Они так же любили, как жеребенок взбрыкивать и тянуться к матери, как пара необъезженных саврасых мчаться наперегонки по цветущему лугу, кусая гривы. Но они оставили глубокий санный след. Молодежь всего мира восхищалась и подражала высокой нравственности их подвига.

И в бронзе их лица как бы говорят: «Мы так прекрасны, что нас нельзя не полюбить».

А теперь расстреливают этот же флаг свои доморощенные фашисты, а вместе с ним москвичей и гостей столицы, свидетелей происходящего, открыв автоматный огонь с крыш домов, окружающих здание Верховного Совета.

Все кинулись в разбег, оставляя раненых и убитых, но пока могли видеть, оглядывались и прощались. А он говорил, полыхая последней полоской: «Погибаю, но не сдаюсь!».

Красный флаг призывал на борьбу с несправедливостью и с особо опасным симптомом болезни власти под названием — произвол.

В самый тяжелый момент битвы с фашистами за Москву под Красным знаменем шли такие же рабочие, студенты, профессора, врачи и учителя по баррикадным улицам, готовясь к смертельной схватке в уличных боях. Под этим Знаменем они выстояли перед стальными чудовищами немцев, а перед изменниками, переменившими одежды на властителей капитала, перевертышами, стрелявшими в спину из всех видов оружия выстоять не смогли.

И вдруг в минутном затишье между канонадой танковых орудий разлился гул колокола. Может кто нечаянно или от страха опустил веревку колокольного языка, может попала шальная пуля. Бежавший со всеми вместе служитель церкви бухнулся с ходу на колени и, крестясь, шепчет: «Это знамение большой беды для матушки-России».

Пройдет время и купленный генерал с нерусской фамилией, изменивший присяге, будет проклят потомками, и найдут экипажи танков, выполнивших этот безумный приказ.

А с этой чужой власти, как со стриптизерши, будут сняты одежды и обнажится цинизм, обман, разжигание ненависти… и только останется несмываемый позор современной России.

Расстрельщики в качестве оправдания начали превозносить значимость расстрела и мучения бывшего царя и его семьи. Но умалчивают, что в это время он был обыкновенный гражданин, поскольку отрекся от престола и являлся знаменем для белого движения. А как царь в народе был прозван «Николай Кровавый» за массовые расстрелы мирных людей.

Почему же орган, выдвинувший Гл. Похмельщика, оказался помехой и устранение его потребовалось только через расстрел в совершенно мирной обстановке.

Основная масса депутатов — это плоть и кровь социалистической эпохи, привыкшая глядеть наверх, поддерживать лидера и верить ему. Они еще не осознали, что измена одного лидера и его подручных привела к развалу целой цивилизации.

Удовлетворяя все запросы второго и наделяя его неограниченными правами вдруг поняли, что являются заложниками иностранных покровителей и невольными исполнителями их политических и экономических желаний.

Зарубежные печатные средства и телерадиовещания безраздельно господствуют над нашими, полностью управляя общественным сознанием и категорически игнорируя их депутатское мнение.

Такое прозрение законодательного органа нужно или ослепить или его ликвидировать.

Всероссийский референдум избирателей для стабилизации обстановки запретил смещать власть до конца срока полномочий, то есть последующие три года. Но и терпеть этот просоветский парламент американцы не желали. И они двинули Гл. Похмельщика как короля в атаку совершить антигосударственный переворот. А затем вогнать страну в тот «цивилизованный мир», который живет за счет ограбления и успешно положить нас под этот грабеж.

И снова парадокс истории — война с парламентом и его танковый таран происходил в период празднования очередного Дня танкиста. Велики заслуги бронетанковых войск в Великой Отечественной войне, образцы мужества и отваги показывали эти промасленные и прокопченные ребята во все времена боевой или мирной службы.

