Мы лежали с Пэт на прохладных простынях. Она положила мне голову на грудь и, улыбаясь, слушала, как бьется мое сердце. Солнце пробивалось сквозь огромное витражное окно. Его свет чуть-чуть менял цвет, пройдя сквозь разноцветные стекла, и по противоположной от меня стене медленно ползли вверх, к потолку, красные, синие, зеленые пятна. Удивительное спокойствие было практически материальным, как будто сам воздух был пропитан им.

Теплый солнечный свет, тишина, которую нарушали еле слышное щебетание птиц за окном и смех приехавшей компании – мне хотелось замереть, остановить этот момент, продлить жизнь его мельчайших деталей. Дыхание Пэт на моей коже, чуть покачивающиеся гардины на окнах, тихий джаз, доносящийся из проигрывателя…

В дверь деликатно постучали. Я крикнул: «Одну минуту!», и встал. Пэт грустно вздохнула. Я накинул халат, открыл дверь.

Крис, с видом заговорщика, сказал:

– Не помешал?

– Ммм… А хотел?

– Генри, мы тут подумали… хорошо бы устроить сегодня небольшую вечеринку, а то все вечером расходятся по комнатам, как в скаутском лагере после отбоя. Что думаешь?

– Давай.

– Отлично! – Крис подмигнул мне и бодро пошел к лестнице.

Я, проводив его взглядом, улыбнулся, и вернулся в комнату. Пэт все так же лежала в постели.

Я скинул халат, лег к ней, поцеловал ее в шею. Пэт повернулась ко мне, провела ладонью по моим волосам.

– Так у нас что, сегодня вечеринка? – спросила она.

– Ну… наверное.

– Я вижу, больной, вы пошли на поправку.

– У меня прекрасный доктор, – сказал я, и отправился в душ.

Когда через несколько минут я вернулся, Пэт красивой довольной кошкой нежилась в кровати, включив телевизор, где крутили какой-то музыкальный клип. Мне хотелось продлить тишину и, сказав об этом Пэт, я выключил телевизор. То есть, я попытался выключить его при помощи пульта. Не получилось. Я нажал на кнопку еще несколько раз – пульт не работал. Видимо, сели батарейки. Как вариант… Я неторопливо подошел к телевизору и нажал кнопку на нем. Тот же результат. Это уже было забавно. Я спокойно нагнулся и выдернул шнур из розетки. Я почти не удивился тому, что телевизор продолжал работать. Я подумал, что это несколько навязчиво с его стороны, но остроумно. Ладно. Стоит только обратиться к Ларри, и… Нам же говорили, что лысый молчун – замечательный электрик.

Телевизор завершил показ клипа, переключился на другую программу, затуманился помехами и явил нам сквозь них расплывчатое пятно. Оно проступало все четче и, наконец, превратилось в тот неясный усмехающийся детский лик, который мы рассматривали на портрете.

* * *

Сумерки опустились на Хэмфилд внезапно, как будто кто-то щелкнул огромным выключателем, и небо потухло, стало черным, а белые, легкие облака превратились вдруг в серые, хмурые тучи, проплывавшие по небу, как пустые корабли без команды и капитана. Черные очертания замка посреди ночного неба казались обломками скал, а башня тянулась к небу, как будто пыталась проткнуть его и достать до звезд.

Мы сидели в гостиной за длинным столом. Повара постарались на славу. Перепробовать все было соблазнительно, но невозможно.

Пэт села рядом со мной, и Малкольм тут же подошел к ней, чтобы наполнить ее бокал.

Я взял у него бутылку и сказал:

– Спасибо, Малкольм, я сам поухаживаю за дамой.

Я налил вина, встал и, подняв бокал, произнес:

– Друзья. Предлагаю очень нестандартный в нашей компании тост, – я обвел всех взглядом… – За прекрасных дам! Джентльмены, еще способные на это, могут пить стоя!

Пэм и Мэй захихикали, мы чокнулись и выпили.

Крис спросил:

– Мэй, как твой кролик?

– Да ну тебя, Крис… никто мне тут не верит…

– Да нет, почему же?! Все верим! – сказал Крис, стараясь сдержать улыбку.

– Крис, отстань от девушки! – сказал вдруг Джефф. Крис удивленно посмотрел на него, но замолчал.

