Н. С. Хрущев:

— К руководству пришел Надь Имре. У нас теплилась надежда, что если в руководстве Надь Имре, то он сохранит коммунистическое руководство в венгерском народе.

С. Н. Хрущев:

— Демонстранты мирно обтекали выползшие на узкие будапештские улицы советские танки с плотно задраенными люками. Машины казались безжизненными, они никак не противодействовали проходу людей. Казалось, их вообще не интересует происходящее в городе. Отец сказал, что войска получили строжайшее указание не вмешиваться, только демонстрировать свое присутствие. Приказ строго выполнялся. Даже когда с крыш домов по танкам стали беспорядочно стрелять, как говорят, засевшие там работники госбезопасности, они не отреагировали. Пули только щелкали по броне, не в состоянии даже сколупнуть грязно-зеленую краску.

Однако надежды Хрущева-старшего не сбылись. Имре Надь не проявил решительности, не смог овладеть положением. Или не хотел? По мнению мемуариста, Хрущева-младшего, именно не смог. По своей природе человек мягкий и интеллигентный, он старался примирить непримиримое, отвергал саму возможность применения силы. Нельзя не отметить, что и у него не было запаса времени. В отличие от Гомулки, он пришел к власти не в преддверии событий, а на их гребне. Во многом ему приходилось всего лишь констатировать происшедшее.

Хрущев-младший много раз задавался вопросом, почему отец по первому зову кинулся в Варшаву, а в Венгрию не поехал? Без сомнения, при той непростой расстановке сил в Президиуме ЦК, сложившейся после ХХ съезда, отец старался поровнее распределить ответственность за принимаемые решения. С одной стороны, чтобы его не обвинили в выпячивании своей фигуры, с другой — он не желал все грехи взваливать на свои плечи. Старался соблюсти некий баланс. Но главное, по мнению сына, отец недооценил опасности нарастания событий. Доклады из Будапешта в отличие от панического призыва посла в Польше не предвещали столь страшных потрясений. На первых порах казалось, что правительство Имре Надя, наладив тесный контакт с советскими эмиссарами, сможет овладеть положением.

В ночь на 25 октября Советская Армия наконец вмешалась в события, но действовала она не в одиночестве, а вместе с венграми. Еще сохранялась возможность переломить развитие событий, направить поток в безопасное русло. Именно в безопасное. О нейтральной Венгрии, стоящей вне пактов, а тем более о Венгрии, уходящей на Запад, в НАТО, в тот период острого противостояния двух лагерей, двух сил, мыслящих терминами побед и поражений, могли говорить только политические авантюристы. Это время еще не пришло.

А как происшедшие события подавались советским людям? Сын руководителя страны с иронией приводит цитату из газеты «Правда»: «По приказу Совета Министров Венгерской Народной Республики венгерская армия, внутренние войска и вооруженные рабочие отряды с помощью советских войск в ночь на 25 октября ликвидировали контрреволюционный путч».

Однако остановить сползание к кровопролитию, стабилизировать ситуацию не удалось. События накатывались лавиной, выходили из-под контроля, в том числе из-под контроля Имре Надя. «Сегодня трудно сказать, — пишет Хрущев-младший, — что оказало большее влияние: накаленная обстановка и деструкционное стремление масс, отвергающих старые порядки, стремящихся отомстить за преступления и обиды, или попытки измазанных в крови работников госбезопасности спровоцировать столкновение с советскими войсками, устроить кровавую бойню и под ее прикрытием уйти от ответа».

По крайней мере закончившееся трагически 25 октября «братание» на будапештских улицах венгров с советскими солдатами свидетельствует о последнем. Так считает сын советского вождя Сергей Хрущев.

Весьма патриотично, не правда ли? Даже если бы было так, как он утверждает, странно читать подобные пассажи. Речь-то идет о его Родине. Впрочем, Сергей Никитич сейчас проживает в Америке, которую собирался догнать и перегнать его неистовый папаша.

