интриговало, а не шокировало его. И, как я уже говорил вам, хотя обширные объединения не были приняты у милдиванов, время от времени они все же объединялись. В таком случае, что же им в нас не понравилось?

Игорь Юшенков, офицер «Королевы Марии», высказал правдоподобное объяснение:

— Если они нас считают рабами, значит, наш хозяин должен быть еще могущественнее. Может, они думают, что мы готовим базу для вторжения?

— Но я ясно сказал им, что мы не рабы.

— Не сомневаюсь, но поверили ли они вам?

Можете себе представить, как я ворочался в своем навесе. Должны ли мы начать все заново в другом районе, то есть уйти отсюда? Но тогда пропадет все, чего мы добились. Изучить новый язык было совсем не трудно. Но перемещение ничего не дало бы нам: полеты на флиттере показали, что повсюду на Каине один и тот же образ жизни, как на Земле в палеолит. Если мы каким-то образом нарушили не просто местное табу, а нечто фундаментальное… Я не знал этого. Сомневаюсь, что Мануэль проводил больше двух часов за ночь в своей постели. Он был слишком занят укреплением системы нашей обороны, тренировкой людей, проверкой постов и бдительности.

Но следующая наша встреча внешне была совершенно мирной. На рассвете меня поднял часовой, сообщивший, что появилась группа туземцев. Ночью поднялся туман, затянув влажной серой дымкой все вокруг так, что трудно было что-либо различить и в трех шагах. Выйдя, я услышал треск останавливающегося поблизости трактора — единственный отчетливый звук в этой ватной тишине. Тулитур и другой милдиван стояли в окружении пятидесяти лугалов. Их шерсть была влажной, а оружие блестело от инея.

— Они двигались ночью, капитан, — сказал Мануэль, — чтобы быть менее заметными. Несомненно, за пределами видимости ждут другие.

Он послал со мной взвод охраны.

Я в соответствии с ритуалом приветствовал их, как будто ничего не случилось. И вновь не получил никакого ответа. Тулитур только сказал:

— Мы пришли для торговли. За ваши товары мы дадим вам меха и травы, которые вам так нравятся.

Это было удивительно, тем более, что наш торговый пост был построен только наполовину. Но я не мог отказаться от того, что, возможно, было знаком примирения.

— Хорошо, — сказал я — Идемте поедим и поговорим.

«Хороший ход, — решил я. — Совместная еда накладывает некоторые обязательства, как на Земле, так и в Улаше».

Тулитур и его товарищ Вокзахан, теперь я вспомнил его имя, не поблагодарили, но вошли в корабль и сели за стол в кают-компании. Я решил, что так будет более впечатляюще, чем под навесом, к тому же не так холодно. Я приказал принести бекон и яйца — пищу, которую, как я знал, любили каиниты Они сразу же перешли к делу.

— Сколько вы хотите продать нам?

— Это зависит от того, что вы хотите купить и что у вас есть в обмен, — ответил я, соревнуясь с ними в любезности.

— Мы не принесли ничего с собой, — сказал Вокзахан, — потому что не знали, согласитесь ли вы торговать.

— Почему мы не согласимся? — ответил я. — Ведь мы для этого и пришли. Между нами нет споров, не так ли?

Ни один зеленый глаз не мигнул.

— Нет, — сказал Тулитур, — споров нет. Мы хотим купить пистолеты.

— Такое оружие мы не можем продать, — я вынужден был сразу покончить с этим и не хитрить. — Однако мы можем вам предложить ножи и множество других полезных инструментов.

Они помрачнели немного, но спорить не стали. Наоборот, тут же принялись обсуждать условия обмена. Они хотели купить как можно больше и не снижали цены. Но они хотели получить все в кредит, сказав, что наши товары им нужны немедленно, а чтобы собрать товары на обмен, понадобится время.

Это ставило меня в неприятное положение. С одной стороны, милдиваны всегда были честными и, насколько я могу судить, всегда говорили правду. К тому же я не хотел отказывать им. С другой стороны… Но вы все понимаете не хуже меня. Я льщу себе, но я дал им дипломатичный ответ. Мы нисколько не сомневаемся в их добрых намерениях, сказал я. Мы всегда знали, что милдиваны — хорошие парни. Но всегда может произойти нечто неожиданное, и мы потеряем огромную сумму.

Тулитур хлопнул по столу и фыркнул:

— Следовало ожидать таких опасений. Хорошо, мы оставим лугалов, пока не будет собрана плата. Они стоят очень дорого. Но вы отвезете товары туда, куда мы укажем.

Я решил, что на таких условиях они могут получить половину запрашиваемых товаров, — Пер замолчал и прикусил губу. Гарри наклонился и взял его руку. Ван Рийн проворчал:

— Да, черт побери, никто не может предвидеть всего, но всегда следует ожидать худшего. Ты поступил правильно, мальчик. Абдал, еще выпивки, или ты считаешь, что мы на Марсе?

Пер вздохнул.

— Мы погрузили товары на гравитележку, — продолжал он. — Мануэль сопровождал ее на вооруженном флиттере, но ничего не случилось. Примерно в пятидесяти километрах от лагеря милдиваны попросили наших людей остановиться на берегу реки. Здесь стояли каноэ, возле них были другие милдиваны. Было ясно, что дальше они намеревались перевозить товары самостоятельно, и Мануэль спросил, есть ли у меня какие-либо возражения.

— Нет, — ответил я. — Какая разница? Они хотят сохранить в тайне место назначения, они нам больше не доверяют.

За Мануэлем на экране я видел смотревшего на нас Вокзахана. Наши коммуникаторы и раньше очаровывали посетителей лагеря. Но на этот раз мне показалось, что на лице его промелькнула усмешка.

Я был занят размещением и обеспечением лугалов. При них всегда находились один или два охранника. Не то чтобы я ожидал неприятностей. Я слышал, как хозяева сказали им: «Оставайтесь здесь и делайте все, что прикажут земляне, пока мы не вернемся». Тем не менее меня беспокоило, что в лагере находится целая свора этих домашних собак милдиванов.

Они сидели по-звериному. Когда ночью загремели барабаны, они беспокойно задвигались по павильону, который мы им отвели, и заговорили на языке, о котором в записях Брандера не было никаких сведений. Но на следующее утро они были вполне кроткими. Один из них даже спросил, не могут ли они помочь нам в работе. Я чуть не засмеялся, представив себе лугала среди приборов пятисотсильного трактора. Затем сказал ему, что мы благодарим, но их помощь не нужна; они должны только ждать.

Несколько раз в течение следующих трех дней я пытался поговорить с ними, но из этого ничего не вышло. Они отвечали мне, однако ответы их были пустыми.

— Где вы живете? — спрашивал я.

— Там, в лесу, — отвечал лугал, глядя на пальцы ног.

— Какую работу вы выполняете дома?