Все это причудливое варево из разноцветных гостей кипело и бурлило, и наконец выплеснулось в Большой Зал, плоскими, чуть наклонными террасами воронкообразно спускавшийся к раковине оркестра и небольшой круглой площадке при ней. Мы разлились по террасам, тут уже стало посвободнее, все эти бесчисленные пары рассредоточились, говорок превратился в чуть внятный шелест, иногда прерываемый звоночком смеха, и я смог оглядеться.

Круглый в основании зал был накрыт правильной полусферой купола, молочно-белой и светящейся шелковым перламутровым блеском. Купол казался цельным, и мне пришло в голову, что Снежная Королева использует для строительства замороженную воду точно так же, как мы в Тримальхиаре с той же целью — быстро застывающий пенолит.

Настала продолжительная пауза, в течение которой хозяйка позволяла гостям оглядеться и занять удобные места. По воздуху поплыли подносы с напитками, несомые невидимыми слугами, достаточно ловкими, чтобы уворачиваться от столкновений с гостями и вместе с тем учтиво и настойчиво снабжать тех спиртным. Живой оркестр на эстраде наигрывал прекрасные меланхолические вальсы, однако никто пока не танцевал. Один из них безжалостно оборвался, будто цветок сорвали, рожки сыграли мелодию торжественного выхода, в которой все бы ничего, да вот только ускоренный темп придал ей выражение легкого цинизма. Бордовый бархатный занавес над изящно изогнутой лестницей в дальнем конце нижней площадки чуть раздвинулся, придерживаемый холеной, несомненно дамской ручкой с ногтями, экстравагантно выкрашенными в черный цвет. Некоторое время все мы созерцали ручку, обладательница которой о чем-то торопливо совещалась с теми, чья очередь выходить еще не настала, потом занавес отдернулся, герольд у нижней ступени преклонил колено и провозгласил:

— Ее высочество, леди Эвелина!

За моей спиной кто-то нервно всхлипнул, а из мерцающих бордовых складок вынырнула неожиданно просто одетая блондинка. Зал взорвался аплодисментами, а она сошла вниз, внимательно глядя себе под ноги, чтобы не оступиться на скользких ледяных ступеньках. Справившись с этим делом, она выпрямилась, чуть улыбнулась и помахала гостям рукой с черными ногтями. Ее помада тоже была черной, и платье — тоже, короткое, с юбкой-«солнцем», едва прикрывавшей колени и веером разлетавшейся при каждом шаге. С высоты нашей террасы я не мог рассмотреть черты лица, а потому все внимание досталось ее прелестным ножкам, затянутым в светлые чулки: не очень длинным, но очаровательно округлым в икре и тоненьким в породистой щиколотке. Белокурые, круто вьющиеся волосы пышной гривой спадали до талии, а надо лбом их придерживала шелковая лента: белая, в крупный черный горох. Широкий круглый воротник из такой же ткани украшал платье, и таким же был пояс. Она должна быть важной птицей, если посмела одеться на этот бал так подчеркнуто буднично, тогда как прочие лезли из кожи вон.

Принцесса Эвелина, привыкшая к тому, что на нее устремлено множество глаз, остановилась на площадке у подножия лестницы, вполоборота к нам, и присоединила свои аплодисменты к овации тех, чьи руки не были заняты бокалами.

— Ее высочество, леди Эстер! — накрыл толпу звучный голос герольда.

Черная Дама, хозяйка той ночи страхов, выскользнула из-за занавеса и на секунду задержалась на верхней ступени, окинув зал взглядом, в котором притаилась мрачная усмешка. Овация стихла в единый момент, и мне показалось, что я слышу гул биения сердец. Одетая в маленькое золотое платье и черное болеро, в черных чулках и неизменных лаковых туфлях на высоченной шпильке, она, улыбаясь произведенному эффекту, медленно стекла вниз и соприкоснулась щеками с Эвелиной. Приветственный поцелуй напоказ. Я был уверен, что они уже беседовали там, за кулисой. Блеснули вызолоченные ногти худой длиннопалой руки, а губы Эстер были оформлены в виде золотого осеннего листа, вплоть до мелких зубчиков по краям, придававших ей еще более хищное выражение. Ее притягательная сила была невероятна, огромна, непреодолима, и в пику ей я — вреднейшее существо! — подумал, что ее блестящие черные волосы выглядят так, будто нарисованы на черепе ваксой и как следует начищены. Я ухватился за эту непочтительную шутку и держался изо всех сил, отчасти потому, что Эстер бросала меня, как и всех, в душевный трепет и мелкую дрожь, а отчасти потому, что догадался, кто появится следом.

