Молодец, Дорожкин! Ни одной тайны не раскрыл. Был ли Чубайс на месте событий или его не было? Как мог в четыре тонны броневик передвигаться по городу со скоростью 120 км в час с подбитым колесом? Зачем водитель выбросил части взрывного устройства и почему они не понадобились следствию? Была ли у Чубайса охрана или нет и для чего тогда существовала машина сопровождения, от которой шофер всячески открещивался? Свистели пули у виска Дорожкина или бронированная капсула машины всё же неуязвима для подобного клёва пуль?..

«Ё-моё! Достали уже!»

Заседание второе

Любителям ток-шоу «Суд идёт!» настоятельно советую посетить процесс по делу о «покушении на государственного и общественного деятеля Чубайса А.Б.» в Московском областном суде, вот где действительное ристалище подлинных судейских страстей!

Второе заседание началось с заявления Шугаева (адвоката Чубайса). Бессменный защитник бывшего председателя Единой энергосистемы России, а теперь главного «по нано», выступил как ябеда-школяр, торопливо настрочив донос на трех гражданок, назвав их «толпой», выставивших у забора суда плакатик «Чубайс – виновник Саяно-Шушенской катастрофы». «Это злостное давление на присяжных!» - вопил защитник потерпевшего Чубайса, требуя внести свою кляузу в протокол. Судья послушно внесла, как лыко про запас, из которого, если что не так, сплетут отмену оправдательного вердикта.

Сторона защиты в долгу не осталась. А.В. Першин (адвокат В.В. Квачкова) подал заявление - письменный юридический ликбез для судьи, которая на прошлом заседании запретила ему говорить при присяжных о том, что его подзащитный - кандидат военных наук и прошел четыре войны. Судья ссылалась на ст. 335 УПК, но закон запрещает исследовать факты прежней судимости, признания подсудимого алкоголиком или наркоманом, словом, негатив, оглашение же положительных сведений закон никак не ограничивает. Судья милостиво приобщила к делу и это заявление.

Вошли присяжные. Все встали. Череда вершителей человеческих судеб торжественно проследовала на свои места.

В программе заседания значилось оглашение показаний на следствии Дорожкина (водителя Чубайса), сказанное им прежде мало походило на то, что он говорил теперь. Сразу же после взрыва на Митькинском шоссе Дорожкин объяснял следователю под протокол, что взрыва они не почувствовали, подчеркнув при этом мощь машины – четыре тонны!, и потому, не снижая скорости, добрались на своих колёсах прямо до РАО «ЕЭС», где Дорожкин и ссадил Чубайса прямо у спецподъезда. Говорил прежде, как беспокоился Чубайс об охране из машины сопровождения… И как же всё вдруг изменилось с тех пор: и машину-то бросало как пушинку, и пули-то у них свистели прямо над головой (это в бронированной капсуле!), и броневик их осколки с пулями порвали весь на клочья, и сопровождения никакого у них отродясь не было, и ездят как есть одни, вот даже машину пришлось вызывать другую, так что Чубайс приехал на работу в тот день вовсе не с Дорожкиным… Где тут правда, где тут ложь? Дорожкин понуро поплелся к трибуне.

Квачков: «За кем закреплена бронированная машина БМВ?».

Дорожкин: «За Чубайсом».

Квачков: «У кого хранились ключи от машины?».

Дорожкин: «У дежурной – в Москве, а на даче – у меня».

Квачков: «Кто кроме Вас мог вскрывать машину?».

Судья снимает вопрос по просьбе прокурора.

Квачков: «Вы утверждали раньше, что автомашина «Мицубиси» сопровождала вас каждое утро, а сейчас говорите, что не сопровождала?».

Дорожкин: «Не знаю, как объяснить, но она никогда не сопровождала».

Квачков: «Объясните это противоречие?».

Дорожкин: «Я сейчас спокоен, а тогда был под воздействием взрыва».

Квачков: «Ваше состояние 19 марта, через два дня после события, позволяло Вам точно изложить события или Вы сейчас их лучше излагаете?».

Дорожкин: «Сейчас лучше».

Квачков: «Поясните разницу в своих показаниях о машине – охрана это или не охрана?».

Дорожкин: «Она нас не сопровождала».

Квачков: «Есть ли у вас обязанности по обеспечению безопасности Чубайса?».

