Важную информацию два дня спустя после этих событий сообщил Судоплатову младший брат Константин, рядовой сотрудник Московского управления МВД. Его жена была машинисткой в секретариате Маленкова и работала в Кремле. От Константина встревоженный Судоплатов узнал, что Берия был арестован Жуковым и несколькими генералами на заседании Президиума ЦК партии и содержался в бункере штаба Московского военного округа. По ее словам, в Кремле в день ареста Берии царила нервозная обстановка. Суханов, заведующий секретариатом Маленкова, распорядился, чтобы все сотрудники в течение трех часов — пока длилось заседание Президиума — оставались на рабочих местах и не выходили в коридор. От Константина Судоплатов также узнал, что в Кремле (вещь совершенно беспрецедентная!) появились более десяти вооруженных генералов из Министерства обороны, которых вызвали в Президиум ЦК КПСС. По приказу Серова и Круглова, первых заместителей Берии, охрана правительства передала им несение боевого дежурства в Кремле. Среди них был и Брежнев, заместитель начальника Главного политуправления Советской Армии и ВМФ. Арестованы были еще два сотрудника МВД, о чем никому не объявлялось: начальник управления охраны правительства генерал-майор Кузьмичев и начальник учетно-архивного спецотдела «А» генерал-майор Герцовский.

Информация брата, по словам Судоплатова, серьезно встревожила его: борьба за власть в Кремле приняла опасные размеры. При Сталине входить в Кремль с оружием было строго-настрого запрещено. Единственные, кто имел при себе оружие, были охранники. Какой прецедент создавал министр обороны Булганин, приведя группу вооруженных офицеров и генералов с оружием! Вооруженные офицеры ничего не знали о цели вызова в Кремль. Министр обороны распорядился, чтобы они пришли со своим личным оружием, но ничего не объяснил. А что, если бы офицеров со спрятанным оружием остановила охрана, у кого-то не выдержали бы нервы и в Кремле началась стрельба? Последствия могли быть трагическими. По Судоплатову, маршал Жуков услышал о плане ареста Берии всего за несколько часов до того, как это произошло.

Начальника секретариата Берии Людвигова арестовали на футбольном матче двое высокопоставленных офицеров оперативного управления МВД, поджидавшие его у выхода со стадиона «Динамо». Они официально объявили ему, что он находится под арестом, и отвезли в Бутырскую тюрьму. Позже, в тюрьме, он рассказал Судоплатову, что в тот момент решил: его арестовывают по приказу Берии, и поэтому был потрясен, когда через несколько дней на допросе следователи сказали ему, что он обвиняется вместе с Берией в заговоре против Советского правительства. Он подумал, не провокация ли это со стороны Берии, чтобы вырвать у него ложные признания и избавиться от него. Потом мелькнула мысль: раз он женат на племяннице Микояна, Берия, близко знавший Микояна и иногда ссорившийся с ним, хочет иметь на него компромат. Впрочем, достаточно скоро прокуроры убедили Людвигова в том, что обвинения против него и Берии могут закончиться расстрелом обоих.

Начальника охраны Берии Саркисова арестовали в отпуске, и он также был совершенно уверен, что это сделано по приказу Берии.

Первый секретарь МГК КПСС и многолетний член Политбюро ЦК В. В. Гришин, оставив не по своей воле высокие посты в горбачевские времена, тоже нередко обращался к тем дням. Он провел за письменным столом немало часов, оставив ворох исписанных бумаг после своей скоропостижной смерти в узком коридоре московского райсобеса в ожидании приема по поводу пенсии. Эти бумаги потом рассортировал и подготовил к печати его бывший помощник в МГК Юрий Изюмов.

У Гришина сложилось впечатление, что Н. С. Хрущев страдал подозрительностью к людям, недоверием к работникам, боялся посягательств на его положение, на власть. По мнению Гришина, в какой-то мере этим объясняется факт ареста, осуждения и расстрела Берии. Хотя, конечно, он, может быть, больше других соратников Сталина повинен в массовых репрессиях, ибо возглавлял органы государственной безопасности. Но в осуждении его, несомненно, присутствовала и боязнь Н. С. Хрущева, что Берия мог оказаться наверху пирамиды власти. Никита Сергеевич не раз рассказывал, как после констатации смерти Сталина на Ближней даче в присутствии всех членов Президиума ЦК Берия, не поговорив ни с кем, вышел из комнаты, громко крикнул «Хрусталев, машину» и сразу куда-то уехал. Как предполагал Хрущев, в Кремль, искать, какие документы могли остаться после Сталина.

