14

Утром, когда Нонна встала, повторилось вчерашнее: тети Тани не было. Тот же скромный завтрак стоял на столе, а рядом лежала записка. Тетя Таня сообщала о том, что в 12 часов Курт заедет за Нонной. Они втроем пообедают, а потом отправятся в магазины, где тетя Таня собирается кое-чем ее побаловать.

Это было приятно! Нонна очень любила подарки. И не видела ничего предосудительного в том, что богатая тетка немного поистратится на племянницу.

А приодеться ей не мешало. Студенческих средств на наряды не хватало. Денег у бабушки просить не хотелось. Сама же она не замечала нужд внучки, да и то, что иногда предназначалось для Нонны, уплывало в руки хитрой, предприимчивой компаньонки.

В десять часов позвонил Курт.

– Доброе утро, Нонна, – услышала она в трубке его жизнерадостный тенорок. – Как вы спали?

– Гутен морген, Курт! – весело ответила Нонна. – Отлично спала. А вы как?

– Я не спал, Нонна, я думал о вас. Оказалось, что я очень люблю вас. Поверьте мне.

– Курт! Вы так гладко говорите по-русски, сознайтесь: перед вами лежит русско-немецкий словарь… Или кто-то написал вам эту речь?

– Нонна, вы злая девушка, – упавшим голосом сказал Курт. – Хотя я все равно люблю вас.

Нонна удобно уселась в кресле возле телефонного столика и, покачивая босой ногой, с удовольствием занялась разговором:

– Курт, я не верю, чтобы мужчина в сорок пять лет влюбился так, сразу… в девушку, которую совсем не знает. Это случается только в плохих кинокартинах.

– Я буду доказать вам! Скажите, как? – страстно протестовал Курт.

– Я подумаю…

– Хорошо. В двенадцать часов я приеду за вами. Я буду очень счастлив. До свидания, Нонна.

– Ауфвидерзейн, Курт!

Нонна влезла в домашние туфли, прихватила рукой шлейф пеньюара и, пританцовывая, стала кружить по мягкому полу. Движения ее были гордыми, самоуверенными…

Она развеселилась, сбросила туфли, перевязала пеньюар в талии чулком, поддернула его выше колен и, напевая, с увлечением принялась отплясывать русскую. Этот танец на занятиях в училище особенно удавался ей. На экзамене она получила за него пятерку.

А теперь… О, если бы теперь кафедра видела, с каким темпераментом танцевала она в доме мюнхенской миллионерши! В ее пляске был широкий размах, искристое озорство и дерзкий вызов и этому дому и вообще всему незнакомому, чужому, что окружало ее.

Она так увлеклась, что не услышала настойчивых звонков… Опомнилась же только тогда, когда в дверях гостиной увидела Курта.

Не смея шагнуть вперед, он восторженно протянул к ней руки и, задыхаясь, сказал:

– Богиня! Это – гений!

– Вы?! Вон!.. Вон из комнаты!

Она, разгоряченная танцем, гневно топала босой ногой.

Курт мгновенно исчез. Нонна слышала, как он смущенно оправдывался за дверью, в коридоре. Оказывается, он много раз нажимал на кнопку звонка, а потом испугался, не случилось ли чего с Нонной, и открыл дверь ключом фрау Татьяны. Она дала ему ключ на всякий случай: вдруг Нонна уйдет гулять…

В машине Нонна делала вид, что сердится на Курта. Тот оправдывался, но только для вида. В душе он прекрасно понимал: его восторг, вызванный танцем, не может быть неприятен актрисе.

Он и в самом деле был изумлен! Он поверил в ее талант. Нет, нельзя больше повторять эту выдумку про фильм, посвященный Марфе Мироновой. Надо любой ценой заставить какого-нибудь режиссера действительно снять фильм с участием Нонны. Он решил, что это нужно сделать сейчас же, немедленно, пока эта удивительная девушка из Москвы здесь, в Мюнхене. Это единственный путь к ней!

На автомобильной стоянке площади Одеонсплац Курт остановил машину.

– Нонна, я хочу разговаривать с вами, когда фрау Татьяны нет. Я не смеюсь, Нонна, нет, я удивляюсь! Мне плакать хочется. Я люблю вас. Вы удивились. « Так сразу – с первого взгляда?» Жизнь разная. Все по-разному. У каждого. Я не мальчик. Я не развлекаюсь. Это очень серьезно, Нонна. Я плохо говорю. Вы не смейтесь. Это очень серьезно.

