Мэттью некоторое время понаблюдал, как Мари и Жози, заглядывая в трубу, звали его, потом, подошел к ним и, сам заглянув туда же, осторожно крикнул «Мэттью!» и был моментально разоблачен.

Некоторое время все стояли рядом с машинами, чтобы надышаться свежим воздухом после действительно душноватого замка Пабло.

Между девушками, судя по всему, за вечер возникло взаимопонимание, и они говорили о чем-то своем. Чучо демонстрировал Жану-Батисту пару своих лошадей, а Мэттью общался с котенком.

Почему-то было странное чувство некоторой неудовлетворенности. Даже раздражения… Ощущение того, что поезд, который ты сам выбрал и даже полагал, что управляешь им, разогнался и несется в неведомом направлении, совершенно не интересуясь, нужно ли тебе туда. Возможно, там хорошо, или, наоборот, впереди – разобранный мост, и этот ошалевший пыльный паровоз намеревается прыгнуть в горящее кольцо, за которым вообще нет ни рельс, ни стрелочников, но дело даже не в этом… Дело в том, что вагоны толкают друг друга в спину, а тебе приходится быть послушным пассажиром, никак не влияющим на происходящее. Тебя везут, тебе показывают пейзажи за окном, тебе, не спрашивая, вот так чистят мозги, даже если это твой собственный день рождения, и ты с прилежанием все это впитываешь… Как-то хотелось все это прилежание нарушить, сломать… Даже взорвать.

– Мэттью, как голова? Мозги прочищены?

– А? Все хорошо… Ты в каком смысле? – похоже, котенок занял все его внимание…

Когда стали рассаживаться по машинам, и Мэттью вслед за Мари сел к Чучо, Грег неожиданно для себя сказал Жану-Батисту:

– Слушай, давай я поведу, а? У меня в детстве была коллекция машинок, и я отлично с ними управлялся.

Он успел подумать, что сейчас начнется вечная песня о страховке, о том, что он пил этим вечером, о всякой правильной ерунде, но Жан-Батист только сказал философски:

– Если что, я скажу, что машину вы у меня угнали.

Юркнув на заднее сиденье, Жози, бывшая немного под шафе, выкрикнула:

– Точно, угнал! А нас засунул на заднее сиденье и запугал палиндромами!

Жан-Батист кивнул, соглашаясь с ее словами, но сел, тем не менее, спереди, рядом с водителем.

Грег включил зажигание и резво тронулся с места, наблюдая в зеркало, как сразу за ним вырулил Чучо.

Улица была пуста, и Грег втопил газ почти до упора. Чучо шел за ним, как будто приклеенный. Профиль Жана-Батиста справа выражал полное олимпийское спокойствие. Сзади раздался восторженный визг Жози.

Нужно только определиться с маршрутом. Чучо, наверняка, первым завезет Мэттью – ему на этом берегу, а потом уже поедет отвозить Мари.

– Жози, тебе куда? Жози! Слышишь? Куда тебе?

– Вперед! Давай оторвемся от них! – она, обернувшись, смотрела, как буквально в нескольких метрах сзади ровно и уверенно идет «Ситроен» .

– Мадемуазель, где вы живете? – невозмутимо спросил Жан-Батист.

– А? У Монпарнаса. Рядом с обсерваторией.

Отлично. По пустой дороге – в двух шагах от Мэттью… Значит, левее. Можно даже срезать по одной из улиц, а там уж сориентироваться…

Не сбавляя скорости, он свернул в переулок, и сразу же в глаза ударил резкий свет фар. Рефлекторно он вдавил в пол тормоз, и машина с визгом встала. В метре от капота затормозила встречная, из-за стекла которой, не мигая смотрели круглые от ужаса глаза пухлого мужчины в очках. Сзади, едва не коснувшись бампером, как вкопанный, встал «Ситроен» . Запахло жженой резиной.

– Здесь одностороннее движение, – проговорил Жан-Батист. – Если следовать правилам, мы должны освободить дорогу.

