Мне хочется рассказать читателям «Красного флота» о другой моей большой работе над вопросом о непотопляемости судов. Я доказывал, что спасать корабль, когда он получает пробоины, надо не откачкой воды, а наоборот: надо спрямлять корабль, затопляя другие отделения, кроме поврежденных, чтобы корабль не опрокидывался.
Из-за этой теории мне пришлось выдержать большую борьбу. Корабельные инженеры в генеральских мундирах, сидевшие в Морском техническом комитете, не могли отрешиться от рутины. За то, что я их в этом обвинял, мне был объявлен выговор в приказе по флоту.
В рапорте по вопросу о непотопляемости судов я для примера взял броненосец «Петропавловск», ибо в бассейне была его модель с отсеками, сделанная по указаниям адмирала Макарова. На примере, подтверждающем мои расчеты, я показывал, как модель опрокидывается, если ее не спрямляют, затопляя другие отсеки.
На рапорте была положена резолюция о немедленном рассмотрении моей работы, а рапорт был положен под сукно. Только после гибели «Петропавловска» вспомнили о моей работе.
Было немедленно назначено заседание, на котором я сделал доклад о непотопляемости корабля. Однако по докладу не приняли никаких мер. Мне даже с упреком сказали:
— Обращаясь к генерал-лейтенанту, подполковник не должен делать такие доклады, он должен помнить и соблюдать субординацию, а не называть прямо в глаза вещи их именами (!).
И только после Цусимы моя теория о непотопляемости стала применяться в практике кораблестроения.
Великая Октябрьская социалистическая революция застала меня на работе в Русском обществе пароходства и торговли.
Я ведал постройкой пароходов и их технической эксплуатацией. Когда декретом молодого правительства рабочих и крестьян коммерческий флот был национализирован, я передал весь флот советской власти.[120]
В 1921 г. Советская страна командировала группу ученых, в том числе академиков Рождественского, Иоффе и меня, за границу для возобновления научных сношений и приобретения книг и приборов для Академии наук, в частности для Морской академии.
Командировка была рассчитана на непродолжительный срок; однако мне пришлось пробыть за границей семь лет. Это время я там работал по самым различным заданиям советского правительства.
Советская страна нуждалась в большом количестве паровозов. 1250 паровозов были заказаны на заграничных паровозостроительных заводах. Паровозы надо было перевозить в Россию в собранном виде водным путем. Мне было поручено приискивать пригодные и выгодные для этих перевозок пароходы.
Ознакомившись с этим делом, я предложил не фрахтовать пароходы по дорогой цене, а покупать их. Во время перевозки паровозов, заказанных только в одной Швеции, удалось сэкономить около полутора миллионов рублей золотом. Два парохода, закупленные мной в первые годы советской власти, и сейчас плавают под советским флагом. Это «Воровский» и «Ян Томп». Третий был продан со скидкой с покупной цены, во много раз меньшей фрахта.
В течение двадцати лет по планам Ленина и Сталина величайшая страна с населением более 170 миллионов превращена из отсталой земледельческой в страну крупной промышленности. В Советском Союзе произведены небывалые технико-экономические реформы и такие гигантские сооружения, о которых раньше не смели и думать.
Вспомните замечательные слова Ленина, что коммунизм — это советская власть плюс электрификация!
Генеральный план электрификации осуществлен и во много раз превзойден против того, что намечал Владимир Ильич.
Или взять Волгу! Она превращается в такую реку, по которой суда громадных размеров могут идти из Каспия в Ленинград. Эти небывалые работы могли произвести только наша партия и правительство, только наш народ. Капиталистическим странам такое грандиозное строительство не под силу.
Сейчас, когда международная обстановка очень напряжена, наша страна уделяет много сил укреплению своей оборонной мощи. Как заявил Вячеслав Михайлович Молотов, мы приступили к постройке мощного военного-морского флота. Ни у кого не может возникнуть сомнения, что это будет исполнена в небывало короткий срок, подобно тому как уже исполнены другие гигантские сооружения.
Эта уверенность вливает в каждого работника желание с большим рвением работать на благо своей родины.
Мой путь в науке
В октябре 1888 г. я поступил в число слушателей кораблестроительного отдела Морской академии. В октябре 1890 г. по окончании курса я был оставлен при Академии и мне было поручено вести со слушателями практические занятия по математике, курс которой в то время в течение первого года включал: высшую алгебру, аналитическую геометрию, дифференциальное и интегральное исчисление; в течение второго года вместо высшей алгебры и аналитической геометрии читалась теоретическая механика; дифференциальное и интегральное исчисление читалось оба года. С осени 1892 г. после нового приема слушателей мне было поручено, кроме ведения упомянутых практических занятий, чтение курса теории корабля и начертательной геометрии. По этому последнему предмету с 1894 г. были повышены требования при вступительном экзамене, из академического же курса он был исключен.
При чтении курса теории корабля и при рассмотрении работ слушателей я вскоре заметил, что у корабельных инженеров была привычка производить вычисления по весьма неудобным схемам с громадным числом (10–12) значащих цифр, из которых по самой сути дела могли быть верными лишь первые три, а все остальные были неверны и вместе с тем для практики ненужны. Эта привычка была всеобщая и проникала через все руководства и все справочники того времени, как русские, так и иностранные. Поэтому учению о плавучести и остойчивости я предпослал краткое математическое введение о приближенных формулах квадратур и о точности вычислений вообще, которое и вошло в литографированные записки к курсу, а затем в печатный курс «Теория корабля, ч. 1, Плавучесть и остойчивость», изданный в 1907 г., дополненный и переизданный затем в 1933 г. для Морского инженерного училища имени Дзержинского (8°, 354 стр.).
Введение практических занятий по математике и чтение лекций по теории корабля показало мне тогда же, что ни на русском, ни на иностранных языках в то время не существовало ни одного руководства, в котором были бы систематически и достаточно полно изложены практические методы производства приближенных вычислений, встречающихся в технических вопросах вообще.
Я начал излагать эти методы как дополнения к практическим занятиям по математике и как дополнения к курсу теории корабля.
Сперва они были литографированы, затем в 1911 г. изданы Институтом путей сообщения под заглавием: «Лекции о приближенных вычислениях» (8°, 325 стр.) и в 1933 г. переизданы в дополненном виде Академией наук под тем же заглавием: «Лекции о приближенных вычислениях» (1933, 8°, 540 стр.). Вот насколько на основании запросов практики выросло краткое введение к курсу теории корабля.
В 1900 г. на меня в академии было возложено чтение курса дифференциального и интегрального исчисления, вместе с тем я был назначен на должность заведующего Опытовым бассейном. По этой должности мне пришлось принимать деятельное участие в испытании вновь построенных судов.
При испытаниях крейсера «Громобой» и затем крейсера «Баян» была обнаружена весьма значительная вибрация этих судов.
В то время вопрос о вибрации судов еще совершенно не был исследован теоретически, имелись лишь приборы для записи вибрации, и этот вопрос представлял большие затруднения для корабельных инженеров.
С 1901 г., разработав теорию этого явления, я начал читать курс вибрации судов сперва в Морской академии, а затем во вновь основанном Политехническом институте.
При чтении этого курса оказалось необходимым развивать как введение целый ряд чисто математических отделов, иначе усвоение курса представляло для слушателей большие затруднения; поэтому, когда в 1909 г. курс Морской академии вместо двухгодичного был сделан трехгодичным, я прочел ряд лекций о дифференциальных уравнениях математической физики.