— Знаете, сколько Хрущев продержал Кулакова в Ставрополе? Четыре года. А когда посылал, говорил, что максимум на полтора-два, для строки в послужном списке. Ну и, разумеется, забыл. А может, кто-то добрался до хрущевского уха, нашептал. Федор Давыдович был гордым человеком, цену себе знал. На этом и сыграли антихрущевцы. В результате Кулаков их поддержал. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы видеть: популярность Хрущева падает, в качестве лидера он доживает последние дни.

И все-таки на каких ролях держали Кулакова инициаторы смещения Хрущева? Если на вторых, то, по мнению некоторых биографов Горбачева, Михаила Сергеевича по причине его «малолетства» и номенклатурной незначительности — заведующий отделом партийных органов крайкома — в предстоящую операцию не посвящали. Если Кулакова держали на первых ролях, то его правая рука, доверенное лицо, которым обычно был у первых секретарей заведующий орготделом, не мог не знать о причине небывалого скопления в Таберде такого количества сановного люда из Москвы.

Вопросы, на которые пока нет ответа. А без их выяснения трудно понять мотивы настороженного отношения к заворгу со стороны высланного из Москвы неудачника хрущевца Ефремова, его упорное нежелание выдвигать доверенное лицо удачливого брежневца Кулакова на пост второго секретаря крайкома. И, наоборот, мотивы столь благосклонной поддержки мало кому известного заворга со стороны обновившегося после свержения Хрущева Секретариата в лице Капитонова, Демичева и других влиятельнейших лиц. Обычно решение подобных вопросов отдавалось на откуп первому секретарю — в конце концов ему работать.

Ефремову пришлось уступить. Мнение Кулакова перевесило. Уязвленный Ефремов сразу же после избрания второго секретаря, не побеседовав с ним, уехал в отпуск.

Кремль. Подковерные схватки

С легкой руки горбачевской команды, запустившей в оборот прижившийся термин «застой», период правления Брежнева воспринимается как сплошная тишь да благодать. Увы, так не бывает. И подо льдом вода течет!

Незаметная для постороннего взгляда борьба в высшем эшелоне власти велась практически все эти 18 лет, то разгораясь, то ослабевая на некоторое время, чтобы снова вспыхнуть с новой силой. Особого накала она достигала дважды — во второй половине шестидесятых и семидесятых годов. Не вникнув в ее особенности и расстановку противостоявших тогда сил, трудно понять феномен невиданного взлета карьеры Горбачева. Смещение Хрущева показало, что у большинства инициаторов его отставки, кроме тревоги за непредсказуемые последствия проводимого им курса, были и свои личные мотивы. Буквально с первых же дней победы над Хрущевым обострились отношения между Брежневым и Шелепиным.

«Железный Шурик» пользовался в партии и обществе не меньшей известностью, чем Брежнев, а кое в чем даже превосходил его. Брежнев правильно увидел в нем своего главного противника. Многие близкие Шелепину по прошлой работе люди занимали ключевые посты, многих он продвинул в суматохе «дворцового переворота». Комитет госбезопасности, которым Шелепин руководил с 1958 по 1961 год, возглавлял его выдвиженец Семичастный, девятое управление КГБ, осуществлявшее охрану руководства партии и правительства, — приятель генерал Чекалов, МВД — Тикунов, Гостелерадио — Месяцев. Да и сам Александр Николаевич сосредоточил в своих руках необъятную власть: секретарь ЦК КПСС, одновременно Председатель Комитета партгосконтроля и заместитель Председателя Совмина СССР.

Три года продолжалось перетягивание каната. Брежнев действовал осмотрительно, но методично, выбивая у Шелепина одну подпорку за другой. Уехал в почетную ссылку — советником посольства в Румынию — министр внутренних дел Тикунов. Месяцева отправили в Австралию. Семичастного, роль ведомства которого в борьбе за власть чрезвычайно высока — в Киев, заместителем председателя Совмина Украины, под присмотр Щербицкого, близкого друга Брежнева.

Наверное, они были неплохими работниками. Но снимали их не из-за допущенных ошибок. Вся их беда заключалась в том, что они были выдвиженцами Шелепина. А потом пришел и его черед. Несмотря на все старания, он не сумел создать перевес своих сторонников ни в Политбюро, ни в Секретариате. В 1967 году его без большого труда освободили от должности секретаря ЦК и направили в профсоюзы.

