— Что это? — спросил Реймон, когда Холидей поставил стопки на стол, заставленный пустыми бутылками.

— Это не «Ализе» и не «Краун», в общем не то пойло, которое теперь сюда поставляют, — сказал Холидей. — Это старый добрый «Джеки Ди», приятель.

— Давненько не пил, — сказал Кук. — Но какого черта. — Он опрокинул свою рюмку, не дожидаясь сигнала или тоста.

Реймон сделал большой глоток. Кисловатое пойло обожгло нёбо. Холидей осушил свою рюмку залпом и запил пивом.

— Который час, Дэнни? — спросил Кук.

Холидей посмотрел на часы, висевшие на стене. Потом вспомнил часы Кука, отстававшие на несколько часов. Тут он сообразил, что Кук не может считывать время.

— Вы отсюда не видите? — спросил Холидей.

— У меня проблемы с цифрами, — ответил Кук.

— Я думал, вы можете читать.

— Немного могу. Газетные заголовки и, если очень постараюсь, развернутые подзаголовки. Но с цифрами пока никак не выходит.

— У вас был удар? — спросил Реймон, зная ответ по внешнему виду Кука, но пытаясь быть вежливым.

— Ничего серьезного, — ответил Кук. — Слегка выбило из колеи.

— Как вы пользуетесь телефоном?

— Мне трудно звонить. Моя дочь потратила несколько часов, программируя скоростной набор на домашнем телефоне и на сотовом. Кроме того, на аппаратах есть кнопка обратного вызова. Потом, ко мне раз в неделю приходит одна сальвадорка и делает то, что я не в состоянии сделать сам. Ее посещения — это часть моих ветеранских привилегий. Она договаривается о встречах, выписывает чеки и все такое прочее.

— Сейчас ведь существуют всякие штуки с речевым управлением, разве не так? — спросил Холидей.

— Существуют, наверное, но я не хочу идти по этому пути. Послушайте, все это, конечно, очень неприятно, но я знаю, что у людей существуют проблемы со здоровьем и посерьезнее. Я хожу на обследования в госпиталь Министерства по делам ветеранов, и там много мужиков, которым гораздо хуже, чем мне. А ведь многие из них моложе меня.

— Вы хорошо со всем этим справляетесь, — сказал Холидей.

— В сравнении с другими, у меня все не так плохо.

Холидей закурил «Мальборо» и выдохнул дым через стол. Он уже не обращал внимания на то, что курит перед Куком. В баре и так было сильно накурено.

— Чувствую себя, как после хорошего рабочего дня, — сказал Кук.

У Холидея было такое же ощущение, но он не собирался признаваться в этом перед Реймоном.

— Вы были одним из лучших, — сказал Реймон, салютуя Куку стопкой.

— Я был лучшим в свое время. Это не похвальба, это — факт. — Кук подался вперед. — Позволь мне кое о чем спросить тебя, Джуз? Какая у тебя раскрываемость?

— У меня? Доходит до шестидесяти пяти процентов.

— Это выше, чем в среднем по отделу, так?

— Да.

— В лучшие годы у меня было почти девяносто процентов, — сказал Кук. — Конечно, сегодня бы я не имел таких высоких показателей. Я видел, как крэк наводнял город в восемьдесят шестом, все это было, как огненные письмена, предсказывающие гибель. Я мог бы проработать еще несколько лет, но ушел почти сразу после этого. И знаешь, почему?

— Почему?

— Работа стала другой, не такой, как раньше. Федералы пригрозили перекрыть денежные потоки в округ, если ГУП не направит больше полицейских на улицы и не начнет производить больше арестов по наркотикам. Но понимаешь, нельзя сажать каждого, кто хоть раз попробовал «дурь» — это не поможет, только разрушит семьи и настроит людей против полиции. Я не говорю о преступниках. Я говорю о законопослушных гражданах, потому что, похоже, сейчас почти у каждого жителя округа Колумбия, особенно из малоимущих семей, есть родственник или, в крайнем случае, знакомый, которого посадили за наркотики. Раньше люди дружелюбно относились к полиции. Теперь мы враги. Если хочешь знать мое мнение, из-за войны против наркотиков патрулирование потеряло всякий смысл. А для копов улицы вообще стали опасны. С какой стороны ни посмотришь, все неправильно.

