Все было так, как и должно. Диего подошел к дому и взялся за теплую от полуденного солнца ручку двери.

1985

40

Детектив сержант Т.К. Кук последний раз взглянул на мертвую девочку, лежавшую на траве в общественном саду рядом с И-стрит, на краю парка Форт-Дюпон. В застывших глазах отражались голубые и красные огни мигалок патрульных машин. Кук вновь осмотрел косички девочки, украшенные разноцветными бусинками, и увидел, что одна из них короче. У детектива не оставалось никаких сомнений — погибшая определенно была одной из них.

— Я найду его, дорогая, — сказал Кук очень тихо, так, чтобы его не услышали.

Кук с трудом поднялся на ноги. Все чаще самые простые движения давались ему с трудом. Он был уже в солидном возрасте и после всех этих лет службы, когда ему частенько приходилось сгибаться над телами жертв, колени начали подводить. Он вытряхнул из пачки «Вайсрой» сигарету и закурил. Вредная привычка, но, когда дым попадал в легкие, он чувствовал себя лучше. Кук кивнул патологоанатому и отошел, чтобы не стряхивать пепел в непосредственной близости от тела.

Отойдя подальше, заметил, что суперинтендант и капитан Беллоуз уже уехали. Он почувствовал облегчение: значит, ему не придется общаться с «белыми воротничками». Он называл их «Вермишелевыми шляпами» из-за нелепых витых шнурков, украшавших тульи фуражек. На этих людей у сержанта не было времени.

Кук подошел к ленте, ограждающей место преступления, где, сдерживая зевак, репортеров и телеоператоров, стояли двое белых полицейских. Один был высокий, светловолосый и худой, второй — среднего роста и телосложения, со светло-оливковой кожей и черными волосами. Чуть ранее Кук довольно сурово обошелся с этими парнями, но оснований извиняться не было. Он отчитал их не без причины, и теперь патрульные добросовестно выполняли свои обязанности.

— Не позволяйте этим людям приближаться, — сказал Кук, обращаясь к светловолосому офицеру. — Особенно репортерам, понятно?

— Да, сэр, — ответил Дэн Холидей.

— Не называй меня сэром, сынок. Я сержант.

— Будет сделано, сержант Кук.

— Я тут не в игрушки играю. Вы пропустили девушку, ей стало плохо, и ее вырвало менее чем в десяти футах от погибшей.

— Больше не повторится, — сказал Джуз Реймон.

— Вы хорошо выполняете свою работу, — сказал Кук, — со временем вы станете настоящими полицейскими, хотя сейчас, наверное, думаете, что уже стали ими.

— Вы правы, сержант, — сказал Холидей.

Кук повернулся и внимательно посмотрел на зевак, стоявших за желтой лентой, — несколько местных ребятишек, двое на велосипедах, и взрослые, чьи дома примыкали к общественному саду. Пожилая дама, с обвисшими до самого живота грудями, в домашнем платье. Молодой человек двадцати с небольшим лет, одетый в форму охранника. Голубые брюки были подпоясаны офицерским ремнем, а на рукавах рубашки ярко выделялись красные нашивки какой-то компании. Одну руку охранник держал в кармане. Кук еще раз обвел взглядом людей, глубоко затянулся и, бросив окурок на влажную землю, раздавил его ботинком.

— Продолжайте, — Кук вернулся к телу Евы Дрейк, сдвинув набекрень свой новенький «стетсон».

Молодая девушка из местных, с пухленькими ягодицами, перекатывающимися под отбеленными джинсами, прошла перед Холидеем, игриво взглянув на полицейского. Он выпрямился, и в уголках его светло-голубых глаз залегли смешливые морщинки.

— Я бы с такой покувыркался, — сказал Холидей.

— Она слишком молода, Док.

— Знаешь, как говорят: «Достаточно большой, чтобы сидеть за столом, значит, достаточно большой, чтобы есть».

Реймон ничего не ответил. Он уже слышал все мудрые изречения Холидея.

Холидей начал представлять, как выглядела бы эта девчонка в постели. Потом его мысли плавно перетекли к привычным размышлениям о карьере. Больше всего ему хотелось завоевать уважение такого человека, как детектив Кук. Холидей хотел быть хорошим полицейским. Он строил планы и мечтал о серьезном профессиональном росте, представляя, как его хвалят, награждают и конечно же повышают по службе. А уж победителю всегда достаются трофеи.

У Реймона не было столь честолюбивых планов. Он просто делал свою работу, не позволяя гражданским пройти за ленту. Он стоял, широко расставив ноги, и думал о женщине, которую увидел в Академии у бассейна. Она была в голубом купальнике, ее фигура и улыбка не давали ему покоя с того момента, как он коснулся ее руки. Он собирался вскоре ей позвонить.

Пока Холидей и Реймон, думая каждый о своем, охраняли место происшествия, вашингтонцы и жители пригородов тратили деньги в ресторанах и барах, поедая свежайшие стейки и распивая виски. Мужчины — в строгих темно-серых костюмах и ярких галстуках, женщины — в платьях с набивными плечиками, в туфлях-лодочках на высоких каблуках и с начесами, как у Кристал Каррингтон. В туалетных комнатах этих ресторанов и баров республиканцы и демократы, отбросив противоречия, объединялись, чтобы еще и еще раз втянуть кокаиновую дорожку. Из каждого радиоприемника доносилась песенка «Деньги ничто», и в город собиралась приехать группа «Симпл Майндс». Ходили слухи, что в ближайший уик-энд сам Принц^[45] устроит вояж по магазинам Джорджтауна, и юные панки с нетерпением ожидали его появления в «Коммандер Саламандер». Художественные натуры отправлялись в кинотеатр «Серкл» на сдвоенный сеанс — «Путешествие в Индию» и «Зной и пыль». В Капитол-центре на глазах у тысяч баскетбольных фанатов Джефф Руланд, Джефф Малоун и Мэньют Бол громили «Поршни».^[46] На стадионах и в барах было многолюдно, шумно и, казалось, беззаботно. На вечеринках рассказывали анекдоты про СПИД, говорили о новом, похожем на кокаин наркотике, который нужно было курить, как «травку», — он предназначался для черных и должен был вот-вот появиться в городе. Кроме отделов новостей, газет и местных профессионалов из органов правопорядка, жестокие убийства трех черных подростков в Саут-Исте никого не интересовали.

В то время, как поколение Рейгана вовсю наслаждалось жизнью, копы из «убойного» отдела и техники-криминалисты усердно трудились на пересечении 33-й и И-стрит, в Саут-Исте округа Колумбия. В этот холодный сырой вечер декабря 1985 года там же, на месте преступления, находились двое молодых полицейских и пожилой детектив из «убойного» отдела.

Неподалеку от желтой ограничительной ленты стоял человек в форме охранника, в кармане его брюк лежал кусочек косички, украшенной разноцветными бусинками. Пальцем он поглаживал талисман, который позже положит в пластиковый пакетик и спрячет в конверт одной из грампластинок своей обширной коллекции джазовой музыки, туда, где уже лежали пряди волос Отто Уильямса и Авы Симмонс. Название альбома, «Реальное зло», писалось одинаково слева направо и справа налево.^[47] В тот раз, когда он впервые подвергся сексуальному насилию, в гостиной в квартире его дяди, играла пластинка с записью Майлза Дэвиса.

Вскоре начало моросить, второй раз за ночь. Капли становились все крупнее и уже были видны в свете автомобильных фар. «Бог плачет по девочке», — сказал кто-то из полицейских, работавших на месте преступления. Для остальных это был просто дождь.