Сашка вовремя заметил опасность, а то бы ему было худо. На развороте он ударил своего упрямого соперника ногой, так, что Куцый все же упал назад, спиной в лужу. А Серов уже стоял лицом к своему новому сопернику. Он снова сменил технику, и удар палки принял встречным блоком, с коротким, резким криком. Встретившись с его рукой, палка с треском обломилась. Примерно треть ее отлетела в сторону. Длинный еще раз нанес удар оставшейся в руках частью, но и она развалилась на две части. Это удар был более болезненным, и Сашка не дал парню время, чтобы снова воспользоваться оставшимся в руке обрубком. В этот раз он ударил ногой, снизу, в живот этого длинного парня. Тот захрипел, согнулся, и, выронив деревяшку, начал оседать на землю лицом вперед. Земли он не коснулся, зато встретился с коленом Серова, от чего замер, а потом начал заваливаться назад. Тем временем снова активизировался Куцый. Поднявшись на ноги, он, весь в грязи, снова двинулся на Серова. Тот еле успел отскочить от его кулака, и снова провел серию из трех ударов в голову. Широколицый практически не защищался, но и не падал, хотя каждый такой удар разозлившегося Серова стоил хорошего нокаута.

— Бля…, да что ж, у тебя, мозгов совсем нет! — выругался Сашка.

Толька по-прежнему наблюдал за всем стоя на коленях, его трясла нервная дрожь. Он видел, как с трудом поднялся на ноги Серый, потом он исчез где-то в стороне, и когда длинный появился снова, в руках его была железная труба…

Серый уже двинулся в сторону дерущихся, когда сзади раздался крик Тольки.

— Атаз, машина!

Серый, оглянулся назад, и увидел, как метрах в трехстах появились два огонька фар. Машина ехала очень быстро, и Толькина паника передалась и ему.

— Уходим, Куцый, менты! — закричал он, и, бросив трубу, побежал на другую сторону дороги. За ним метнулся Толька, а потом, пошатываясь, последовал и Куцый. Вслед им понесся смех. Парень, которого они хотели ограбить, во все горло хохотал над ними. Они пробежали переулком, перепрыгнули через небольшой забор, и остановились, только когда окончательно выбились из сил.

Куцый, немножко отдышавшись, начал материться.

— …твою мать, вы что там вошкались! Сразу надо было на него накатить, со всех сторон, под коленки подкатиться, с ног сбить, а потом бы мы его запинали!

— А х… ты нас не подождал! — разразился Серый. — Я подбежал, а ты уже лежишь! Толька вон, вообще, нихрена не делал.

— Да, а знаете как он мне по голове засадил? У меня до сих пор башка кружится как после карусели, — попробовал оправдаться Толька.

— Че ты прешь, гаденыш, ты глянь на нас!

Вид у обоих подельников Тольки был действительно ужасен. Один глаз Серого был совсем затянут опухолью, второй еще смотрел. Лицо Куцего было залито кровью. Один глаз у него тоже закрылся, лицо распухло, кроме того, он весь, с головы до ног, был в грязи.

— Айда к колонке, — прохрипел он, — мне надо отмыться от этой дряни.

Купание около колонки продолжалось минут двадцать. За это время они окончательно переругались, чуть не набили морду Тольке, и согнали холодной водой остатки хмеля.

— Бл…, как после вытрезвителя, — пробормотал Куцый, натянув на голове тело мокрую рубаху, — пошли, длинный, хватит плескаться, — крикнул он Серому, все пытавшемуся холодной водой сбить расползающуюся опухоль с левого глаза.

Они вернулись в окончательно опустевший парк, и нашли Кулича и Женьку сидевшими на одной из опустевших скамеек.

— О, а вот наши добытчики вернулись, — весело заметил Кулич, увидев движущуюся к ним троицу. — Что-то долго они с ним возились.

Но когда все трое появились под светом фонаря, Кулич присвистнул, и даже снял руку с плеча Женьки.

— Ни хрена себе, кто это вас так отхерачил?

— А ты догадайся с трех раз, — прохрипел Куцый, усаживаясь на скамейку.

— Что, этот мужик?

— Ну да. К-каратист оказался, — подтвердил Серый, опускаясь по другую сторону парочки.

— Да, какой каратист! Там хрен поймешь, там и бокс и все остальное. Я ему только два раза по морде попал, верткий как вошь, — скривился Куцый, — а лупит как кувалдой. Башка гудит как колокол.

