— Ты так добра, Айат, — сказал Рошфор несмело. — И большинство были так добры ко мне. Добрее, чем того заслуживает военнопленный и, боюсь, они лучше ведут себя, чем повели бы себя земляне в подобной ситуации.

Айат подыскивала нужные слова. Она часто пользовалась англиком, как ради практики, так и ради уважения к собеседнику. Но сейчас проблема состояла в том, чтобы найти нужное представление. Единственная, пришедшая на ум фраза, показалась подходящей.

— Война есть война!

— Это помогает. Если ты человек, конечно, — сухо сказал он. — А этот Драун…

— О, он не ненавидит тебя… Он всегда такой. Я чувствую… жалость?.. к его жене. Нет, не жалость! Это значило бы, что я думаю о ней как о стоящей ниже меня, а я считаю ее выносливой.

— Почему она остается с ним?

— Из-за детей конечно, и, возможно, она не так уж несчастна. У Драуна должны быть хорошие черты, раз он поддерживает партнерство с Хилл, и все же я буду в браке гораздо счастливее!

— Хилл… — Рошфор покачал головой. — Боюсь, что я навлек. на себя ненависть вашего… э… брата, Кристофера Холма.

Айат вздохнула.

— Ясно, что он хотел попасть туда, куда ты пришел первым. Его рана так велика, что слышно, как капает кровь.

— А ты? Ведь вы так близки!

— Конечно, я не наблюдаю за его болью с радостью. Но он справится с ней. Кроме того, боюсь, что она могла слишком сильно его привязать. «Лучше не говорить об этом, девочка». — Айат посмотрела на человека. — По-моему мы говорили о том, что значит быть воином там.

— Не знаю, — сказала Табита. — Звучит весьма неопределенно.

— Покажи мне стратегию, которая бы не казалась таковой, — ответил Аринниан. — Суть в том, удастся она или не удастся, нам придется изменить формы борьбы. У Империи не будет причины для бомбежек, и Авалон будет спасен. — Он посмотрел на Драуна.

Рыбак рассмеялся.

— Желаю я этого или нет, акх? — сказал он. — Что ж, думаю, любой план прекрасен, если он позволяет лично убивать землян.

— Ты уверен, что они приземлятся там, где нужно? — поинтересовалась Табита.

— Нет, конечно, мы не можем быть уверены, — отрезал Аринниан. — Мы сделаем то, что сможем, чтобы эта территория была их логическим выбором. Среди прочего, мы организуем несколько случаев дезертирства. Земляне не смогут заподозрить, что они спровоцированы нами, потому что уйти от этой планеты действительно нелегко. Ее защита предназначена для предметов, поступающих извне.

— Гм… — Табита потерла подбородок. — Если бы я была умным земным офицером, и кто-нибудь, заявляющий, что он бежал с Авалона, принес мне подобную весть, я бы подвергла его… как это они называют?.. гипнопробе.

— Вне всякого сомнения, — кивок Аринниана был резок. — Но дефекторы будут великолепны. Мой отец отобрал особо умных людей, чтобы они об этом позаботились. Я не знаю деталей, но догадаться могу. У нас действительно есть люди, поддавшиеся панике, или такие, которые хотят сдаться, потому что убеждены, что мы поступаем безрассудно. И есть еще больше таких, которые заражены этим в меньшей степени и которым первые полностью доверяют.

Предположим… Предположим на мгновение, что мы убедим президента Викери вызвать потенциального предателя для конфиденциального разговора. Викери объясняет, что сам хотел бы бежать, но действовать открыто для него равносильно политическому самоубийству, поэтому он хочет помочь нескольким особам покинуть планету и передать секретное сообщение землянам. Понимаешь? Я не утверждаю, что это будет сделано именно таким образом, я не знаю, до какой степени мы можем доверять Викери… но мы можем оставить право выбора за людьми моего отца.

— И подобным же образом подготовлены боевые порядки, которые приблизят сказку к реальности. Прекрасно, прекрасно! — отозвался Драун.

