Совещание началось с доклада Шапошникова. Андрей внимательно слушал его спокойный размеренный голос, но существенное изменение обстановки произошло только в Румынии, где дивизии Конева вышли в предместья Бухареста. А шестой танковый корпус генерала Рыбалко прорвался к Плоештинским нефтепромыслам, где ввязался в бой с немецкими дивизиями прикрытия. Восьмой танковый корпус полковника Баданова обошёл нефтепромыслы с севера, завершая окружение Плоештинской группировки немцев. С подходом к промыслам механизированных корпусов двенадцатой и восемнадцатой армий румынская нефть для немцев была потеряна окончательно. А после ввода утром пятого дня армий второго эшелона Юго-Западного фронта, двадцать восьмой генерала Качалова и двадцать девятой генерала Масленникова, была предрешена судьба всей Румынии. Растекаясь по северу страны, армии подавляли последние очаги сопротивления, брали под контроль стратегические объекты и в некоторых местах уже вышли к венгерской границе.

– А как ведут себя венгерские войска в Словакии? – спросил Сталин.

– Никаких признаков активности не проявляли. – Ответил Шапошников. – Кажется, Хорти решил остаться в стороне.

– Кто ж ему позволит! – усмехнулся Ворошилов. Он постучал карандашом об блокнот и добавил. – Нас то его нейтралитет ещё устроит, а вот Гитлера вряд ли.

– Значит нужно быть убедительнее Гитлера. – Сказал Сталин. – Товарищ Голиков, вы передали адмиралу Хорти наши предложения.

– Так точно, товарищ Сталин. – Подскочил со своего места генерал Голиков, курировавший внешнюю разведку. – Но венгры до сих пор молчат. Выжидают, надеются, что немцы устоят.

– Каких ему ещё доказательств надо? – Удивился Будённый. – Наши войска уже на его границе стоят, а он всё чего–то ждёт?

– Пока на нашей территории есть немецкие дивизии, он будет ждать. – Ответил ему Сталин. – Значит нужно как можно быстрее их разгромить. Товарищ Кузнецов, как у вас дела на Северо-Западном фронте?

– Положение тяжёлое, товарищ Сталин. – Поднялся командующий Северо-Западным фронтом генерал-полковник Кузнецов. – Противник постоянно контратакует, пытаясь прорваться к четвёртой танковой группе Гепнера. В самом Каунасе очень сильная группировка, идут тяжёлые бои на подступах к городу. Немцы хотя и сожгли почти всё горючее, но закопали танки в землю и используют их как доты. Оборудуют городские окраины для обороны. По сведениям моей разведки… с помощью местного населения.

– Вот значит как? – Удивился Ворошилов.

– Так точно, товарищ маршал. – Подтвердил Кузнецов. – Они их и встречали с цветами.

– Товарищ Берия, а что говорят ваши подчинённые? – Сталин посмотрел в сторону наркома НКВД.

– Так точно, товарищ Сталин. – Подтвердил Берия. – И с цветами встречали, и окопы вместе с немцами роют, и на наших солдат нападали в первые дни почти везде, и сейчас продолжают, хотя большинство фашистских прихлебателей уже испугалось и попряталось.

– А эти почему не прячутся?

– Наверное надеются, что Гепнер устоит, или что к нему помощь пробьется.

– Что вы на это скажете, товарищ Кузнецов, пропустите помощь к немцам? – Сталин пристальным взглядом окинул генерала.

– Не пропустим, товарищ Сталин. – Поспешил отрапортовать тот. – Но город взять не смогу или возьму с очень большими потерями, пока не отменят приказ о запрете использования тяжёлой артиллерии и бомбардировщиков.

– Мы думаем, что такой приказ можно отменить. – Ответил Сталин после непродолжительного молчания. – Если население заодно с немцами, значит мы можем рассматривать город как вражеский, а врагов щадить мы не собираемся. – Сталин повернулся к Шапошникову. – Что с другими танковыми группами немцев.

– Остальные танковые группы немцев надёжно блокированы, товарищ Сталин. – Ответил маршал. – Идёт их уничтожение.

В это время в кабинет вошёл опоздавший к началу совещания Жуков, окинув взглядом обстановку, он спросил. – Товарищ Сталин, разрешите сесть на место?

