– Итак, как давно ты знаешь?

– Несколько дней. Сильвия просила меня убрать его с глаз долой, после того как ты… Что я и сделала, даже не заметив, что принимающая катушка намотана полностью. Даже не знаю, кто нашел магнитофон в тот день работающим и выключил его.

Блайс глухо сказал:

– Я его и выключил, когда мы вернулись вечером. Раньше сам же его и спрятал и настроил микрофон. Но к вечеру был уже настолько выбит из колеи, что даже не подумал, что надо снять катушку. – Он развел руками. – Тебе, даже не надо говорить, что ты думаешь обо мне, – я и сам знаю! Но если тебе это поможет, давай выкладывай все, что считаешь нужным. Я заслуживаю и худшего.

Роза вздохнула:

– Что я могу сказать? Только спросить: «Почему?»

– Потому что был в отчаянии из-за Сильвии. Благослови ее небо, я знал, что она станет моей, если только сделаю ей предложение. Но, ей-богу, я не видел, как могу просить выйти за меня замуж, если ничего не был в состоянии предложить ей.

– А тебе ни разу не приходило в голову, что ты можешь исправить положение, согласившись на работу в имении или еще где-нибудь на стороне?

– К тому все и шло. Я уже был готов заявить Сент-Ги: «Ладно! Твоя взяла!» – только ради Сильвии. А потом, хотя и заявил Флор, что она спятила, в конце концов согласился на эту проделку.

– «Проделку»! Слишком слабо сказано! А как насчет жестокости по отношению к Сильвии, не говоря уже о грязном трюкачестве относительно Сент-Ги и меня? И все ради чего? Флор Мичелет не имела ни малейшего повода опасаться интереса Сент-Ги к моей скромной особе, тебе это, как никому другому, должно быть очень хорошо известно! – возмутилась Роза.

Увы! Если она и надеялась, что Блайс попытается убедить ее в обратном, то Розе пришлось разочароваться. Он сказал:

– А мне-то откуда знать? Сент-Ги для всех – книга за семью печатями, особенно что касается лично его. В любом случае я сказал себе, что это головная боль Флор, а не моя. Раз она решила отстегнуть славную кругленькую сумму за то, чтобы избавиться от угрозы с твоей стороны – вымышленной или нет, не знаю, – ей видней. Что же до Сильвии, я думал, что мне, возможно, удастся убедить ее в своей прежней любви к ней. Да, признаюсь, по ночам меня мучили кошмары от сознания своей вины перед тобой, клянусь! А Сент-Ги… Ну, я убеждал себя, что лишь помогаю Флор слегка ускорить его прыть. Поэтому и играл в эту игру, которая, как мне тогда казалось, стоила свеч. Во всяком случае, пока играл, мне так казалось. А остальное ты уже знаешь.

– Думаю, да. Ты знал, Флор не замедлит сообщить, что видела нас вместе в Канне, ты медлил с поцелуем на террасе, пока не услышал, как подходит Сент-Ги, и, рискну предположить, упомянул ему, что был или пойдешь в мою комнату той ночью.

– Мне не было необходимости упоминать ему. Я слонялся поблизости, пока он не вернулся от Флор, и просто положил руку на ручку твоей двери, когда он поднимался по лестнице.

– И что же, – Розе пришлось облизнуть пересохшие губы, – что он сказал?

– Ничего. Просто прошил взглядом насквозь, словно пустое место. После этого, конечно, мне оставалось только повесить тебе лапшу на уши насчет того, что я без ума от тебя.

– А если бы я была более податливой… ты бы стал играть и дальше? До каких пор?

– Не очень долго. Я решил, что уже дал Флор хорошую фору. По-видимому, она была удовлетворена, все у нее было на мази, оставалось только дождаться возвращения Сент-Ги из Англии. Я предоставил все остальное Флор и вышел из игры.

– Чтобы спокойненько дожидаться, пока не поступят обещанные денежки, так легко тобой заработанные?

Блайс вздрогнул, как от боли:

– Я знаю, что заслужил это. Но на самом деле ты ошибаешься. К тому времени я уже решил, что отправлюсь на поиски работы и не вернусь обратно, пока не найду себе такую, которая позволит обеспечить безбедное существование двум людям. И вот я вернулся.

Роза ушам своим не поверила:

– Ты, никак, о том, что не собираешься брать деньги Флор?