Нонна верила Курту: чувствовала, что он говорит правду. И ей стало жалко его.

– Пока не будем говорить об этом, Курт. Слишком мало вы меня знаете. Я пробуду здесь еще долго. У вас есть возможность проверить свои чувства. – И, взглянув на круглые часы машины, она всполошилась: – Едемте! Мы же опаздываем. Тетя Таня – деловой человек. У нее не только часы – у нее минуты рассчитаны.

Слова Нонны приободрили Курта: он уловил в них какую-то надежду, посмотрел на нее с благодарностью и снова взялся за руль.

Втроем они пообедали в небольшом, ничем не примечательном ресторанчике и поехали в универсальный магазин.

Тетя Таня стремительно шла мимо столов с разноцветными горами шерстяных и синтетических кофточек, мимо витрин со шляпами, выставок платьев, костюмов и цветных капроновых халатов.

Нонна с любопытством разглядывала товары, отставала от тети Тани, наталкивалась на посетителей магазина. А Курт сразу исчез. Чувство такта не позволило ему присутствовать при покупке вещей. Это женское дело. Тетя Таня остановилась возле застекленных шкафов с меховыми шубами. Показывая на Нонну, она объяснила продавщице, что нужна элегантная шубка из натурального меха.

Хрупкая продавщица в изящном черном платье с белым рюшем на воротнике и обшлагах окинула Нонну профессиональным взглядом и отодвинула стеклянную дверь… У Нонны разбегались глаза: перед ней были шубы из разноцветной норки, черные – из натурального котика и каракуля, коричневые соболиные, белые из горностая.

– Ну, что же ты, Нонночка? Выбирай! – сказала тетя Таня.

Нонна была в замешательстве. Во-первых, тетя Таня даже не поинтересовалась, что именно хотела бы она купить в этом магазине, а во-вторых, ее поразила цена этих шубок. Она тихо сказала:

– Но это же очень дорого…

Продавщица достала белую шубку из горностая, проворно надела на девушку, застегнула пуговицы из черных хвостиков, что-то подправила, отряхнула и подвела Нонну к зеркалу.

Странная мысль мелькнула у Нонны: «Если бы меня сейчас увидел Алеша!» Она залюбовалась собой…

– А вот эту? – Тетя Таня указала продавщице на другую шубку. И обратилась к Нонне: – Белая слишком… – Она хотела сказать: «маркая», но не нашла этого слова. – Примерьте вон ту!..

Продавщица молниеносно сняла с Нонны горностаевую шубку, и не успела та опомниться, как увидела себя в шубке из голубой норки.

– По-моему, очень славно! – воскликнула тетя Таня.

– Зер гут! – подтвердила продавщица, ласково проводя рукой по меху.

Нонна растерянно глядела в зеркало и не знала, что ответить тетке.

– Ну что же ты молчишь? Не нравится? – спросила та улыбаясь.

– Очень нравится, но…

– Ну, если нравится – берем! – твердо сказала тетя Таня, словно бы не расслышав тихого «но».

Продавщица выписала чек на сумму, от которой у Нонны зарябило в глазах.

Потом купили шапочку, сапоги, перчатки и сумку – все под цвет шубы.

– На сегодня хватит, – сказала тетя Таня. – Я ужасно устаю от магазинов. И поэтому стараюсь за один прием закупить себе нужное на весь сезон.

Нагруженные покупками, они вышли на улицу. У тети Тани был усталый, но довольный и гордый вид, а Нонна шла молчаливая, подавленная обилием голубых вещей, которые обошлись ее экономной тетке в несколько тысяч марок.

Курт сидел в автомобиле, задумчиво облокотившись на руль. Он увидел фрау Татьяну и Нонну, выскочил, открыл дверцу и сразу же заметил, что девушка чем-то расстроена. Он не стал ни о чем расспрашивать.

Фрау Татьяну Курт завез в ее книжный магазин, а Нонну помчал на виллу.

– Нонна, ваше настроение плохое? – спросил Курт. – Почему?

– Мне неприятно, что тетя Таня истратила на меня такие большие деньги, – чистосердечно и жалобно сказала Нонна.

Курт пожал плечами и метнул на нее короткий изумленный взгляд.

«Необыкновенная девушка!» – подумал он и свернул с шоссе на дорогу, ведущую к вилле.

Нонна не хотела оставаться с Куртом в доме наедине. Она сказала: