– Браво, Николя, – императрица, лениво обмахиваясь веером, благосклонно взирает на молодого Шереметьева. – Божественный спектакль! Постарались на славу. Передайте актерам мое восхищенье. На двух девушек с тяжелыми золочеными подносами ноль внимания.

– Всенепременно, Ваше Величество. Я счастлив, что смог доставить вам удовольствие.

– Но почему я не вижу наших русских комедий? Ни в столице, ни у вас, мой юный друг. Сплошь и рядом французы, итальянцы, англичане. Пора создавать свою школу театрального искусства. Не забывайте – идет война. Мой народ должен воспитываться в исконно русском духе. Патриотизм, любовь и милосердие – эти качества всегда были присущи и простому люду и аристократии. Задумайтесь об этом.

– Обязательно, матушка-государыня.

Молодой граф клятвенно прижал руку к сердцу. Заметив Юльку с Агашкой, украдкой поманил их пальцем.

– Вот девки у тебя красавицы. Настоящие русские красавицы, – императрица, пригубив шампанское, внимательно посмотрела на подружек.

Юлька в ее нынешнем теле хоть и была красавицей, но эллинского – не русского типа. Но спорить она не стала. Не по чину. Лишь задумалась слегка, пытаясь представить себя со стороны. Потому и вздрогнула, когда государыня обратилась к ней с вопросом.

– Как тебя зовут?

– Юлия.

– Хорошее имя. Знаешь, что оно означает? Она знала. Но головой покачала отрицательно.

– Пушистая. – Екатерина чуть заметно улыбнулась. – А петь ты умеешь? Знаешь какую-нибудь песню… – чуть задумавшись, продолжила: – О русском воине, что на чужбине проливает кровь во славу Отечества. Или о тех… – голос зазвенел высокой нотой, заставляя умолкнуть разговоры. – Об иных бойцах, кто в заморских странах добывает могущество империи, годами не видя родную землю… Знаешь? Вопрос прозвучал резко, словно выстрел. Юлька молча кивнула – умеет. И знает.

– Вот и хорошо, – поставив фужер на стол, государыня оживилась. Но смотрела с недоверием. – Спой, а мы послушаем.

Беспомощно оглянувшись на графа, девушка под заинтересованными взглядами гостей направилась к фортепиано. Эту песню когда-то, очень давно ей пел Денис. Простая, с незамысловатым мотивчиком, но чем-то цепляющая за душу. Откинув крышку, она выдержала паузу, дожидаясь тишины, и негромко запела:

В наступившей тишине не было слышно ни вздоха. Лишь невесомый шелест платьев, да чей-то судорожный всхлип. Поднявшись с кресла, императрица широким шагом пересекла сцену, прижала девушку к груди и троекратно расцеловала.

– Держи – заслужила! – в ладошку упал перстень с крупным бриллиантом. Глаза государыни подозрительно блестели. Повернувшись к молодому графу, она укоризненно покачала головой: – И такие таланты ты, Николя, прячешь от меня… – тихонько шмыгнув носом, гордо вздернула вверх подбородок: – Идемте играть в шахматы. А дев… Юлия будет у меня черной королевой!

Тяжела оказалась корона, высочайшей милостью увенчавшая прелестную головку. Шахматная доска размерами мало уступала теннисному корту. Зал для приемов был забит до отказа: свита, гости из ближайших имений, хозяева – с трудом, но уместились все. В центре, на черно-белых мраморных плитках выстроилось шахматное войско. В роли фигур выступали слуги.

Играли пара на пару. В соперниках у государыни были Григорий Орлов и ее личный курьер. В напарниках – молодой граф Шереметьев. Уже на третьем ходу Екатерина нахмурилась – позиция ей явно не нравилась. Цокая каблучками по «доске», она с задумчивым видом прошлась среди «фигур».

– Лошадью ходите, Ваше Величество, – неведомый черт опять дернул Юльку за язык. Кто-то далекий в голове, хихикнув, прошептал: «Век воли не видать». – На «с6».

– Думаешь? – также тихо вопросила императрица, с сомнением косясь на ожившую «королеву».

– Контргамбит Альбина, – еще тише пояснила Юлька. – У них не будет ни единого шанса.

Королевский гамбит был известен давно, и в этой эпохе он был самым популярным дебютом. Остроатакующее противоядие румынского гроссмейстера по вполне естественным причинам широкого распространения еще не получило. Через десять минут Екатерина подошла со следующим вопросом:

– А теперь куда?

– Начинаем атаку по флангу, – Юлька поправила съехавшую набок корону. – Двигайте пешку с угрозой на коня. Следом офицера на «f5»… И партия в кармане.

Спустя четверть часа все было кончено – белый король позорно бежал с «доски» под восторженные аплодисменты зрителей.

– Дозволь отыграться, матушка? – к принимающей поздравления императрице подошел хмурый фаворит.

– Если только в вист, – довольная Екатерина весело подмигнула Юльке. – А моей напарницей будет она, – высочайший перст указал в сторону девушки.

Не везло сегодня светлейшему. И не в умении провинциальной актрисы было дело – в карты она играла не ахти. Но против фортуны не попрешь. И если она обратила на кого-то свой благосклонный взор, то противник обречен заранее, каким бы искусным игроком он не был.

Кучка золотых монет перед государыней росла беспрестанно. Фаворит хмурился, кусал губы, с яростью бросая карты на столик, но результат был неизменен – он проигрывал. И проигрывал с позором. Уже не в первый раз, пытаясь уловкой отвлечь внимание Екатерины от игры, он вставил реплику:

– Вяземский отписывал, что народ неохотно использует ассигнации. Просит соизволения на размещение вкладов, полагает, что это увеличит интерес. Да и ученые мужи наши поддерживают его в этом прожекте. Как думаешь, матушка, стоящая затея?

На этот раз подействовало. Государыня оторвалась от карт, задумчиво взирая на свою напарницу отсутствующим взглядом. Юлька, в этот момент лихорадочно подсчитывающая расклад, почувствовав взгляд, подняла глаза. И машинально, вместо императрицы, ответила:

– Нельзя давать эмиссионным банкам полномочия депозитных. Ни в коем случае. Беды потом не оберешься.

Когда-то ей это вдалбливал Денис. Почему этого делать нельзя она не помнила, но сам постулат твердо врезался в память.

Орлов изумленно приподнял правую бровь. Юлька, уже привычно за последнее время ойкнув, также привычно прикрыла рот ладошкой. Екатерина посмотрела на нее долгим, внимательным взглядом. Поманив пальчиком Шереметьева, она негромко сказала:

– Можешь обижаться на меня, граф, но дев… но Юлию я у тебя заберу.

Молодой Шереметьев стоял с обиженным видом. Так смотрит маленький мальчик, у которого только что отняли любимую игрушку, с которой он не успел еще наиграться.