— Именно к этому я и подходил, — сказал Аринниан. — Моя задача состоит в том, чтобы собрать лидеров различных Домашних охран и скоординировать их действия.

Поднявшись, он принялся расхаживать по комнате мимо Табиты, не глядя при этом в ее сторону.

— В данном случае очень бы помогло, — проговорил он отрывисто, — если бы добавочную информацию принес им один из них.

Дыхание со свистом прорвалось сквозь ее сжатые зубы. Драун подался вперед, освободив ахатаны и перенеся тяжесть тела на пальцы ног.

— Да, — подтвердил Аринниан. — Речь идет о твоем драгоценном Филиппе Рошфоре. Можешь сказать ему, что я здесь потому, что очень озабочен судьбой Экватории. — Он сообщил детали. — Потом я найду какое-нибудь дело на соседних островах и улечу вместе с Айат. Наша лодка останется здесь, полностью неохраняемая. Ты ведь позволяешь ему свободно бродить по окрестностям, не так ли? Его дальнейшие действия очевидны.

Табита с такой силой сдавила трубку, что треснул черепок. Она даже не заметила этого.

— Нет, — был ее ответ.

Аринниан обнаружил, что для того, чтобы остановиться и посмотреть на нее, ему не нужно делать над собой усилия.

— Он значит для тебя больше, чем твой мир?

— Бог покарает меня, если я когда-нибудь попытаюсь вот так его использовать, — сказала она.

— Но если его благородная натура не сможет позволить себе обмануть твое доверие, о чем же тогда тебе беспокоиться?

— Я не собираюсь ронять перед ним свое достоинство, — сказала Хилл.

— Перед этим-то пометом? — едко заметил Драун.

Взгляд ее метнулся в его сторону, а рука — к лежавшему на столе ножу.

Он отступил.

— Ладно, ладно, — пробормотал он.

Когда последовавшая за этим тишина была нарушена, все почувствовали облегчение.

Кто-то постучал в дверь. Аринниан, находившийся ближе всего, открыл ее. За дверью стоял Рошфор. За его спиной маячила лошадь и цирраук. Филицп дышал неровно, и под смуглостью кожи проступала бледность.

— Вы вернулись слишком рано, — сказал Аринниан.

— Айат… — начал Рошфор.

— Что? — Аринниан схватил его за плечи. — Где она?

— Не знаю. Я… мы скакали, разговаривали… Внезапно она вскрикнула! Крис, я никак не могу забыть этот крик! Она сорвалась с места, взмахнула крыльями и исчезла за вершинами деревьев раньше, чем я успел ее окликнуть. Я… я ждал, пока…

Табита подошла к ним. Она хотела оттолкнуть Аринниана, заметила его неподвижность, то, с какой силой его пальцы впились в плоть Рошфора, и отступила.

— Фил, — тихо сказала она. — Дорогой, подумай! Она должна была услышать что-то ужасное! Что это было?

— Не могу себе представить, — хватка Аринниана заставляла землянина морщиться, но он не двигался. — Она попросила меня описать космический бой. Мои впечатления. Я рассказал ей о последнем бое перед нашей высадкой. Помните, я рассказывал вам то же самое.

— Было ли что-то, о чем я не спросила?

— Кажется, я не описал, как выглядела лодка, но Айат попросила меня это сделать.

— И что же?

— Я сказал ей. Разве не нужно было?

— И как же?

— На гиперболическом изгибе находились три золотые звезды.

Аринниан выпустил Рошфора. Кулак его опустился на лицо человека. Рошфор покачнулся и упал. Аринниан выхватил было нож, но овладел собой. Рошфор, озадаченный, сел. Рот его кровоточил.

Табита опустилась возле него на колени.

— Ты не мог знать, дорогой мой, — сказала она. Она сама едва держала себя в руках. — То, о чем ты ей сообщил, было известием о смерти ее возлюбленного!