Но Гольбах не просто отбрасывал религию и ее мораль как недостойное здравомыслящего человека; он подверг идею бога уничтожающей критике с позиций философского материализма и утверждал материалистические принципы понимания природы, убедительно доказывал правоту атеизма. Если иметь все это в виду, легко понять, что его рационалистическая критика религии имела большое прогрессивное значение. И, вместе с тем, эта критика религии оказывается недостаточной, так как Гольбах не мог подойти к религии исторически. В связи с этим уместно напомнить об одном существенном свойстве "здравого смысла", заключающемся, по глубокому замечанию Маркса, в том, что "из области истории он убегает в область морали и здесь может пустить в ход всю тяжелую артиллерию своего нравственного возмущения". Известно, что Гольбах неустанно выражал свое искреннее нравственное возмущение религией и что это придавало его атеизму боевой, благородный пафос. Этого нравственного возмущения было Гольбаху вполне достаточно, чтобы осудить, развенчать религию; но оно очень мало помогало ему объяснять такие важные вопросы, как вопросы о происхождении религиозных верований и условиях преодоления религии.
В религии Гольбах правильно видел мировоззрение, совершенно несовместимое с наукой. Однако, не зная действительных материальных источников религиозных представлений, он естественно приходил к выводу, что эти представления, лишенные разумного содержания, были порождены в далекие времена неразумием, невежеством древнейшего человека. Невежественные люди легковерны и легко поддаются обману; поэтому, рассуждал далее Гольбах, они становились жертвой тех, кто в корыстных целях старался закрепить и усилить их нелепые религиозные фантазии. Правда, Гольбах на этом не остановился. Раздумывая о происхождении религиозных верований, он; заметил, как много значило здесь чувство страха. Он даже; связывал возникновение религии с разного рода невзгодами, выпадавшими на долю человека, и в одном месте образно написал, что "боги народов были зачаты посреди тревог". (П. Гольбах, "Система природы..."). Однако все эти соображения, заключающие в себе зерно истины и делающие честь пытливому уму Гольбаха, не меняют главного в его концепции, в общем повторяющей сказанное всеми предшествовавшими ему вольнодумцами, начиная с Лукреция.
Согласно Гольбаху, и страх и бедствия одинаково коренятся все в том же невежестве человека. Страх первобытных людей - для Гольбаха категория только психологическая, вовсе не связанная с условиями их социальной жизни: "Человек суеверен только потому, что пуглив; он пуглив только потому, что невежествен". (П. Гольбах, "Священная зараза..."). "Изучая историю этого вопроса, мы найдем всегда, что боги были созданы невежеством и страхом, что работа воображения, обман и самообман послужили для украшения или искажения их, что в основе поклонения им лежит слабость, что легковерие поддерживает их существование, что привычка внушает уважение к ним, а тирания поддерживает веру в них, чтобы пользоваться ослеплением людей". (П. Гольбах, "Система природы...").
Впрочем, при всей недостаточности этих объяснений нельзя упускать из виду их последовательно атеистическую сущность.
Исходя из материалистической концепции познания - из того положения, что идеи не врождены человеку,- Гольбах доказывал, что и религия не извечна, что она возникла и развивалась по вполне естественным причинам. Очень интересна его попытка нарисовать картину последовательного изменения форм религиозных верований - от поклонения фетишам и олицетворения сил природы к политеизму и монотеизму. Гольбах правильно считал, что вере в единого бога-творца предшествовало многобожие. Вот относящееся к этому место: "Первая богословская система человека заставила его вначале бояться и почитать сами стихии, сами материальные и грубые предметы; затем он стал поклоняться существам, управляющим стихиями, могущественным гениям, гениям низшего порядка, героям или людям, одаренным великими доблестями. Под влиянием дальнейших размышлений он подчинил всю природу одному единственному агенту, верховному разуму, духу, мировой душе, приводившей в движение эту природу и ее части". (П. Гольбах, "Священная зараза..."). Нетрудно увидеть, что к этому процессу Гольбах подходит как идеалист; он выдвигает "размышление" в качестве основной пружины всех этих перемен в религиозных представлениях людей; и, тем не менее, намеченный им ход этих перемен - по крайней мере в общих чертах - соответствует действительности, как свидетельствует современная наука.