— Когда я начинал работать в «убойном» отделе, — сказал Реймон, — у нас было двадцать детективов, которые расследовали четыре сотни убийств в год. Приходилось двадцать дел на каждого детектива в год. Теперь у нас в отделе работает сорок восемь детективов, и каждый ведет четыре-пять дел в год. А раскрываемость стала ниже.

— Нет свидетелей, — сказал Холидей. — Только если жертва — ребенок или старик. И даже в этом случае не факт, что кто-то согласится сотрудничать с полицией.

— Да, с полицейскими сейчас никто не хочет разговаривать, — сказал Кук, постукивая пальцами по столу. — Вот что я вам скажу. Округа безопасна, если люди в ней сотрудничают с полицейскими.

— Это в прошлом, — сказал Холидей. Он сделал большой глоток пива, затянулся и стряхнул пепел.

Они выпили еще по одной. Реймон начал ощущать действие алкоголя. Он давно уже не засиживался в баре.

— «Манки Джамп», — сказал Кук, когда электроорган зазвучал громче. — Джуниор Уокер и «Ол Старс».

— Неплохое местечко, — сказал Реймон, оглядываясь на разношерстную и разновозрастную публику.

— Джуз у нас человеколюб, — сказал Холидей.

— Заткнись, Док.

— Что хорошо в этом баре, здесь можно познакомиться с дамами, — сказал Холидей. — Только взгляните вон на ту штучку.

Из холла в бар вошла высокая женщина. Она была настолько хороша, что мужчины разом обернулись.

— Я бы с ней покувыркался, — мечтательно вздохнул Холидей.

— Неплохое выраженьице, — заметил Реймон.

— Я просто мужик, который любит свои «шоколадки». Ничего в этом плохого.

Реймон ополовинил свою бутылку.

— В чем дело, Джузеппе, я тебя обидел? Или ты думаешь, что цветная женщина не клюнет на такого мужика, как я?

Реймон отвел взгляд.

— Джуз женат на сестре, он вам это говорил? — сказал Холидей.

— Хватит нести чушь, Холидей, — сказал Реймон устало и без всякой угрозы в голосе.

— Ты говоришь, что он женат на твоей сестре? — спросил Кук, пытаясь разрядить обстановку.

— Моя сестра умерла, — сказал Холидей. — Скончалась от лейкемии, когда ей было одиннадцать.

— Это шутка, — ответил Реймон Куку. — Он так однажды разыграл меня, когда мы с ним еще ходили в патрульных. И тогда это тоже было не смешно.

— Я не шучу, — сказал Холидей.

Реймон и Кук подождали продолжения, но его не последовало.

Кук слегка откашлялся.

— Значит, ты женат на темнокожей женщине, Джуз?

— Сегодня с утра еще был.

— И у вас все в порядке?

— Думаю, вполне.

— Никаких ухабов на дороге? — спросил Холидей.

— Встречаются иногда, — ответил Реймон.

— Только иногда? — спросил Холидей. — Ходили слухи, что у тебя там были, как это называется, «проблемы с супружеской верностью».

— К черту слухи. Это, небось, тебе твой дружок Рамирес натрепал?

— Не помню. Может, и он. Ходили разговоры.

— Чушь собачья.

— Джонни сказал, что ты к нему сегодня заходил.

— Да, я с ним виделся. Он учил новобранцев — рукопашный, блоки, удары и все такое. Еще один парень, который всплыл, оттолкнувшись от дна.

— Ты хочешь сказать, такой же, как и я?

— Я этого не сказал.

— Ты можешь проработать еще двадцать лет, но тебе никогда не стать таким полицейским, каким был я.

— Тебе не следует так много пить, Док. Из тебя дерьмо начинает лезть.

— Я-то хоть водкой могу отговориться. А ты чем?

— Мне нужно отлить, — буркнул Реймон и поднялся. Он вышел в холл.

Кук наблюдал за ними и слушал их словесную пикировку, сопровождаемую натянутыми улыбками и стискиванием зубов. Теперь Холидей сидел расслабленно, только пальцы по-прежнему плотно сжимали бутылку пива.

— Ты с ним слишком уж круто, — сказал Кук.

— Он толстокожий. Переживет.

— Ты знаешь его жену?

— Встречал ее очень давно. Она очень недолго работала в полиции. Приятная женщина. Умная. Слышал, что у них пара симпатичных ребятишек.

— Так в чем проблема?

— Нет никакой проблемы. Мне просто нравится доставать его. Парень женится на черной женщине, черт возьми, кем он себя воображает, Губертом Хэмфри,^[40] что ли.