Все, кто ехал в старом грузовике (другой машины просто не оказалось под рукой) с Борисовым, были арестованы. Их допрашивали лично Ежов, Агранов и Косарев. Однако ожидаемых признаний в убийстве Борисова не последовало. Водитель Кузин и сидевший рядом с ним оперуполномоченный Малий не отступали от первоначальных показаний, согласно которым автомашину во время движения резко бросило вправо, она выехала на тротуар и ударилась правой стороной о дом, в результате чего и погиб Борисов. Это же подтверждал сотрудник УНКВД Виноградов, сидевший с Борисовым в кузове автомашины, а также постовой милиционер Крутиков, который находился вблизи и являлся очевидцем происшествия. В пользу арестованных свидетельствовали и данные технической экспертизы, согласно которой причиной аварии явилась неисправность передней рессоры. Судебно-медицинское заключение также констатировало возможность получения травм черепа при автопроисшествии.
Значит, смерть наступила в результате автомобильной аварии, причиной которой была неисправность грузовика? Значит, заговора с целью убрать охранника, который, возможно, тоже был втянут в преступную зиновьевскую группу, не существовало? Вздох облегчения готов был вырваться из груди ленинградцев — Малий, Кузин и Виноградов освобождены из-под стражи, подозрения отметены, «сообщников» искать не будут, волна арестов не коснется новых людей. Но не тут-то было. Напрасно тешила себя надеждами ленинградская делегация. Пройдет всего два года с небольшим, и в июне 1937-го Кузина, Малия, Виноградова и других, кто имел отношение к доставке Борисова в Смольный, где его ждал Сталин, вновь арестовали. После жестоких избиений Кузин показал, что Малий вырвал у него руль автомобиля и направил машину в здание. На первых допросах Малий и Виноградов отрицали это, но после пыток не выдержали и стали говорить, что авария была совершена умышленно по заранее разработанному плану с целью убийства Борисова. В суде Виноградов отказался от этих показаний и стал отрицать свою вину в гибели Борисова. Тем не менее Виноградов, Малий и другие работники НКВД, хоть в какой-то степени причастные к тому злополучному рейсу, были расстреляны. После XX съезда партии возникли подозрения, что таким образом Сталин заметал следы и убирал всех свидетелей убийства Кирова, организованного органами НКВД по прямому указанию вождя всех времен и народов. Как бы там ни было, но факт остается фактом: смерть Кирова обошлась репрессиями 90 тысяч наших сограждан только в Ленинграде и области.
Зарождалась кровожадная традиция — массовыми казнями десятков тысяч невинных соотечественников отмечать гибель ближайших сподвижников тирана. Вот почему высокие своды Большого Кремлевского дворца, где проходил VII съезд Советов, казалось, закачались в помутившихся от ужаса зрачках собравшихся здесь людей, которым объявили, что запланированный на сегодня доклад первого заместителя Председателя Совета Народных Комиссаров Союза ССР и Совета Труда и Обороны, председателя Комиссии советского контроля, члена Политбюро Центрального Комитета ВКП(б) товарища Куйбышева не состоится в связи с его внезапной кончиной. О естественной смерти почти никто не подумал. Обстановка подозрительности, вредительства, шпиономании была столь сильна, что в голову ничего, кроме мыслей о неразоблаченных врагах, не приходило. Терялись в догадках: кто, по чьей указке? Первого декабря убили Кирова, не прошло и двух месяцев, как наступил черед новой жертвы. Не иначе, дело рук наемных палачей из троцкистско-зиновьевской банды. Конечно, не простили товарищу Куйбышеву его неугасимой ненависти к смертельным врагам генеральной линии партии. Свели счеты. Да, товарищ Куйбышев умело громил всех, кто пытался внести разложение в ряды большевиков, кто стремился заразить партию и рабочий класс неверием в победу социализма в СССР. Он был непримирим к гнусным предателям, разоблачал их на съездах, конференциях, на собраниях трудящихся. Отомстили…
Они боялись его, талантливого публициста и оратора, чье полемическое искусство было нацелено против них, и постарались убрать с дороги. Они давно вынашивали свой чудовищный замысел, и события, связанные с гибелью Кирова, ускорили его осуществление. Куйбышев был близким другом Кирова еще с гражданской войны, и смерть товарища переносил особенно тяжело. Было видно, что он это дело в покое не оставит. Выступая в начале января с докладом правительства на Московском областном съезде Советов, Куйбышев сказал, что жалкие и презренные подонки убийством Кирова сами подвели итог своей деятельности, став непосредственными исполнителями заданий международной контрреволюции, и тем завершили свой бесславный, предательский путь. Отметив, что настоящие победы — это те, которые добыты в результате систематической жестокой борьбы с сопротивлением классового врага и его агентов — «правых» и «левых» оппортунистов, Куйбышев говорит о том, что нельзя ни на минуту ослаблять классовую бдительность. Наоборот, подчеркивает он, нашим руководящим принципом и дальше должно быть усиление классовой бдительности, еще большее сплочение вокруг партии, вокруг товарища Сталина. Поняв, что им всем грозит поголовное разоблачение и справедливая кара, троцкисты-зиновьевцы поспешили расправиться с верным соратником товарища Сталина.