Брежнев праздновал победу над одним из самых сильных политических конкурентов. Позднее Леонид Ильич признавался, что самым трудным было убрать Семичастного. Это можно было сделать, предложив фигуру, занимавшую высокий ранг в партийной иерархии. И такая фигура была найдена — секретарь ЦК Андропов.

Вот второй человек, благодаря покровительству которого стало возможно политическое вознесение Горбачева. Андропову Михаил Сергеевич обязан даже больше, чем Кулакову. Удивительно, не правда ли, что оба высокопоставленных патрона схлестнутся в схватке за верховенство — если, конечно, эта версия имеет под собой основание, и каждый при этом своей смертью будет освобождать дорогу молодому честолюбивому провинциалу.

Первая встреча Андропова с Горбачевым состоялась в апреле 1969 года в санатории «Дубовая роща» под Кисловодском. Юрий Владимирович был председателем КГБ СССР и кандидатом в члены Политбюро, Михаил Сергеевич — вторым секретарем Ставропольского крайкома. Несопоставимо?

Один из явных недоброжелателей Горбачева, работавший в то время в Ставропольском УКГБ, рассказывал, как проходила эта встреча. Из московского секретариата Андропова ставропольские коллеги получили просьбу о максимальном недопущении к отдыхающему каких бы то ни было лиц, включая и местных руководителей. Юрий Владимирович не пользовался отпуском в предыдущем году в связи с известными событиями в Чехословакии, сильно устал и, не дождавшись летнего времени, решил отдохнуть по весне. Руководство УКГБ сообщило о просьбе первому секретарю крайкома Ефремову. Тот принял информацию к сведению, но, когда ему доложили о прибытии высокого гостя, позвонил в санаторий. Андропов снял трубку, вежливо выслушал поздравления с прибытием и пожелания хорошего отдыха, но в достаточно твердой форме отклонил предложение о визите вежливости.

— Вы не экскурсовод, Леонид Николаевич, вам и так дел хватает, а я дороги здешние хорошо знаю… Если вы будете каждого прибывающего привечать, край захиреет.

Каково же было изумление работников УКГБ, оказывавших помощь московским коллегам в охране Андропова, когда в тот же день у ворот санатория остановилась «Волга» второго секретаря, который сказал, чтобы его провели к Юрию Владимировичу. Андропову доложили, но он сказал, что никого принимать не будет. Секретарь не уходил. Через несколько часов, узнав, что гость по-прежнему сидит в холле, Андропов досадливо произнес:

— Пусть войдет. Не прогонять же…

Повторяю, так рассказывал мне явный недоброжелатель Михаила Сергеевича, ибо в интерпретации самого Горбачева эта сцена имеет несколько иное звучание. Неизменными остаются лишь время и место действия, главные лица. Не отрицается факт звонка Ефремова и деликатное отклонение Андроповым визита вежливости. Но здесь следует существенное уточнение: Ефремов послал с этой миссией второго секретаря. Действительно, пришлось подождать — минут сорок. Андропов вышел и, по словам Горбачева, тепло поздоровался, извинился за задержку, ибо «был важный разговор с Москвой».

«Потом мы еще не раз встречались, — вспоминает экс-генсек. — Раза два отдыхали в одно и то же время: он в особняке санатория «Красные камни», а я — в самом санатории. Вместе с семьями совершали прогулки в окрестностях Кисловодска, выезжали в горы. Иногда задерживались допоздна, сидели у костра, жарили шашлыки. Андропов, как и я, не был склонен к шумным застольям «по-кулаковски». Прекрасная южная ночь, тишина, костер и разговор по душам.

Офицеры охраны привозили магнитофон. Уже позднее я узнал, что музыку Юрий Владимирович чувствовал очень тонко. Но на отдыхе слушал исключительно бардов-шестидесятников. Особенно выделял Владимира Высоцкого и Юрия Визбора. Любил их песни и сам неплохо пел, как и жена его Татьяна Филипповна. Однажды предложил мне соревноваться — кто больше знает казачьих песен. Я легкомысленно согласился и потерпел полное поражение. Отец Андропова был из донских казаков, а детство Юрия Владимировича прошло среди терских».