– Тогда увези меня.
– Но что же случилось?
– Я больше не могу жить в этом доме. Тетя Зина столько сделала для нас всех!
– Я знаю.
– Вот видишь! – ухватилась за мою фразу мама. – А институт? Тетя Зина хочет, чтобы ты продолжил дело всей ее жизни. Она мне писала об этом. Я не настаиваю: ты можешь выбрать другую дорогу. Но справедливо ли бросить ее одну? Так за все отблагодарить? Сын мой… Ты должен быть справедливым. Родной мой мальчик, мы можем с тобой уехать. Как ты скажешь! Как ты захочешь… Но разумно ли это? Я думаю и о тебе. Прежде всего о тебе! Тетя Зина столько сделала…
Я взглянул на тетю. Она была парализована: ни один мускул не двигался, даже не обнаруживал себя. Но голос внезапно ожил.
– Где же на земле справедливость? – спросила она.
– Справедливость?.. А в том, что я обрубил трос и баржей больше не буду!
Мама схватилась за голову:
– При чем тут трос? И баржа?
– Не волнуйся: их больше нет! – сказал я.
– Где же на земле справедливость? – повторила тетя.
– Я добрался до нее! Но самое дорогое растерял по дороге. Нашел и потерял… Нашел и потерял… Потерял.
– О чем вы оба? О чем?! – просила объяснить мама.
– Забери меня, если это возможно… Заберешь?
– Тетя стольким пожертвовала!
– Жертвовать – не значит порабощать.
– Это ее слова, – прошептала тетя.
– Нет, мои. Она этого не говорила. Бабушка, которая все время молчала, поднялась и еле слышно произнесла:
– Я же предупреждала тебя, Зиночка… Я заклинала тебя!
Через неделю бабушка и мама уехали. Я провожал их.