Бросил со злостью в урну окурок.

— Наши дурачки, как бомжи, копаются в мусорной свалке их технологий и оборудования, просят денег на закупку, хотя поездками своими давно оплатили, угробив все передовое свое.

Это новое явление для России в американской политике обыденная реальность, или реальная перспектива для наших предприятий — сделать бомжами всю страну.

В тягостном настроении покидали курилку участники этой оперативки.

Бомжи, бродяжки, люди, питающиеся отходами мусорных ящиков, аномальное состояние выброшенного из общества изгоя. С пяти утра они тормошат чьи-то семейные отходы и их все больше и больше. Прохожий с отвращением смотрит на этих, откуда-то взявшихся потерянных для общества своих детей и для себя людей.

Не сами по себе они опустились и повели паразитический образ жизни.

Сегодня перед бывшим советским человеком остро встает вопрос: как сохранить себя? Как приспособиться к изменяющимся социальным условиям? При этом не поддаться деградации и не озвереть. Чтобы в беспощадном мире, как при нещадно жгучем солнце, не активизировался мутационный отрицательный процесс и не воздействовал на наследственность.

Появившееся новое состояние человека — безработица, бездеятельность, которая ведет к одряхлению ума и мышц, существует в трех понятиях.

Человек имеет все, чтобы трудиться, но не имеет возможности работать — негде.

Имеет возможность работать, но не имеет возможности получать заработанное — не платят.

Не хочет, не умеет работать и не желает учиться — тунеядец. Эта категория клопов, как правило, сидит на чьей-то шее.

Постоянно растущая дороговизна предметов первой необходимости, коммунальных услуг и продуктов питания, наводнившие страну мошенники, освоившие сто способов выживания из собственных квартир и выуживание денег из чужих кошельков, проникший везде криминал выталкивают на улицу все больше порядочных людей.

И это неуважение к рабочему человеку разгорается в сжигающее пламя невежества, утрату личности и человеческого образа. А там — потеря интереса к жизни, пьянство с утратой духовного облика и смерть в расцвете лет. Интенсивно сжигают самогоном и самопальной водкой свои последние годы — деды, а внуки с остервенением уничтожают табаком и наркотой еще не начавшуюся жизнь.

К тому же, сеть государственных учреждений культуры прекратила существование и негде отвлечься от навалившегося на душу камня. Рабочие клубы превратили в магазины или в ночные учреждения разврата. И коммерческие тусовки не по карману или требуют активного участия в потреблении и распространении наркоты. Квалифицированные специалисты культуры заменяются шарлатанами от культуры, для которых главное — деньги через разврат, или разврат через деньги.

Уместно напомнить. Берлин еще не повержен и советский солдат не расписался на рейхстаге, а в Ленинграде, только что отошедшем от горя и страданий блокады, открывается школа профсоюзных кадров. И учат там: начальников пионерских лагерей, председателей правления Дворцов культуры и клубов, детских работников завкомов и клубных учреждений, библиотекарей. Начинаются летние детские массовые оздоровительные мероприятия.

К началу победного года, когда еще было «все для фронта, все для победы», оборонной промышленностью помимо восстановления было построено 93 детских сада, 26 яслей, чтобы не было безнадзорности, 9 поликлиник, 16 столовых, 15 бань-прачечных, чтобы не вспыхнули болезни, 6 школ, 4 клуба и более 480 тысяч квартир. Вот она — наглядная забота о людях.

Сразу после Победы восстанавливается спортивное общество «Зенит», и баталии перешли на поля стадионов и спортивные залы.

Да простит меня читатель, назову еще два послевоенных года: 1948 — промышленность вооружения, перешедшая на мирные рельсы, начала работать с прибылью, без дотаций, 1949 — Всесоюзный смотр учреждений культуры и задачи по улучшению культурно-массовой и спортивной работы.

Представьте, это когда еще ныли раны, и земля не успела перестать стонать.

