Я призадумался: а не вернуть ли мне ее законным обладателям?

Как знать, может быть, для этого я и нашел монету? Почему-то сейчас мысль о ее возвращении не вызывала у меня такого протеста, как раньше. Она по-прежнему была очень дорога мне, но, наверное, пришло время, когда я начал смотреть на все, что с ней, связано другими глазами.

На следующий день мы снова собрались у Антона. Ева была с нами. Я поставил этот вопрос на обсуждение, сразу объявив, что не могу самостоятельно решить, как мне с ней быть.

– Прежде всего, – сказал Красильников, – нужно выяснить, для чего ты ее нашел. Как ты считаешь, зачем она была тебе нужна?

Мне было очень трудно ответить на этот вопрос. После долгой паузы я ответил:

– Чтобы я стал счастливым, наверное.

– Нет, тут другое, – проговорила Ева, – мне кажется, тебя поставили перед проблемой выбора.

Антон закивал – он тоже так думал.

– Кто поставил?

– Это неясно. Тот же, кто до тебя нас испытывал, – сказала Журавлева.

– Узнать бы, кому это надо! – Антон встал с места и заходил по комнате. – Иногда мне кажется, что разгадка уже близко, но потом я понимаю, что не могу приблизиться к ней ни на шаг.

– Кстати! – воскликнула Ева. – Ты видел продолжение своего сна?

– Да, как раз сегодня под утро мне приснилось, как та девушка, Мануэлла, излечивает от болезни какую-то женщину.

Это с ней было в первый раз, она даже сама не поняла, как у нее это получилось.

– У тебя ведь тоже так было? – поинтересовался Антон.

– Не совсем, – возразил я, – когда я попробовал вылечить тебя, я уже подозревал, что имею какие-то способности, и решил проверить их на тебе. У той девушки, похоже, не было таких мудрых советчиков, как у меня, ей пришлось своим умом до всего доходить.

Меня беспокоило еще кое-что.

– Антон, а ты серьезно думаешь, что в Испании стало происходить больше нехороших вещей, чем раньше? – спросил я.

– Я могу ошибаться, но мне так кажется.

– А может, ты просто слишком интересуешься именно этой страной, потому-то и узнаешь о ней больше, чем о других?

Антон пожал плечами.

– Я думаю, что все эти сообщения о розыске монеты не случайны. Ты сможешь расстаться с ней только таким способом, – произнес он.

– Каким? – не понял я.

– Отдать монету тем людям, которые ее ищут, а сколько бы ты ни пытался бросить ее в реку, или еще куда-нибудь, она все равно к тебе вернется.

– Да я больше и не стану пытаться. Одного раза хватило, – ответил я смущенно. Мне до сих пор неловко вспоминать о своем глупом поступке.

– О чем это вы? – спросила Ева – она ни о чем не знала.

Пришлось рассказать ей, как я со злости швырнул монету в реку, а потом одумался и собрался лезть в ледяную воду, чтобы ее отыскать.

Ева слушала, качая головой.

– Скажи спасибо Антону, что он помешал тебе, – сказала она, – а то пришлось бы слечь с воспалением легких.

– Да я и сам понимаю, что сглупил. Просто очень мне обидно стало, когда через коня прыгали.

В памяти всплыла позорная сцена в спортивном зале.

Красильников и Журавлева, видимо, тоже ее припомнили, потому что начали улыбаться. Правда, они пытались скрыть от меня свои улыбочки, но это у них плохо получалось.

– Да ладно, чего уж там, смейтесь сколько хотите, – разрешил я, – на вашем месте я тоже, наверное, смеялся бы.

Я и сам теперь не понимал, из-за чего так расстроился.

Подумаешь, прыжок не получился. У всех бывают переутомления.

Мне нужно было с самого начала отказаться, сослаться на плохое самочувствие. Удивительно, как люди могут изводить себя по таким пустякам. Подумаешь, посмеялись надо мной немного. И что с того? Я же не стал от этого хуже, чем был.

– Ева, – сказал Антон, который внимательно наблюдал за мной все это время, – тебе не кажется, что наш друг начинает выздоравливать?

– От звездной болезни? – с улыбкой спросила Журавлева.

Красильников утвердительно кивнул.

