Вернувшись к себе, он налил виски и, потягивая его, еще минут двадцать сидел на диване, не включая света. Потом достал фотоаппарат и просмотрел снимки.

Красное крупное яблоко на переднем плане, за ним – размытый фон, в котором угадывается сидящая за столиком пара.

Лестница, уходящая вверх, нечеткий, снятый в движении тонкий силуэт на ней – вечернее платье, полуоборот головы.

Приглушенный свет, кровать, откинуто одеяло, черные туфли на высоком каблуке сброшены в двух шагах на ковер.

Стеклянные двери, снятые изнутри. За ними – вечерняя улица и бритый наголо человек, почтительно закрывающий заднюю дверь роскошного «Майбаха».

Сработал сигнал напоминания на телефоне.

Во-время, совсем из головы вылетело…

С днем рожденья тебя… С днем рожденья, милый Мэттью, с днем рожденья те-е-бя…

На самом деле, как сказал именинник, день этот был у него месяц назад, но в Париже выяснилось, что «он уже разослал приглашения» . У каждого свое путешествие, Мэттью. Это еще ничего, могли бы, например, женить…

Приезжаешь так в Париж, заходишь в квартиру, а там такая дама, напоминающая борца сумо. Дорогая, я дома…

А тут всего-то день рождения.

И каждому из приглашенных предлагалось появиться с любым спутником по собственному выбору.

Грег набрал телефон Мари.

– Мадемуазель, вы уже выбрали себе спутника на сегодняшний вечер?

– Не одной же идти, месье. Я возьму Чучо.

Во как. Даже неприятно. Так, без подростковой ревности, пожалуйста… Но настроение, и без того неоднозначное, моментально испортилось.

– Супер, Мари. Чучо – это весело. А ты еще говорила, что не хочешь с ним знакомиться.

– А я говорила, что никогда не ошибаюсь?

– Ладно. И как туда добираться?

– Адрес в электронной почте. А Мэттью сам там не был, только созванивался с каким-то Педро… Нет, Пабло… Как я поняла, он хозяин этого места… Ну, в общем, он там все готовит. Мэттью поедет туда на час раньше похлопотать, так что мы добираемся самостоятельно. За мной заедет Чучо.

– Ну, отлично. Значит, там и встретимся.

Мда… Нужно подумать о спутнике на вечер. Но каков Чучо! Познакомил на свою голову. Ладно же… Нужно было Ариадну пригласить. Да и сейчас не поздно. Только это, пожалуй, перебор… А как там общительная племянница Антуана?

– Жози? Привет, это агент Грег… Нет, пулеметчики пока не нужны. Но без твоей помощи мне не обойтись. А знаешь, что ты делаешь сегодня вечером?.. Вот и я говорю, что сегодня ты занята… Чем-чем? Тем, что идешь со мной в одну интересную компанию… Жози, это вопрос престижа агентства «Палиндром»… Миссия очень проста: мы с тобой изображаем пылких влюбленных, а в это время зорко смотрим, не замышляется ли вокруг нечто противозаконное. Надень что-нибудь не очень строгое, ок? Я заеду за тобой через часик. Ты прелесть.

Когда он приехал в агентство, Антуан еще был на месте, а вот Жози как раз не было.

– Отпросилась, – сухо сказал детектив. – Сказала, что ей нужно заехать домой, переодеться. Скоро должна быть. Ты не мог бы не травмировать доверчивое дитя?

– Антуан, дай девушке пообщаться с нормальными людьми. Я за ней присмотрю. Понимаешь, туда не пускают без пары, вот я и пригласил ее.

– Это что за место, куда не пускают без пары? Ты куда тащишь невинную девочку?

– Да не волнуйся, ничего такого. Просто день рождения одного приятеля. Англичанин, культуролог, застенчивый, очень нравственный… Кстати, в твоей коллекции нет чего-нибудь, что можно было бы подарить ему? Он обожает всякие яйцеголовые штучки. Очень умен, понимаешь? Ему нельзя подарить кепку с надписью «Я люблю Париж» , он и так невысокого мнения обо мне.

Это была грубая манипуляция. Антуан растаял.

– Культуролог… Как его зовут?

– Мэттью.

– Хм… Посиди, попей кофе, тебе все равно ждать… Поищу что-нибудь…

Антуан скрылся в своем кабинете, где, судя по звукам, сразу же начались раскопки. Спустя некоторое время, сияя гордостью, он вновь возник в дверях, держа в руках дикий сосуд невообразимой формы. Грег поперхнулся.