Джефф был какой-то совсем задумчивый. Он смотрел на свет сквозь бокал вина и, казалось, ничего больше его в этом мире не интересовало.

Мэй поднялась к себе в комнату, сказав, что вернется через несколько минут. Пэт и Пэм о чем-то тихо разговаривали и, улыбаясь, почему-то постоянно поглядывали на Криса.

Истошный крик Мэй, донесшийся со второго этажа, был совсем неожиданным, а потому еще более резким. Джефф уронил бокал, и вино кровавым пятном разлилось по белой скатерти. Крис так резко вскочил из-за стола, что его стул отлетел и перевернулся.

Когда мы ворвались в комнату Мэй, нашим глазам предстала картина, достойная кисти художника-мистика: при выключенном свете мы увидели черный силуэт Мэй в вечернем платье на фоне окна. Она была похожа на статую. Правда, когда мы подбежали к окну и вгляделись туда, куда она указывала пальцем, все мы тоже на несколько секунд окаменели.

По самой окраине поля, практически по берегу реки, на фоне совершенно темного леса медленно двигалась неярко светящаяся расплывчатая фигура. Она не приближалась и не удалялась от замка, а будто неторопливо прогуливалась, пританцовывая и, судя по всему, не касаясь при этом земли, а проплывая над ней в нескольких дюймах. Очертания ее при этом постоянно изменялись, искажались, как дым, под порывами ветра. Контуры фигуры, несомненно, напоминали человека, хотя, насколько можно было судить, человека очень невысокого роста. Внезапно фигура остановилась, покачалась, зависнув на месте и, судя по всему, пристально уставилась на замок. Ощущение было таким, что – ровно на нас. Было видно, как медленно поднялся светящийся силуэт руки, и, указывая на кого-то из нас, поманил его. Это, наконец, вывело из ступора Мэй, и мы вновь услышали ее истошный крик, только теперь мы находились в непоср�дственной близости от нее, и смогли сполна оценить его громкость. Через секунду случилась цепная реакция, и Пэм и Пэт присоединились к Мэй, завизжав в той же тональности, что и она. У меня сработал защитный механизм или просто заложило уши – я перестал слышать. Видимо, это была контузия.

Вероятно, дамское трио само получило не менее сильный звуковой удар, потому что крик смолк так же внезапно, как начался.

Первым пришел в себя Крис. Он толкнул меня в бок и сказал:

– Что мы стоим? Пойдем, поймаем этого поганца!

Видимо, я посмотрел на него такими стеклянными глазами, что он иначе интерпретировал мое состояние, спутав контузию с испугом, и сказал:

– И ты туда же?! Это же чей-то глупый розыгрыш! Кто-то напялил простыню и пугает нас детскими страшилками! Джефф, хоть ты-то со мной?

Не дожидаясь ответа, он махнул рукой и выскочил из комнаты. Мы с Джеффом последовали за ним, и через минуту, обогнув замок, были ровно под окнами Мэй. Джефф попросил Мэй, которая по-прежнему выглядывала из окна, кинуть ему свой крестик. Вооружившись им, он первым двинулся от замка через поле, туда, где покачивалась в ночной темноте голубовато-белесая фигура. Она была все на том же месте, как будто ожидая нас.

– Нужно разделиться, чтобы этот шутник не ушел, – свистящим шепотом предложил Крис. – Генри, давай слева, я обойду справа, а Джефф медленно пойдет прямо на него.

Мы сочли план операции действенным и приступили к его выполнению.

Я взял несколько влево, где на берегу реки была небольшая роща. Вокруг была кромешная тьма. Но мне очень не хотелось пропустить самое интересное, придя последним. К тому же я почувствовал настоящий охотничий азарт, и пустился бы бегом, если бы не неровности почвы. Некоторое время я видел призрачное пятно, за которым мы охотились и, нужно признаться, оставшись в одиночестве, чувствовал, как от этого зрелища меня обдавало холодом. Вскоре, однако, я вошел в рощу и потерял его из виду. Забыв об осторожности, я ускорил шаг и перешел на бег.

Я как раз подумал, что напрасно мы впопыхах не взяли с собой ни одного фонаря, когда налетел на дерево и почувствовал глухой удар, а из глаз в прямом смысле посыпались искры – я увидел яркие пятна, а потом понял, что падаю.