Примерно так думали если не все, то большинство людей, которых принуждали думать в заданном великим режиссером направлении. Куйбышев, как никто иной, старательно ассистировал Сталину в утверждении провозглашенной вождем непреложной по тем временам истины. Чем успешнее будет продвигаться дело социалистического строительства, тем больше накал классовой борьбы. Не кто иной, как Николай Иванович Бухарин, еще в 1929 году открыто критиковавший пресловутую теорию обострения классовой борьбы, говорил, что ее наметил товарищ Сталин, а особенно развил и «гениально» углубил товарищ Куйбышев. Вот почему, когда 26 января в газетах появилось правительственное сообщение о причине скоропостижной смерти Куйбышева, это было полнейшей неожиданностью. Диагноз — склероз сердца — не укладывался своей обыденностью в воспаленное постоянными призывами к бдительности воображение. Уж очень непривычно: Куйбышев, гроза многих врагов партии, и рядовой сердечный приступ. Ни леденящих кровь подробностей мести, ни раскрытых заговоров, ни вероломства подосланных убийц, прикидывавшихся друзьями, ни хитроумно подстроенных ловушек. Все было настолько просто и буднично, что в это не хотели верить. Массовое сознание, подогреваемое сообщениями о раскрытии заговоров против кремлевских вождей, провала очередных террористических актов, официальным сообщением не удовлетворилось. Хотелось чего-то этакого.
И оно появилось. К вящему удовольствию пылкой части наших сограждан, которые, искренне поверив в массовый характер вредительства, воспылали вдруг неистребимым желанием обличать, клеймить, принимать резолюции с требованием смерти подлым псам — предателям рабочего класса. На старательно вспаханную и терпеливо обработанную почву сыпались семена, рассчитанные только на этот предварительно подготовленный слой, и он принял их, благодарно и удовлетворенно. Наконец-то вскрылась черная тайна злодейского умерщвления Валериана Владимировича. Не мог такой человек умереть своей смертью. Не дала бы преступная троцкистско-зиновьевско-бухаринская шайка. Правда пришла через три года. Оказывается, при содействии отпетых мерзавцев, гнусных отравителей, троцкистско-бухаринские бандиты уже давно, исподтишка, трусливо маскируясь, прикидываясь друзьями Куйбышева, разрушали его здоровье ядовитыми лекарствами. Они безжалостно терзали его и без того больные нервы, издерганные в царских тюрьмах и ссылках. Они с дьявольским хладнокровием надрывали его и без того измученное суровой тридцатилетней борьбой сердце. И, наконец, они влили яд в это могучее, пламенное сердце — и оно перестало биться и пылать.
Так коварно и подло расправились лютые враги советского народа с одним из благороднейших людей ленинско-сталинской эпохи. За что же уготована ему такая участь? Они отомстили ему за то, что он в течение тридцати лет был преданным боевым соратником великих Ленина и Сталина. Троцкистско-бухаринские изверги мстили ему за то, что он мешал им творить их гнусное, черное дело. Они мстили ему за то, что во времена царизма он непримиримо выступал против меньшевиков, эсеров, анархистов, против всех ликвидаторов и соглашателей, предававших интересы трудящихся. Они мстили ему за то, что он до конца своей доблестной жизни громил и уничтожал изменников, предателей, шпионов и диверсантов из троцкистско-бухаринской своры. И особенно озлоблен был кровавый пес фашизма Троцкий, которого Куйбышев беспощадно разоблачал вплоть до последних дней своей жизни. Жгучих слов великого, пламенного энтузиаста социалистической стройки, полных благородной веры в дело социализма и священного гнева против врагов народа, не мог забыть и простить заклятый из заклятых врагов народа злобно-мстительный Троцкий. И он подослал своих гнусных убийц.