– Это кошмар свихнувшегося стеклодува?

– Это ваза Клейна, мой друг.

– И Клейн, чтобы не видеть ее, попросил тебя подержать ее здесь?

– Хм… – Антуан взирал на него со смешанным чувством сострадания и презрения. – Это уникальный сосуд. Присмотрись. Здесь отсутствуют такие понятия, как внутренняя и внешняя стороны. Вход и выход, внутри и снаружи – одно и то же.

Грег взял диковинный сосуд в руки. В донышке было отверстие, а длинное горлышко изгибалось, пробивая собой боковую стенку, и внутри выходило в отверстие внизу. Он свернул маленький бумажный шарик и бросил его в отверстие, проследив его сложную траекторию и поймав на выходе.

– Ничего себе… Действительно, здорово. Правда, воду сюда не нальешь – выльется… Слушай, Мэттью оценит… А тебе не жаль?

– У меня таких две. А воду налить можно, только не надолго. Но если твой культуролог не будет лениться, он сможет подливать не переставая, и все будет нормально. Ну что, коробку найти?

– Найти… Я твой должник.

Явно довольный, Антуан вновь ушел в кабинет, а в приемную впорхнула разрумянившаяся Жози в длинном плаще с каплями моросившего дождя, из-под которого виднелись черные туфли на высоком каблуке.

– Привет.

– Привет. Снимай плащ, нам нужно еще несколько минут.

Почему-то это простое предложение смутило Жози.

– Антуан здесь? – спросила она шепотом.

Грег скосил глаза в сторону кабинета и утвердительно кивнул.

– Я что-то промерзла. Посижу так… Кофе, Грег?

– Чай, Жози. С лимоном, ладно?

Она кивнула и через минуту поставила перед ним бокал с коньяком и блюдечко с несколькими дольками лимона. Верна себе, что тут сказать…

– Грег, – донеслось из кабинета. – А «Мэттью» пишется с одним «т» или с двумя?

– Понятия не имею. Минимум с одним.

– Ну, и отлично. Минимизируем. Я все равно уже написал с одним.

Он появился в дверях кабинета с коробкой в одной руке и толстым фломастером в другой. На коробке красовалось имя виновника торжества. Антуан оторвал взгляд от своего творения и заметил Жози.

– Что это ты в плаще сидишь..? Вот написал тут. Как тебе? – переключился он на Грега.

Грег разглядывал витиеватую надпись.

– Красиво, – осторожно сказал он. – Слушай, может хоть цветочек какой-нибудь пририсовать?

– Да… Все же для фотографа у тебя глаза… – Антуан качал головой. – Даже удивительно… Я же тебя учил – переверни.

Грег пожал плечами и перевернул коробку вверх ногами. Ничего не изменилось. На него смотрело то же самое имя Мэттью. Он встряхнул головой и вновь перевернул лист. Результат был тем же.

– Слушай… Я дебил. А у тебя – дар… Мэттью – всегда Мэттью, как ни верти… Спасибо.

– Ладно, идите уже, – Антуан старательно делал вид, что не расслышал комплимента. – И никаких фотосессий в жанре ню, слышишь, Жози? Знаю я этих фотографов…

Верный Жан-Батист ждал на улице и не проявил никаких эмоций, когда первой в машину юркнула Жози.

По набережной они двинулись в сторону Берси, и когда потянулись унылые здания промышленных офисов, переехали на левый берег.

– Ты уверен, что мы правильно едем? – спросил Грег, разглядывая невзрачные строения парижских окраин.

– Улица Фриго, как вы сказали.

Улица холодильников…

Довольно скоро они оказались на невзрачной улице, от которой действительно, никак не веяло теплом и уютом, и, въехав на площадку, огороженную бетонным забором, остановились у большого серого здания, напоминавшего огромный обшарпанный куб.

– Это тюрьма? – риторически поинтересовался Грег.

– Может быть, стоит позвонить Антуану и сказать, по какому адресу мы будем? – спросила Жози, всю дорогу демонстративно-независимо смотревшая в окно.

– Спокойно. У нас с собой бутылка этого… Клейна. Отобьемся.

В здание вела каменная, давно не ремонтировавшаяся лестница, освещенная одной пыльной лампочкой. Полутемный коридор с высокими потолками сверху донизу был расписан психоделическими граффити, а по бокам довольно далеко друг от друга были расположены массивные металлические двери. В некоторых из них были небольшие стеклянные окна, и Грег заглянул в ближайшее. По ту сторону двери был широкий, уходящий в высоту зал с некрашеными стенами и бетонным полом.