– Я думал взять их до тех пор, пока после дневного разговора с тобой не понял, что не осмелюсь выкупить любовь Сильвии на эти грязные деньги. Меня бросало в пот при мысли, что ей когда-нибудь станет известно, как они мне достались, да и, помимо этого, у меня все-таки есть совесть… хоть какая-то.

Роза нервно засмеялась:

– Ох, Блайс, если бы ты знал, что я собиралась чуть ли не под дулом пистолета пробудить в тебе эту самую совесть. Так вот почему ты отправился в Руан – искать работу?

– Да, и добился того, что мне ее пообещали. Блайс Варон, с шапкой в руке просящий работенку, получил предложение от завода организовать выездную торговлю. Это еще не выдвинет меня в класс промышленных тузов… Однако уже кое-что, во всяком случае, можно предложить Сильвии, если, правда, не слишком поздно…

– Сейчас?

– Ну, это… – Большой палец дернулся вверх, уточняя его мысль. – Шила в мешке не утаишь, не так ли? Она тоже теперь в курсе?

– Нет. Никто, кроме меня, не знает.

– Тогда я могу… – Блайс сделал паузу, как бы обдумывая свою мысль. – Ну, я мог бы убедить ее, что решил: лучший способ выбраться из тупика – сделать вид, что бросил ее, предоставив возможность найти более достойного избранника.

– Мог бы? Да ты должен убедить ее в этом, – энергично подтвердила Роза. – И я тебе не завидую – задачка еще та. Ни одна девушка не станет оправдывать жестокость подобного рода по отношению к себе, какими бы благими намерениями при этом ни руководствовались. Но так как это единственное, на что ты можешь сослаться в свое оправдание, то вот и думай, как будешь выпутываться. Тут я тебе не помощница.

Его кивок говорил о готовности справиться с нелегкой задачей.

– Где наша не пропадала! Слава богу, не все еще потеряно, если она лишь знает, как ты говоришь, что я охладел к ней в силу непонятных причин?

– Сильвия едва не узнала и нечто более конкретное. Флор как-то при встрече весьма прозрачно намекнула ей о неких отношениях между тобой и мной.

Блайс так и ощетинился от гнева:

– Она… намекнула? Но она же обещала мне! Ведь обещала! Просто ждать, пока я… Итак, Сильвия все еще верит, что я на самом деле бросил ее ради тебя?

Роза сухо напомнила:

– К тому времени ты уже и меня заставил поверить в это. Но я рассудила, что мне лучше солгать, и, уверена, сумела убедить ее, что это неправда. Выходит, одну битву я выиграла вместо тебя, да такую…

Он поморщился:

– С меня хватит – не это ли ты хочешь сказать? Но я могу сейчас отправиться к ней? Думаешь, мне следует?..

– Не думаю, а знаю – ты должен!

– Благослови тебя Господь!

Их разделял прилавок, и он перегнулся через него, чтобы слегка прикоснуться к ее щеке губами.

– Между прочим, как отнесся к моим финтам Сент-Ги? Не распространил ли он и на тебя свое неодобрение, каковым до сих пор жаловал лишь меня? Ты все еще посещаешь шато?

– Больше нет. Да и не собираюсь.

Блайс нахмурился:

– Почему?

– Да потому, что мораль горожан оказалась под угрозой из-за слухов о сверхщедрых пожертвованиях мадам на благотворительность, благодаря которым имение переживает финансовые трудности, и Сент-Ги верит, что утечка информации исходит через меня.

– Через тебя? Скорее через Флор. Разве ты не слышала, как она сама распространялась на эту тему?

– Слышала… я?

– Да. В тот день… Или нет, не думаю, что ленты хватило настолько. Как бы то ни было, позже она мне похвасталась, что дела Сент-Ги идут неважно и, как только они обручатся, она привяжет его к себе еще одной ниточкой. Он будет нуждаться в ее деньгах. Для меня это было как обухом по голове. Я-то думал, что он битком набит деньгами. Но конечно, Флор – свой человек в шато, и она хвалилась, что у нее есть цифры, достаточные, чтобы подтвердить ее правоту. Она добыла их, шаря в бумагах моей тетки и подслушивая у дверей при каждом удобном случае. Более того, Флор даже угрожала, что, если Сент-Ги будет тянуть с тем, чтобы попасть к ней под каблучок, она предаст огласке все добытые ею сведения. Mon dieu. – Блайс постучал кулаком по прилавку. – Подумать только, если бы лента не закончилась так скоро, ты могла бы сказать Сент-Ги пару ласковых насчет его обвинений в твой адрес. Но это всего лишь одно мое слово против слова Флор, не так ли?