С гольбаховской теорией происхождения религии полностью согласуются и его понятия о путях ее преодоления. Выводя религию из невежества, Гольбах приходил к выводу, что освобождение человека от религиозных предрассудков произойдет тогда, когда засияет над ним светоч знания и исчезнет даже малейшее побуждение верить в сверхъестественное. Просвещение - вот, по Гольбаху, главное и вполне достаточное средство, которое излечит людей от всяческих заблуждений, в том числе от религии. На то он и был просветителем. "Если незнание природы, - писал Гольбах. - дало начало богам, то познание ее должно уничтожить их. Вместе с ростом просвещения человека растут его силы и его ресурсы; науки, искусства, ремесла несут ему свою помощь; опыт делает его более уверенным, помогая ему оказывать сопротивление многим явлениям, перестающим пугать его, лишь только он познал их. Одним словом, в той самой пропорции, в какой человек становится просвещенней, рассеиваются и его страхи. Просвещенный человек перестает быть суеверным". (П. Гольбах, "Система природы...").
Разумеется, просвещение играет громадную роль в освобождении народа от религиозных предрассудков. Борьба против религии - это борьба идейная, и Гольбах был совершенно прав, обращая внимание на это. Но утратить свое влияние под натиском просвещения религиозные предрассудки могут лишь тогда, когда уже подорван и уничтожен их главный, социальный, корень, когда они становятся пережитком прошлого в сознании людей. "Никакая просветительная книжка,- писал В. И. Ленин,- не вытравит религии из забитых капиталистической каторгой масс, зависящих от слепых разрушительных сил капитализма, пока эти массы сами не научатся объединенно, организованно, планомерно, сознательно бороться против этого корня религии, против господства капитала во всех формах...". Просвещение само по себе бессильно покончить с предрассудками, если массы терпят гнет эксплуататоров, который, как говорил Ленин, порождает и питает эти предрассудки "ежедневно и ежечасно".
Буржуазный просветитель Гольбах не знал и не мог знать этого главного обстоятельства. Правда, достижение человеческого благополучия он связывал с уничтожением не только религии, но и тирании, поддерживающей власть суеверий. "Тирания и религия,- замечает он,- это два чудовища, против соединенных усилий которых никогда не может устоять благосостояние государства". (П. Гольбах, "Священная зараза..."). Но и уничтожение тирании рисовалось ему не иначе как результатом просвещения, деятельности некоего "просвещенного государя, понявшего, что надо установить справедливые законы, основанные на "велениях природы".
В политике, как мы видим, он не был революционером.
Он не верил в силу народа, который представлялся ему неспособной ни к какому созидательному действию, инертной массой.
Гольбах не уставал повторять, что если бы когда-либо возникло общество, свободное от оков религии, оно было бы "несравненно добропорядочнее и добродетельнее, чем построенные на религиозных представлениях общества, где все как будто направлено к отравлению мысли и к развращению сердца". (П. Гольбах, "Система природы..."). Проповеди правоты и моральных преимуществ атеизма он посвятил многие страницы своих произведений - в том числе "Писем к Евгении" и, особенно, "Здравого смысла". Он страстно желал наступления того времени, когда атеизм станет достоянием всего народа, а не только узкого круга образованных людей.
Однако у Гольбаха не было уверенности в том, что такое время наступит. Перед лицом темноты и невежества масс, слепой, бездумной веры в бога, сковавшей сознание миллионов, при отсутствии даже простой грамотности в народе в его душу закрадывалось сомнение в самой возможности когда-либо одолеть тлетворное влияние религии. "Вряд ли можно,- писал он,- извлечь целый народ из бездны суеверия, т. с. из среды невежества и безумия, и склонить его к абсолютному атеизму, то есть к учению, которое предполагает наличность размышления, знания, длинного ряда опытов, привычки созерцать природу, знания истинных причин ее различных явлений, ее сочетаний, ее законов, содержащихся в ней вещей и их различных свойств". (П. Гольбах, "Система природы...").