Неужели американец российского происхождения Сергей Никитич Хрущев не слышал от отца и сам не знал, кто готовил восстание в Венгрии? Кто-кто, а высшее кремлевское руководство наверняка было информировано Комитетом госбезопасности, что британская военная разведка МИ-6 обучала будущих венгерских повстанцев обращению со взрывчатыми веществами и огнестрельным оружием перед путчем в Будапеште. За два года до этого восстания диссидентов тайно вывозили через венгерскую границу в британскую зону Австрии для обучения на специальных курсах. Их встречали в пограничном городке Грац и переправляли в горы.

Об этом в 1996 году писали, ничего не скрывая, сами сотрудники британских спецслужб. Один из них вспоминал в газете «Дейли телеграф»: «У меня был старый разбитый «фольксваген», и я подбирал агентов на венгерской границе. Мы отвозили их в горы и проводили трех-четырехдневный курс подготовки. Мне приказывали подобрать кого-то на углу улицы в определенное время, ночью, под проливным дождем».

Этот агент, чье имя сохраняется в секрете, добавил: «После того, как мы завершали их подготовку, обучали обращению со взрывчатыми веществами и оружием, я отвозил их обратно. Это было в 1954 году, за два года до восстания. Но мы знали, что это случится. Мы готовили агентов для этого восстания».

Наконец, о роли МИ-6 в подготовке восстания рассказывается в книге Майкла Смита «Новый плащ, старый кинжал». В ней говорится, что катализатором восстания стало известие о секретной речи Хрущева в 1956 году и развенчании им Сталина. Это породило требование реформ, усилившееся в связи с вынужденной отставкой в 1955 году Имре Надя, либерального премьер-министра Венгрии.

23 октября 1956 года, утверждается в книге М. Смита, 250 тысяч человек приняли участие в студенческой демонстрации в Будапеште, где звучали требования о выводе советских войск и возвращении Надя. Имели место столкновения с силами безопасности, и в толпе появилось большое количество оружия. Значительная часть его поступила с американских складов в Австрии, а другая была английского происхождения.

Сын же советского руководителя утверждает, что венгерская безопасность сама спровоцировала кровавую бойню.

У парламента раздавались выстрелы, падали убитые и раненые. Кто стрелял, осталось неизвестным. Говорили, что стрельба велась из окон домов. Хрущеву доложили: вооруженную акцию совершили контрреволюционеры. Среди венгров распространился слух: это — дело рук русских, которые решили схитрить, усыпить бдительность восставшего народа, а затем показали свое истинное лицо.

На следующий день весь Будапешт вышел на улицы. Симпатии сместились — венгерские военные начали примыкать к демонстрантам, стали образовываться новые органы власти. В городах — революционные комитеты, на заводах, по примеру югославов, — рабочие советы. От недавних объятий с советскими солдатами не осталось и следа. По словам Хрущева-младшего, народ потребовал вывода оккупационных войск из города.

Именно так и не иначе: «Народ потребовал вывода оккупационных войск из города». Не вооруженные и обученные английскими спецслужбами боевики, а «народ».

«Оптимистические сообщения в советской печати, — пишет далее Хрущев-младший, — о том, что 25 октября в Будапеште обстановка нормализовалась и спокойствие нарушается лишь отдельными вылазками отдельных вооруженных лиц, а 27 вновь организованное под руководством Имре Надя правительство Венгрии объявило амнистию, в результате которой повстанцы в массовом порядке сдаются властям, не вязались с озабоченным видом отца». Впечатление такое, будто печать могла не подчиняться Никите Сергеевичу. Какие сообщения пеклись в хрущевском ЦК, такие пресса и публиковала. Насмешливая тональность Сергея Никитича обидна — речь-то идет о своей стране.

«С работы он приходил не поздно, — рассказывает далее Хрущев-младший, — как обычно, но гулял молча, на вопросы отвечал неохотно. Только значительно позже он расскажет о своих колебаниях в те дни. Он думал не только о происходивших тогда событиях, бился и не мог найти ответ: почему так случилось. Сначала Польша, за ней Венгрия. Вернее, ответ напрашивался сам собой. Он, казалось, лежал на поверхности: во всем виноват Сталин, нарушение ленинских непререкаемых норм. Надо вернуться к ним, и все уляжется. Глубже отец старался не заглядывать».