Но чтобы воевать с гражданами, со слабыми, безоружными, подминать женщин гусеницами лучших в мире машин и растаскивать по центру столицы их кишки, мог только Иуда, предавший Христа, да и тот вскоре повесился. Как эти нелюди могут продолжать жизнь? И не боятся, что им будут сниться кровавые изуродованные тела дяденек и тетенек, когда-то служивших на этих танках. А предательские сребреники пусть превратятся в язвы и сплошные нарывы на их теле, — возмущался танкист Виталий Сергеевич Маркин в рекламные паузы у телевизора в переполненном зале Красного уголка.

Неведомо было ему, что в эти самые минуты его тетя, старшина танковых войск, Мария Семеновна закрепляла в разбитом окне 9-го этажа Дома Советов красный флаг.

Скоротечным было счастье колхозной девушки. Выйдя замуж за передового тракториста Никитку Попова, они не успели достроить свое родовое гнездо. Его призвали и направили учиться в Омск на механика-водителя. Часто приходили радостные солдатские треугольники. В них объяснение в любви, сладостные мечты и планы на будущее. Маша на единственной автомашине в колхозе делала всевозможные деревенские перевозки. А в буранные зимы садилась за рычаги трактора и пробивала путь лошадиным повозкам, да пешим путникам.

Часто слышался приглушенный плач, кому-то пришла похоронка и вся деревня замирала, даже собаки не лаяли. В душе комсомолка Маша не была религиозной, но на всякий случай молила святых, названных мамой, чтобы быстрей разбили супостата и Никитка вернулся домой.

Супостата погнали, а разрывающая душу бумажка пришла и в их со свекровкой осиротевший дом. Выплакав нетронутые слезы до остатка, она твердо решила мстить. В военкомате в призыве в Армию ей отказали.

В ту пору шел сбор средств-пожертвований в фонд обороны. И она решила купить… танк. Продала недостроенный дом, вложили какие были сбережения и поехала к секретарю райкома партии большевиков, раненому офицеру. «В боях за Родину погиб мой муж, хочу отомстить за его смерть, за советских людей, замученных и расстрелянных фашистскими варварами», — написала она твердой рукой в заявлении.

Тоже Омское училище, а экипаж на Челябинском тракторном заводе принимал участие в сборке танка. На новенькой башне с двух сторон белой краской красиво выведено нежное «Маша».

А дальше — фронт…

Как же ты, сержант, внук Марии Семеновны, хорошо видя эту седую бабушку с красным флагом в окне, смог выстрелить прямой наводкой из танка, в котором она громила фашистов.

После первого жесточайшего боя Маша пишет в письме: «Бью гадов. Иногда от злости не вижу света». Вот она, женщина из алтайского селения — танк на полном ходу остановит.

Ударом немецкого снаряда порвало гусеницу. Маша заняла место башенного стрелка и вместе с автоматчиками пехоты поддерживает огнем ремонт экипажем гусеницы, а немцы прут и прут.

Много боев прошла «Маша», меняя экипаж: одни — по ранению, другие…

При освобождении Праги с поля боя на солдатской плащ-накидке вытащили саму Машу. Сколько боев она прошла, столько и госпиталей сменила, но победила смерть, себя и воинское начальство. Добилась-таки и осталась в армии в подмосковной учебной танковой части инструктором по подготовке механиков-водителей.

А вот последний бой — он самый страшный, Мария Семеновна… Опознали ее по клочкам одежды оставшиеся в живых защитники Верховного Совета.

Лейтенант, майор или полковник, всмотрись в ее фронтовые фотографии, какие мужественные и красивые лица стояли насмерть и не за звезды на погонах. Подумай хорошенько и вспомни, что натворил Иуда!

Виталий Сергеевич выключил телевизор и, чтобы не оставить людей без внимания, подытожил:

— Нам всем должно быть стыдно, что своей нынешней жизнью мы стали недостойны их светлой памяти, их великого подвига.

Марина Софиевна закрыла траурный митинг. Неприветливо, робко застучали сидения и все понуро стали расходиться.