Сопоставление двух цифр – 8.3 млн отчеканенных в Новгороде в 1617–1627 гг. копеек и того, что дошло до нас от этой чеканки в музейных коллекциях, – рождает вопрос: насколько представительно столь малая часть может отразить огромное целое? К примеру, основой исследования А. С. Мельниковой по систематизации монет Михаила Федоровича в новгородской части этой систематизации послужили примерно 170 копеек из собрания ГИМ[647]. Думается, что, коль скоро полученная схема детально отражает взаимодействие штемпелей и практически не пополняется новыми находками, даже такое малое количество сохранившегося материала обладает свойствами должной представительности.

Из истории Новгородского денежного двора XVII в.[648]

История Новгородского денежного двора XVII в. в наиболее важных ее деталях только по недоразумению остается неизвестной современным исследователям: разъясняющие эти детали документы были опубликованы свыше 60 лет назад.

Изданная в 1970 г. итоговая статья А. С. Мельниковой формулирует сумму вопросов, касающихся чеканки в Новгороде при Михаиле Федоровиче и Алексее Михайловиче, в том числе и состояния источников темы[649]. В общих чертах взгляд на деятельность Новгородского двора сводится к следующему.

После активной деятельности в период шведской оккупации (1611–1617 гг.) Новгородский денежный двор продолжал работу при Михаиле Федоровиче сравнительно недолго. На это указывает относительно небольшое количество копеек с именем Михаила Федоровича новгородской чеканки в кладах и нумизматических собраниях, что уже в 1960 г. позволило А. С. Мельниковой написать: Новгородский денежный двор при Михаиле «был на пути к упразднению»[650]. Спустя 10 лет та же исследовательница пришла к выводу, что этот двор был ликвидирован к концу 20-х годов. Основанием для такого предположения послужила грамота псковских таможенных голов 1632 г., в которой говорится о переделке иноземцами привозного серебра в деньги, «как был во Пскове денежный двор». В 1632 г. иноземцам в таможне взамен их серебра стали выдавать деньги «из московской присылки»[651]. Таким образом, предполагается, что оба провинциальных двора были ликвидированы одним царским указом незадолго перед 1632 г.[652]

Еще раз Новгородский денежный двор возобновлял свою деятельность в ходе реформы Алексея Михайловича. Он начал работу по сентябрьскому указу 1655 г. и был ликвидирован в июне 1663 г. одновременно с другими «медного денежного дела дворами»[653]. О работе его в этот период можно судить по указам 1655, 1656 и 1663 гг. и по самой продукции – монетам со знаками НО и НО/ГДР. Среди них широко известны медные копейки, но изредка встречаются и серебряные. Отмечая, что это единственные известные нам серебряные копейки времени реформы, А. С. Мельникова подчеркивает их исключительную малочисленность: в собрании ГИМ, например, есть всего 4 экз. таких монет. Однако наиболее значительным документом, характеризующим деятельность Новгородского денежного двора, признается открытая А. С. Мельниковой отписка московского служилого человека Никиты Зузина, направленного в 1659 г. в Новгород, о состоянии тамошнего денежного двора в 1660 г. Из этой отписки, в частности, следует, что с 15 сентября по 1 декабря 1660 г. в Новгороде после упорядочения работы двора было отчеканено медных монет на сумму 400 тыс. руб.[654]

Странным образом вне поля зрения специалистов остались опубликованные в 1911 г. А. М. Гневушевым приходо-расходные книги Новгородской четверти XVII в., которые содержат достаточно важную информацию и по деятельности денежного двора в Новгороде времени Михаила Федоровича, и по его работе в ходе реформы Алексея Михайловича[655]. Думается, что отчасти «повинна» в этом книга К. В. Базилевича, создавшая иллюзию полной обработки всех изданных к 1936 г. материалов темы[656].

Прежде всего эти приходо-расходные книги предельно разъясняют вопрос о времени закрытия денежного двора в Новгороде при Михаиле Федоровиче. В интересующей нас связи важны три записи в этих книгах.

Под 1620 г. сообщается: «С новгородцкого з денежного двора золотничную и плавилную пошлину збирают на государя на веру выборные головы и целовальники. А на нынешней на 128-й год денежного двора пошлин против збору 127-го году помечено собрати 700 рублев 30 алтын оприч того, что денежного двора на росходы во 127-м году вышло 23 рубли 8 алтын 5 денег, а в сметном списке 127-го году те денги были в збор не приложены. И обоего денежного двора пошлин против 127-го году собрать 724 рубли 5 алтын 3 денги. И по новгородцкому сметному списку 128-го году те денги во 128-й год собраны сполна да сверх окладу прибрано 42 рубли 8 алтын 5 денег. И обоего по окладу и сверх окладу собрано 766 рублев 14 алтын 2 денги»[657].

Вторая запись содержится под 1626 г.: «В Великом Новегороде на государеве цареве и великого князя Михаила Федоровича всеа Руссии денежном дворе денежную прибыль збирают на государя на веру головы с целовальники. А на нынешней на 134-й год против прошлого 133-го денежные прибыли помечено собрати 833 рубли 15 алтын с полуденгою. А по государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всеа Руссии указу тое денежную прибыль в Новегороде во 134-м году велено сбирати голове псковитину Ивану Савину, а с ним целовальником новгородцом посадским выборным людем. И по новгородцкому сметному списку 134-го году голова Иван Савин с товарыщи денежново двора прибыли во 134-м году собрали и в Новегороде взято и с тем, что на денежном дворе вышло в росход, 600 рублев 6 алтын и 1 1/2 денги. А недобрали головы и целовальники во 134-м году против збору 133-го году 233 рублев 18 алтын 5 денег. И про тот недобор в Новегороде головы и целовальники в роспросе сказали, что во 134-м году перед 133-м годом на денежной двор торговые и всякие люди старых денег и ефимков и ветоши серебра в дело приносили мало, да и неметцких городов неметцкие торговые люди ефимков привозили мало ж, потому что в неметцких городех войны»[658].

Наконец, последняя запись датирована 1628 г.: «Новгородцкого денежново двора денежные прибыли и верново бранья по окладу против 135-го году 1371 рубль 27 алтын 2 денги. И по государеве цареве и великого князя Михаила Федоровича всеа Руссии грамоте за приписью дьяка Баима Болтина 135-го году в Великом Новегороде денег делать не велено»[659].

Мы видим, что указ о закрытии Новгородского денежного двора относится к 1627 г., однако фактическая его ликвидация произошла в следующем, 1628 г., когда была взята в последний раз прибыль от его работы. Сравнительно большая сумма этой прибыли за 1628 г., по-видимому, включает подчистку всех остатков производственной деятельности. Запись 1626 г. обнаруживает причину ликвидации двора – его вынужденную малую рентабельность.

О возобновлении деятельности Новгородского денежного двора уже при Алексее Михайловиче известно из сентябрьского указа 1655 г., цитированного в письме князя Григория Куракина царю: «…в нынешнем, государь, во 164-м году, сентября в 15 день в твоей государевой царевой и великого князя Алексея Михайловича всеа Великия и Малыя России самодержца грамоте писано к нам, холопем твоим, велено послать твои государевы грамоты в Великий Новгород и во Псков, чтоб в Великом Новгороде и во Пскове медные денги грошовики и двуденежники и денежники делать наспех, днем и ночью с великим раденьем. А денежных мастеров в Великом Новгороде и во Пскове велети б прибрать многих людей, чтоб деньги вскоре наделать»[660].