Она и появилась, когда герольд огласил ее имя, и сошла вниз, опустив глаза и будто стесняясь своей роли в этом торжестве. Как один человек, гости преклонили колени, а моя Белая Дама, донна — или, как ее представили, принцесса — Соледад обменялась салонным поцелуем с Эвелиной и Эстер, приходившимися, как я понял, ей родными сестрами. Она была в белом длинном платье, и белая роза вновь украшала ее сколотые гребнем волосы. Мне показалось, что она не в духе, причем сильно.

Я — личность безалаберная, но одно из положительных свойств присуще мне от рождения: я никогда не упускаю случая что-то узнать и быстро учусь. У меня отличная память и неплохая интуиция. Поэтому, глядя на трех сестер Салазани, ожидавших ее выхода у подножия лестницы, я уже был почти готов назвать их истинные имена. Все они были очень важными персонами, и их присутствие делало Снежной Королеве честь.

Внезапно оркестр во всю мочь грянул «Застольную» Верди, занавес раздвинулся, и на верхней ступени появилась хозяйка под руку с каким-то здоровенным существом, разряженным под римского императора в алое и золотое. Мне даже не сразу удалось определить породу этой твари, пока скандализированная дама справа от меня не воскликнула с возмущением и восторгом:

— Да это же гоблин!

Она обернулась к подруге, желая немедленно обсудить свое открытие и передать его дальше.

— С ума сойти, — донеслось с другой стороны. — Такого еще не было!

Я заметил, что Соледад не присоединилась к овации. Я пожал плечами. Нелепо разряженный гоблин напоминал дога на поводке, его лицо было нестерпимо самодовольно, ему нравилась вся эта роскошь, весь этот шум, и сам себе он тоже очень здесь нравился, но его восторг не шел ни в какое сравнение с восторгом Салазани, похожей на маленькую девочку, которой удалось привлечь общее внимание. Все равно — чем.

— Пустить гоблина в гостиную! — ахнул кто-то. — На такое способна только она.

Послышался шлепок веером, смешок и ехидная поправка:

— Не только в гостиную, мой друг. В спальню!

Голос Звенигора за моей спиной чуть слышно выдохнул:

— Какая мерзость!

Я едва сдержался, чтобы не высказаться в том смысле, что если человеческие девушки могут с интересом поглядывать на саламандра, что я на протяжении нашего пути замечал не раз и не два, то гоблин, теоретически, ничем не хуже. Разве что моется не каждый день. Просто все дело в личном вкусе. Однако, донна Соледад, похоже, разделяла Звенигорушкино мнение, и, поцеловав сестру, быстро отошла, чтобы быть от этой пары подальше.

А пара смотрелась эффектно. Миниатюрная Салазани явно затмевала своего неотесанного спутника и, очевидно, была без ума от его варварства, неуклюжести и неуместности. С ее точки зрения в этих качествах он достигал совершенства. Сама она была одета в удивительное платье с юбкой из тяжелого мерцающего бордового шелка и корсажем-сеточкой из золотых нитей, украшенным мелкими филигранными розочками, раскиданными по нему тут и там. Ее прическа из собственных волос напоминала японскую: высокую и сложную, закрепленную на темени длинными золотыми же шпильками. Все это золото и бордо оттеняло ее смуглую кожу и обжигающие глаза. Ее помада и лак на длинных ногтях напоминали засохшую кровь.

Когда она спустилась вниз и стала центром водоворота гостей, я попытался получше рассмотреть ее спутника. Что-то в нем было неуловимо знакомое, и я вовсю напрягал мозги, пытаясь выяснить, откуда у меня могут быть подобные знакомства. В Тримальхиаре, и особенно в Хайпуре гоблинского духу и в помине не было, они и сами стремились Белые города обходить десятой дорогой. Это должно быть как-то связано с Рэем. Его компания. Озарение пришло в тот момент, когда кто-то достаточно громко назвал фаворита по имени. Ну разумеется, Удылгуб! Военачальник Черного принца, которого Рэй подчинил себе при помощи армрестлинга! Мне взгрустнулось. Поганая штука-жизнь, в ней и на грош справедливости нет. Красавец и умница Рэй сгинул без следа, а вот громила Удылгуб процветает и наслаждается благами жизни.