В дальнейшем мы привыкли к регулярным смотрам, конкурсам, фестивалям, различным спортивным состязаниям. Это давало бесплатный прекрасный отдых, необычайную широту взглядов и определенные ценностные ориентиры. Вырабатывались безупречные общенародные нормы и самоограничивались личные вкусы.

На этих широких и твердых принципах строилась защита национальной общности русского с другими народами.

А достопримечательности нынешнего времени:

Ежегодно в городской службе занятости регистрируется пять тысяч безработных, каждый пятый из них с высшим образованием. Можно предположить: после длительных хождений по частным организациям и оскорбительных отказов — каково у них человеческое отношение к миру.

Магазины и рынки завалены низкосортным китайским и другим ширпотребом, а свое все гробим — плодим бродяг и побирушек.

Сегодня бродяжничество представляет реальную угрозу: источники инфекций, как крысы, воровство — что низко находится, вандализм на кладбищах, в парках — и некому помочь вернуться к нормальной жизни.

Любое государство существует для трех основных целей: сохранить свою территорию и ее богатства, создать достойную жизнь всем гражданам, обеспечить защиту людей, проживающих в государстве и их имущества. Если хоть одна цель не выполняется, то власть этого государства преступна.

Частицей мира был, есть и остается человек. Он может эти три условия сохранить, объединившись вокруг идеи и воплощая ее. А это тот мотор, который раскручивает маховик человеческого поведения. Но идея без самомотивации еще незаведенный мотор.

Русский человек всегда обладал удивительной возможностью приспосабливаться к жизни, отвечать на ее запросы, оказывать влияние на общественное устройство. Но сейчас квалифицированно внедренное чувство ненависти к себе и своему прошлому вырвало гордость, как здоровый зуб и ходит он с разинутым ртом и больной челюстью.

С жалостью и пониманием относился Виталий Сергеевич к этим людям. Наседал на него Гл. директор и его отделы, выдавливая работающих на улицу. Он искал пути загрузки, обеспечения средствами и материалами.

Идет полным ходом отделка здания второй очереди, где планируется промышленное выращивание рыбы. Загрузили под завязку бригаду слесарей по изготовлению памятников, оградок, железных дверей и решеток — это результат реформ человеческих отношений.

Но цех от этого имеет мало, покупатели деньги платят в заводскую кассу, и они растворяются в общеденежной массе.

После каждой директорской оперативки Виталий Сергеевич обходил все здания, отвечал на вопросы и ставил задачи непосредственно на месте.

На сей раз, миновав участок лаков и эмалей, он вызвал В.А.Новикова к себе. Долго обсуждали пути увеличения выпуска лаковой продукции, разработали график, составили развернутый план обеспечения и выполнения всех его пунктов.

Крутил Виталий Сергеевич вокруг главного вопроса, думал, как к нему подступиться. И, как бы между прочим, спросил:

— Трудно ли оформить кооператив на производстве?

Тот остановил непонимающий взгляд. Только что прихлопнул его кооператив, а сейчас спрашивает.

— Если подпишет директор, то не трудно.

И спросил тут же:

— На чем ты его хочешь организовать?

Виталий помолчал.

— Он уже работает, только надо, чтобы деньги в цех шли, а директор наверняка не подпишет, — задумчиво ответил.

— Директор часто в отъездах, подсунь заму, — подсказал Славка, — а может через Меркулова.

— Он уже не работает, организовал собственный торговый дом, взял в аренду гостиницу и разворачивается на широкую спекулятивную ногу, — разъяснил Виталий.

Разговор заканчивался ничем, но зашел механик цеха С.В.Антипин с подписями требований на материалы. Виталий внимательно посмотрел количество листового материала, уголка и спросил:

— Степан Васильевич, можно ли эти позиции увеличить в пять раз?

Механик недоуменно вытаращил глаза. Обычно прижимистый начальник не давал свободы: уж сильно на металл росли цены.