— Да, хреново. Значит, догнатся нам сегодня не удастся? — предположил Кулич.

— Ну, если ты бабок не отвалишь, то нет, — поддел его Куцый.

— Откуда у меня бобы? — Кулич развел руками, потом огляделся по сторонам. — Че делать то будем?

Надо чето искать.

— Айда на вокзал. Может Житик там работает, он мне сотню должен, — предложил Куцый.

— Пошли, — согласился Кулич, — не сидеть же здесь сухими.

Они поднялись, и побрели к вокзалу. Уже светало, темнота уползала, оставляя вместо себя серый мрак. Впереди шли Женька с Куличом, за ними все остальные. Чем ближе они подходили к месту драки, тем больше Толька чувствовал себя не в своей тарелке. Ему казалось, что тот мужик до сих пор ждет их там, чтобы продолжить побоище. Но все оказалось совсем по-другому. Первым его заметил Кулич.

— Э-э, парни, это что такое? — спросил он, останавливаясь около все той же злополучной лужи. Они подошли ближе, и увидели странную картину. Тот самый парень, что так лихо их измордовал, боком лежал на самом краю лужи, так, что ноги были, в воде, а голова и плечи на суше. Из его груди вырывалось хриплое, булькающее дыхание, тело при этом дергалось, потом оно надолго замирало, и снова он с бульканьем и хрипом начинал всасывать воздух. Кулич первый присел, и внимательно всмотрелся в лицо мужчины.

— Бля, да он же кони двигает! — сказал он.

— Да ты чего гонишь? — удивился Куцый. — С чего это?

— Где гоню, сам глянь!

Куцый, Толька и даже Серый с его одним работающим глазом склонились над телом.

— Бля, а ведь в самом деле подыхает, — согласился Куцый.

— А говорил, два раза ударил! Чем ты так его ударил, что он подыхает? — поддел Кулич, нервно оглядываясь по сторонам.

— Да бля буду, рукой бил! Эти вообще до него дотронуться не могли! — он пренебрежительно ткнул рукой себе за плечо, в сторону Тольки и Серого.

— Я п-палкой его двинул два раза, — заметил Серый.

— Да толку то от того, что ты его этой палкой бил! Все локти ему отбил. Вон, только щепки валяются!

— Ладно, хватит вам базарить не по делу. Давайте его оттащим в сторону, а то, тут засекут нас с ним. Бери его за руки, — велел Куцему Кулич.

Они прихватили тело Сашки за руки, и поволокли его, матерясь от того, что теперь им приходится идти по грязи, в глубь переулка. Они прошли метров пять, потом где-то на стройке залаяла собака, тогда они бросили тело прямо в луже.

— Зажигалка у кого есть? — тяжело дыша, спросил Кулич.

— У меня, — Толька отдал свою зажигалку, и Кулич нагнулся над телом.

— Куцый, подсвети, — приказал он.

— Глянь, а все при нем! — с удивлением отметил Кулич. — И цепь, и печатка. Часы. О, и кошелек есть!

Он разогнулся.

— Все, больше у него ничего нет. Айда отсюда!

Матерясь, и стараясь ступать там, где было меньше грязи, они вернулись обратно на тротуар, и двинулись прежним курсом, на вокзал. Около первого же фонаря остановились, и начали рассматривать трофеи.

— Блин, тут одни доллары, да мелочь, — выругался, разобравшись с содержимым кошелька Куцый. — Карточки какие-то, документы, права.

— Это кредитные, нам они нахрен не нужны, — просветил Кулич. — А документы кинь вон через забор.

Серый тут же последовал его совету, и забросил права и кредитки за забор.

— Сколько долларов то? — поинтересовался Серый. — Дай посмотреть, я их еще ни разу не видел.

— Двадцать. На, зацени.

— Это сколько по-нашему то? — спросила Женька.

— Рублей семьсот, — сказал более просвещенный в таких делах Кулич. — Портмоне классное, натуральная кожа.

— Да забери его себе, — прохрипел Куцый.

— Возьму, нехрен делать, — оживился Кулич, засовывая добычу в карман. — А часы золотые, точно тебе говорю.

— С чего ты взял?

— Ну, будет тебе такой прикинутый парень таскать китайское дерьмо. Дай их мне.