– А что нам скажет товарищ Жуков о положении на его фронте. – Сталин взял трубку и, поднявшись, прошёл вдоль стены с картой.

– Товарищ Сталин войска шестой армии моего фронта два часа назад вышли в предместья Кракова. – Начал Жуков. – По моему приказу войска двадцать шестой армии вошли на территорию Словакии и заняли Дукельский перевал. Словацкие войска сопротивления не оказывали, а немцы к перевалу подойти не успели.

– Не поторопились вы? – Спросил Ворошилов. – Всё–таки со словаками мы пока не воюем.

– Зато с немцами воюем! – Отрезал Жуков. – И если бы я его сегодня не занял, завтра мне пришлось бы его штурмом брать.

– У вас всё, товарищ Жуков? – Сталин остановился около карты, внимательно разглядывая положение на ней Центрального фронта, командующим которым и был Жуков.

– Никак нет, товарищ Сталин. – Поспешил продолжить Жуков. – Механизированная группа генерала Рокоссовского сегодня днём завершила уничтожение Первой танковой группы немцев, генерал-полковника Клейста взяли в плен, правда тяжело раненого, но врачи уверяют, что будет жить.

– Да и помрёт, мы сильно горевать не будем. – Усмехнулся Сталин. – Продолжайте, товарищ Жуков.

– На сегодня взято пленных более сорока тысяч, в том числе двенадцать генералов. Захвачено в исправном состоянии сто девятнадцать танков, более двухсот бронетранспортёров и много автомашин. При уничтожении немецкой группировки отличились второй танковый корпус полковника Катукова, девятый механизированный корпус полковника Лизюкова и восьмой механизированный корпус полковника Богданова.

– Товарищ Жуков, а почему у вас корпусами полковники командуют?

– Товарищ Сталин, действия данных командиров подтвердили их пригодность к управлению корпусами. – Ответил Жуков, то ли не поняв вопроса Сталина, то ли сознательно подыгрывая ему.

– Речь сейчас не о квалификации данных товарищей, которую они блестяще подтвердили в прошедших боях. Речь идёт об их воинском звании. Почему они до сих пор полковники. Есть мнение присвоить им очередные звания генерал-майоров. – Сталин осмотрел присутствующих, генералы одобрительно кивали. – Есть ещё отличившиеся?

– Так точно, товарищ Сталин. – Продолжил Жуков. – В первый день войны шестнадцатая танковая бригада второго танкового корпуса под командованием подполковника Петрова, умело используя танковые и артиллерийские засады, уничтожила около двухсот танков противника и до полка пехоты, взяла много пленных. В последующие дни бойцами этой бригады уничтожены ещё не менее ста танков. Им же пленён генерал Клейст во время уничтожения последней танковой группировки немцев. Я предполагаю наградить командира бригады подполковника Петрова и начальника штаба подполковника Германа орденами Красного знамени.

– Я думаю, что можно найти и другую награду. – Остановил его Сталин и, повернувшись к столу, спросил. – Товарищ Калинин, новые ордена уже готовы.

– Да, Иосиф Виссарионович, готовы. – Отозвался Калинин. – По статуту ордена за подобный подвиг можно наградить руководство шестнадцатой бригады орденами Александра Невского. А командиров корпусов можно наградить орденами Кутузова.

Андрей посмотрел на Калинина. Сталин расспрашивал Андрея о наградной системе его времени, но не ожидалось, что он введёт её в действие с первого дня войны.

– Готовы также ордена Отечественной войны, ордена Славы. – Продолжал Калинин. – Можно награждать отличившихся бойцов и командиров. Описания орденов завтра будут отправлены в штабы фронтов, а послезавтра опубликованы в газетах.

– У вас всё, товарищ Жуков. – Сталин отошёл от карты, прошёл на своё место, повернулся к Павлову. – А как дела на Западном фронте?

– В последний день наступление замедлилось, товарищ Сталин. – Поднялся со своего места командующий Западным фронтом генерал-полковник Павлов.

– А по нашим сведениям ваши войска уже второй день топчутся на одном месте, товарищ Павлов. – Сталин отложил свою трубку. – Чем вы можете объяснить такую задержку?

– Товарищ Сталин, войска подтягивают тылы, выравнивают линию фронта.