Дорожкин: «Обязанности определяются правилами дорожного движения».

Квачков: «В правилах дорожного движения про Чубайса ничего нет. В какое время и с кем вы приехали 16 марта на дачу?».

Дорожкин: «В два часа ночи с Чубайсом».

Квачков: «Видели ли вы ночью 16-го посторонних людей на даче?».

Дорожкин: «Не видел».

Квачков: «По какой причине вы скрывали на следствии, что Чубайс приехал в РАО на другой машине?».

Дорожкин: «Потому что нас никто не спрашивал. К тому же мы две недели ездили на той машине».

Квачков: «Но почему вы два года скрывали, что Чубайс приехал в РАО на другой машине?».

Вопрос снят.

Квачков: «Кто представлял БМВ для осмотра в гараже 17 марта 2005 года?».

Вопрос снят.

А.В. Першин (адвокат Владимира Квачкова): «Вы заявляете, что охрану Чубайса никто не осуществлял, а на следствии говорили, что эта автомашина осуществляла охрану Чубайса?».

Вопрос снят.

Першин: «Вы можете утверждать, что данный взрыв и обстрел были направлены на автомашину Чубайса?».

Дорожкин: «Ну, попали же в нее».

Першин: «Но ведь попали и в машину Вербицких, шедшую вблизи, и в «Мицубиси».

Молчит Дорожкин.

О.И. Михалкина (адвокат Ивана Миронова): «На следствии Вы показали: «Я не притормаживал, не снижая скорости, покинул место взрыва». Подтверждаете это?

Дорожкин: «Да».

Михалкина: «Почему на суде Вы меняете показания, говорите, что снизили скорость до 40 километров?».

Прокурор: «Я не вижу противоречий! Он по-другому выразился!».

Дорожкин: «Я сказал, что я сбросил газ, но не тормозил, машина сама сбросила скорость».

Миронов: «Подтверждаете ли Вы свои показания на следствии в части, что взрыва Вы не почувствовали?».

Дорожкин: «Если б я его почувствовал, то меня бы не было».

Судья: «Суд снимает вопрос Миронова, так как он задан в неправильной редакции». Судья находит нужную страницу в деле, читает с выражением: «Взрывной волны от взрыва мы не почувствовали».

Миронов: «Задаю вопрос в правильной редакции. Вы подтверждаете свои показания, что «взрывной волны от взрыва вы не почувствовали?».

Шугаев (адвокат Чубайса) в ярости: «Хватит задавать такие вопросы! Это издевательство над потерпевшим!».

Квачков резко: «Потерпевшие – это мы!».

Судья пресекает дебаты.

Миронов: «Вы подтверждаете свои показания в части, что на движение автомашины взрыв никак не повлиял?».

Дорожкин: «Нет. Не подтверждаю».

Миронов: «Тогда почему Вы лгали следствию?».

Вмешивается судья: «Миронов, Вы позиционируете себя как культурный человек, а вопрос формулируете бестактным образом. Из-за некорректности он снимается».

Миронов: «Почему Вы вводили следствие в заблуждение?».

Дорожкин: «По-моему, отличий нет».

Миронов: «Так вы подтверждаете показания на следствии или не подтверждаете? Вы запутались! Еще вопрос: возможно ли резко сбросить скорость четырехтонной машины с 70 до 40 километров без нажатия на тормоз?».

Судья: «Этих показаний у Дорожкина нет!».

Адвокаты защиты дружно протестуют, так как накануне именно эти слова слышали из уст Дорожкина.

Найденов: «Вы сейчас работаете в той же должности?».

Дорожкин: «Да».

Найденов: «Анатолия Борисовича возите?».

Дорожкин: «Вожу».

Найденов: «Вы в своих показаниях полностью независимы от Чубайса?».

Дорожкин: «Да».

Р.С. Закалюжный (адвокат Р.П. Яшина): «Почему в показаниях на предварительном следствии и в суде имеются расхождения в сроках использования автомашины Чубайса. Сначала говорили – один год, а позавчера – уже четыре года».

Дорожкин: «Это так следователь записал».

Судья растерянно и с укоризной: «Дорожкин! Вам не надо отвечать без моего разрешения. Вопрос снимается».

Закалюжный: «Возражаю!»

Яшин: «Опять скрываете от присяжных правду! Как присяжные правду узнают?!».