Видимо, уже тогда у Н. С. Хрущева утвердилась решимость устранить Берию. После похорон Сталина Никита Сергеевич начал переговоры прежде всего с Маленковым (тот был в дружбе с Берией), потом с другими членами Президиума ЦК. Он провел всю подготовительную работу по обсуждению на Президиуме ЦК, аресту, осуждению судом военного трибунала Берии к высшей мере наказания — расстрелу. К этому были привлечены генералы К. С. Москаленко, П. Ф. Батицкий, которым вскоре были присвоены звания Маршалов Советского Союза, маршал И. С. Конев и некоторые другие.

В. В. Гришин занимал в 1953 году не очень высокий пост и потому не был приглашен в Кремль на открывшийся в начале июля Пленум ЦК КПСС, на котором рассматривалось дело Берии. Из здравствовавших до 1998 года участников Пленума был Нуриддин Акрамович Мухитдинов.

1 июля, вспоминает он, в Ташкент позвонили из Москвы и предложили в тот же день ему, а также другим руководителям республики Ниязову и Мельникову прилететь в Москву. Далее было сказано:

— Сообщите, каким рейсом прилетите, в аэропорту вас встретят и скажут, зачем пригласили.

Прилетели поздно вечером. Действительно, им тут же сообщили, что завтра, 2 июля, в 10.00 в Кремле в Свердловском зале откроется Пленум ЦК КПСС. Повестка дня будет оглашена при открытии Пленума.

И вот члены и кандидаты в члены ЦК, члены Центральной ревизионной комиссии и специально приглашенные собрались в зале. Члены Президиума ЦК заняли места в президиуме Пленума. Открывая его, Маленков объявил:

— На повестке дня один вопрос: «Дело Берии». Возражений нет?

Затем сообщил, что Президиум ЦК подробно рассмотрел и выявил множество вопиющих фактов нарушения Берией социалистической законности, уставных требований партии, злоупотребления служебным положением, самовольных действий, наносящих ущерб государству и народу.

Закончив речь, он предоставил слово Хрущеву. Никита Сергеевич рассказал о преступной деятельности Берии на протяжении ряда лет, о том, что Берия не только осуществлял массовые репрессии советских людей, но и в огромных размерах злоупотреблял служебным положением, что на деле граничило с уголовным преступлением, нанес огромный вред ключевым отраслям народного хозяйства, внутренней и внешней политике Союза ССР.

Эмоциональное выступление Хрущева было насыщено серьезными, конкретными примерами. В заключение он сказал, что Берия — враг партии и народа, замаскированный предатель, ему не может быть места в партии, в ЦК, государственных органах. Его место — в тюрьме.

Затем к трибуне подошел Н. Н. Шаталин. Он сообщил, что специальная комиссия обследовала рабочий кабинет Берии, приемную, дачу и квартиру, огласил результаты. Найдены документы, порочащие ряд деятелей, включая нескольких членов высшего руководства, другие секретные материалы, сведения особой важности, подлежащие хранению только в специальном архиве. Все это говорит о том, что Берия следил за другими членами руководства страны, накапливал доказательства для того, чтобы при удобном случае уничтожить этих людей. Говоря о моральном облике, нравственном уровне Берии, упомянул, что в его сейфах обнаружены дамские вещи, даже нижнее белье.

Разумеется, выступления вызвали глубокое возмущение. Раздался вопрос с места:

— Почему Берии нет здесь?

Председательствовавший Маленков ответил:

— После всестороннего обсуждения на Президиуме ЦК, во избежание провокаций и даже террора с его стороны, Берию арестовали. Он сейчас находится в тюрьме.

По предложению руководства Пленум единогласно вынес решение о снятии Л. П. Берии со всех постов, исключении его из партии и передаче дела судебно-следственным органам.