– Гм… Жаль, мне показалось, здесь короче, – стараясь не показать, что его колотит, он посигналил Чучо и, когда тот сдал назад, начал пятиться сам. – Жози, ты там как?

– Мне… понравилось. Почти… А вот тому дядечке, впереди, по-моему, нет…

– Зато ему будет, о чем рассказать. Как он геройски предотвратил столкновение и вторично родился на свет.

Выехав из переулка, Чучо прижался к обочине, и Грег вновь двинулся первым.

– Если мы направляемся к Монпарнасу, нам в обратную сторону, – голосом автоматической справочной сообщил Жан-Батист.

Черт, действительно… Он притормозил и остановился.

– Ну, ладно, ошибся… Но не разворачиваться же? Жози, подвинься, пожалуйста, в бок, мне не видно, что там сзади.

Он включил заднюю передачу, медленно объехал Ситроен и, перестроившись на другую сторону улицы, неторопливо двинулся задним ходом.

Чуть помедлив, Чучо повторил этот маневр.

– Так и поедем? – поинтересовался Жан-Батист, глядя в боковое зеркало.

– А так безопаснее. Если ехать передом, возникает желание полихачить, а так быстро не поедешь.

– Круто! – завизжала Жози.

Две машины, неспешно вальсируя, задом наперед перемещались по ночному Парижу. Их водители, не отрываясь смотрели в зеркала, а те, кто их обгонял, отчаянно сигналили и крутили пальцами у висков.

Перед выездом на бульвар, где машин, несмотря на поздний час, было гораздо больше, они остановились, одновременно с Чучо вышли на тротуар и, не сговариваясь, хлопнули друг друга по рукам. А когда вылезли все, их прорвало, и минут пять они вшестером хохотали, как сумасшедшие, до колик, до спазмов, взахлеб, не в силах договорить ни одной фразы…

Когда отдышались, Жан-Батист, произнес:

– Дальше поведу я. Куда вам у обсерватории, Жози?

– Почти к подъезду. Я живу в ста метрах. Слушайте! А пойдем смотреть на звезды? Я там всех знаю…

На фоне раскрытых створок гигантского купола телескоп казался исполинским. Было удивительно, что такая огромная штука слушается легких касаний к небольшим рычажкам управления.

Было совершенно темно, только на пульте таинственно горело несколько разноцветных лампочек, и неяркая подсветка освещала прикрепленную к стене карту звездного неба и карту Луны.

Море Кризисов, Море Одиночества, Море Спокойствия…

И было звездное небо. Множество пульсирующих миров…

Месье Повель, давний знакомый Жози, пытался было показать им то, что, по его мнению, заслуживало наибольшего внимания, но астрономами они не были, и термоядерные бури невзрачного Альтаира впечатлили их не очень.

И тогда, почему-то начав говорить только шепотом, они стали группой свободного поиска. По очереди они получали в полное распоряжение телескоп и, найдя то, что нравилось каждому больше всего, показывали находки остальным.

Мари нашла туманность, напоминавшую фиолетово-красный цветок. Мэттью – несколько звезд, расположенных так, что в них проглядывали очертания Чеширского кота…

А Грег, блуждая по этой светящейся бесконечности, наткнулся на яркую синюю звезду. И был ошеломлен… Может быть, причиной тому было незаметное для глаза дрожание воздуха, может быть – несовершенство оптики, но она излучала такой живой, такой чистый голубой свет, что он гипнотизировал.

Находка была признана лучшей.

– Вега, – равнодушно пожав плечами, сказал Повель.

Господи, спаси мир от профессионалов…

До Валь-де-Грасс было отсюда недалеко, и Мэттью, обняв котенка, решил прогуляться пешком. Чучо, задумчиво глядя вслед уходившей Жози, сообщил, что ему, в общем, тут тоже совсем рядом.

Жан-Батист вел машину к площади Терн, они сидели вдвоем с Мари на заднем сиденье, и мимо отражением звездного неба проплывал Париж.