– Мэттью, у меня тоже есть подарок. Песенка… Пабло, я где-то видела гитару, можно ее взять?
Пабло скосил глаза на Селин, и та, испарившись на мгновение, вернулась с невообразимой черной гитарой.
– Как написалось, так и написалось, – сказала Мари. – Когда Вини-Пуха спрашивали, почему в его стихах то или иное слово, он отвечал «Не знаю. Оно туда просилось, и я его пустил» . Вот и я так же…
Мари провела рукой по струнам, и спокойно, но, вместе с тем, очень легко начала:
Мелодия была странной, вроде бы очень простой, но было в ней какое-то пронзительное смещение, делавшее ее неуловимой, летучей, как будто мгновенно растворявшейся в просторном зале.
Мари пела, улыбаясь сама себе, как-то по-мальчишески, без всякой старательности, но то ли акустика была здесь такая, то ли подействовали вина, – слова и мелодия безошибочно попадали в какую-то крошечную точку внутри каждого, заставлявшую не просто слушать песню, а, вот именно, – быть прямо сейчас на далекой раскаленной за день дороге, отмеряя посохом, сколько пройдено и сколько осталось…
Почему-то казалось очень важным, что же будет, когда они, идущие друг другу на встречу, наконец, встретятся где-то на полпути к Авиньону… Или ничего не будет – подумаешь, велика важность, – встретились и разошлись своей дорогой…
И все…
Песня кончилась. Не было ни аплодисментов, ни восторженных возгласов, был просто длинный стол, освещенный свечами, и Мэттью, обойдя его, склонился и поцеловал Мари руку.
Пабло предложил сделать небольшой перерыв перед десертами, и все разбрелись по углам этого нереального зала.
Чучо ворковал с Мари у ротонды, но посматривал в сторону Жози.
Грег ощутил легкий укол ревности. За двумя зайцами, да, учитель танцев? Так и зоркий глаз свернуть недолго.
Жози о чем-то расспрашивала Селин, и он подошел к ротонде.
– Ты хорошо поешь. Где научилась?
– Брала интервью у одного певца, он и рассказал, как это делается.
Чучо воспользовался его появлением и явно нацелился ретироваться, но Грег успел остановить его и тихо сказать:
– Это моя парижская крестница. Я отвечаю за ее нравственность. Так что без этого, как его… Криминального жаргона Буэнос-Айреса. И не вздумай заставлять ее что-нибудь снимать, на ней и так немного надето.
Последняя фраза ему самому напомнила о пикантном долге, и, провожая глазами Чучо, он вынул из кармана легкий сверток, перевязанный алым бантом, и сказал:
– Мадемуазель, вчера вы забыли у меня в кармане деталь своего гардероба.
– Что это? – Мари посмотрела на сверток и, сообразив, засмеялась. – Благодарю. Но, знаешь, это как с курением – от дурных привычек нужно освобождаться сразу, выбрасывая все сигареты до единой. Остальные уже ликвидированы.
– В смысле? – опешил он.
– Понимаешь, мы сегодня болтали с Чучо… Он мне рассказал, что терпеть не может галстуки. Вообще их не носит. Во-первых, дышится легче, во-вторых – такая статья экономии появляется! Мужики ведь тратят на галстуки целое состояние. Как и женщины – на это… Я впечатлилась его примером. Так что, оставь где-нибудь здесь, Пабло декоратор, он найдет применение.
– Гм… Смело… Ты молодец.
Слова были не очень, но среагировать изящнее не получилось. У каждого свое путешествие… У Мари уже есть приобретения. Не потерей же это называть… Куда-то нужно пристроить сверток с бантом. Вот Пабло порадуется, когда найдет…
А Пабло как раз вышел на середину зала и несколько раз хлопнул в ладоши.
– Друзья! Мэттью! У меня тоже есть небольшой подарок.
Странно как он изменился. Неуловимо, но явственно. Исчезла суетливость движений, пропала буффонада интонаций, даже голос, казалось, стал ниже. Только глаза были теми же – темными и внимательными.
– Видите ли, в каком-то смысле этот дом как был складом, так и остался… За столетия здесь чего только не хранили… И что только здесь не происходило… А сохраняется здесь все отлично – ничего не портится. Эмоции, страсти, способности, качества, таланты… Все нематериальное, но иногда полезное. Что-то завалилось под лестницы, что-то забыли, что-то оставили за ненадобностью… В общем, этот дом превратился в своеобразную машину желаний… Но – не более трех желаний за вечер. Так что, Мэттью, вы и двое ваших друзей можете выбрать себе все, что хотите. Есть пожелания?
– Простите, Пабло… Я не совсем понял… Выбрать что?
– Что хотите. Любой нематериальный подарок… Есть практически все ингредиенты счастья. Само счастье купить нельзя, но то, что вам нужно для него – пожалуйста. Не бесплатно, конечно. Я должен попросить что-то взамен… Но торг здесь уместен.
– Бессмертие за душу? – усмехнулся Мэттью, начиная понимать, какую игру предлагает этот странный человечек.
– Что хотите, – подтвердил Пабло.
– А коллективную просьбу можно? Мы скинемся, чтобы расплатиться, – спросила Мари.
– Нет, мадемуазель. Каждый за себя. Только личные приобретения.
– Ну, вот… Сваять абсолютно счастливого андроида не получится… – констатировал Грег.
– А я слышала, – проговорила посерьезневшая Жози, – что недавно каких-то молодоженов на выходе из церкви спросили, чего они хотят больше всего на свете. Они сказали, что мечтают ни на секунду не расставаться и умереть одновременно. Через несколько секунд из-за поворота вылетел грузовик и сбил их. Желание исполнилось…
– Нужно было точнее формулировать, – пожав плечами, заметил Пабло.
Все замолчали.
– Итак, первую покупку на правах именинника может совершить Мэттью. Чего желаете?
– Я уступаю первую очередь даме, – ответил Мэттью.
– Весьма галантно. Это ваше право. Итак, мадемуазель? Чего вы хотите для себя?
Мари, закусив губу, смеющимися глазами смотрела на Пабло.
– Чего-чего… Пошли мне, о Холодильник, жениха богатого!
– Мари, сказали же – только нематериальные желания, – Грег сокрушенно качал головой.
– Нельзя богатого, да? Эх, видно, не судьба… Тогда… А можно сделать так, чтобы не уставать? Ну, не отчаиваться, когда всякая фигня достает?
– Нельзя попросить что-то, начинающееся с «не» , – развел руками Пабло. – Попробуйте сформулировать иначе. Чего именно вы хотите?
– Ох, нелегко с вами, – Мари задумалась. – Ну, вот иногда что-то не клеится, и руки опускаются…
– Так попроси, чтобы у тебя поднялись руки, всего-то и хлопот, – посоветовал Чучо. – Правда, неудобно будет туфли надевать…