А когда вспомнили, на улицах европейских столицах начались погромы. И лишь внимательный взгляд мог бы заметить организованность и синхронность. Но такого взгляда не было. Были пылающие от ярости и гнева глаза, или, наоборот, опустошенные и безразличные ко всему безжизненные взоры. Но даже они оживали, читая разоблачительные памфлеты, написанные простым и доступным для обывателя языком.

У толпы появилась цель. Жертва. Банкиров и биржевых спекулянтов вешали на столбах, топили в фонтанах и рвали в клочья. Августейшие особы вздохнули с облегчением: народная ярость нашла себе отдушину. Первой выступила в поддержку своих граждан Французская Республика. Частные банки были объявлены вне закона, а за спекуляции полагалась гильотина. Чопорная, консервативная Британия свой выбор остановила на старой доброй виселице. Вскоре почин подхватила и Австрия. Лишь Пруссия выбилась из общего ряда, заявив, что масла у нее достаточно и дрова для котлов имеются в избытке.

– Ты долго еще будешь на нее пялиться? – гневный шепот Юльки вывел Дениса из раздумий.

– На кого? – глуповато осведомился он.

– На принцессу свою!

– А на кого мне смотреть?

– На меня! – безжалостно отрезала Юлька. Денис уткнулся носом в волосы любимой и нежно прошептал:

– На тебя я всегда успею наглядеться. У нас вся жизнь впереди.

– Ага… – девушка больно ущипнула его за ухо. – Они сейчас выключат там рубильник, и мы исчезнем из этого времени.

– Не получится, – серьезно заявил он. – Это здесь пролетают годы, а там – и доли секунды не пройдет.

– Думаешь? – с сомнением протянула она.

– Уверен.

Вежливый смех прошелестел по тронному залу. Новая владычица Османской империи, примерив корону, пожаловалась с детской непосредственностью:

– Тесная! Жмет… – и, бросив взор на старого знакомого, озорно высунула язык.

Барон де Тотт, вздрогнув всем телом, обменялся быстрыми взглядами с английским посланником. Опытным дипломатам все стало ясно и без слов.