– Кажется, – сказала Ева, – по-моему, от нее уже и следа не осталось.

– Вот видишь, значит, все дело не в монете, а тебе самом.

Ева мечтательно сказала:

– Как бы я хотела посмотреть твой сон хоть одним глазком.

Он, наверняка, жутко интересный.

– Ага, – согласился я, – и к тому же такой яркий, будто кино смотришь.

– И девушка ничего, да? – с любопытством спросил Антон.

– Да, красивая, – я немного помолчал, вспоминая свои сны.

– Вы знаете, кажется, это ее голос мне слышался тогда в эскуриале. Я ведь видел во сне эту девушку в этой же камере.

– Скоре всего, так оно и есть. Ты видишь историю той, кто обладал монетой до тебя, – сказала Ева.

– А мне бы хотелось увидеть и другие моменты, связанные с ней, – сказал Антон, – например, когда она принадлежала тамплиерам. Может, потом ты будешь видеть сны и об этом?

– Что, не терпится раскрыть тайну тамплиеров? – спросил я.

Мне и самому этого хотелось.

– Еще бы! Представляешь, какая это была бы сенсация: заявить а весь мир, что никакой не Колумб открыл Америку!

– Так если Юра ее возвратит в музей, то ученые смогут это выяснить.

Красильников засомневался.

– Вряд ли одна-единственная монета сможет произвести такой переворот в истории.

– Я тоже так думаю, – согласился с ним я, – мне кажется, что ее просто положат в музей на почетное место.

Я долго лежал без сна. В первый раз в жизни я понял, что такое бессонница, когда очень хочется спать, глаза слипаются, но никак не можешь успокоиться. В голове всякие мысли роятся. Сообразив, что не засну, пока не решу для себя одну важную задачу, я вскочил и сел за письменный стол.

Вечером Ева подала мне одну идею, которая не давала мне и сейчас покоя. Она тогда сказала:

– Я где-то вычитала, что в мире все конпенсируется, – увидев наши непонимающие физиономии, Ева пояснила:

– То есть если один человек что-то теряет, то другой находит, и наоборот.

– Да, я тоже что-то такое слышал, – согласился я.

– Это очень сложно понять и еще сложнее сформулировать. Я поняла только, что все это происходит по законам высшей космической мудрости. Человек, который что-то потерял, наверняка будет думать, будто это несправедливо, и со своей точки зрения он будет прав. Но по высшему закону в этом будет справедливость...

Ева осеклась и замолчала.

– Не умею я толком объяснять.

Красильников сказал:

– Мне кажется, я понимаю, что ты хочешь сказать.

– Я тоже, – произнес я.

Я действительно понимал, если не умом, так сердцем. И теперь эти мысли не давали мне уснуть. А что если все блага, которые на меня сыпались в последнее время, отняты у кого-то другого? Я же всегда в глубине души понимал, что это незаслуженные успехи. Я не заработал их.

Мне вспомнилось, как раньше каждый забитый в игре мяч был для меня победой. А с тех пор, как у меня появилась монета, это стало легко и не требовало никаких усилий. Конечно, преимуществ было немало. Стоило мне только чего-то сильно захотеть, и все сбывалось. Разве не здорово? Каждый человек мечтает от том, чтобы найти волшебную палочку, выпустить джина из бутылки или поймать золотую рыбку, чтобы все самые заветные желания исполнились в один миг. И не надо было добиваться этого долгими трудами. Но теперь я понимал, что такие исполнения желаний не приносят настоящего удовлетворения, не имеют такой цены.

Снова я себя спросил: «Неужели, если бы у меня не было монеты, я не мог бы побеждать на соревнованиях и получать хорошие отметки?»

Раньше я учился не то чтобы очень хорошо, но, в общем-то, довольно прилично. Если я получал «пятерку», то гордился, потому что знал – в этом только моя заслуга. А теперь я уже не мог определить, что заслужено, а что – нет. И от этого мне было не по себе.

«У меня ведь вся жизнь еще впереди, – подумал я, – и если я заранее буду знать, что меня ждет, будет совсем не интересно!»

Ева долго говорила о справедливости и миропорядке, который сохраняется по каким-то там законам космической мудрости.