– Ну что? – я потряс ногой, чтобы сбросить с сапога мгновенно налипшие комья грязи.

– Вот, – Ларвик посветил на каменную дверь, которую вчера так лихо рубил Вому на пару с Джосом. Сноп света выхватил истершиеся буквы на плите песчаника.

– Надпись, ух-ты! А ведь вчера-то мы её не заметили, – я притронулся к стене.

– Давно известно, что торопливость ни к чему не приводит, – с сожалением заметил Вому.

– Что-то я не вижу радости на ваших лицах? – сказал я.– Мы, наконец, что-то нашли. Или что, она не представляет ценности? – я посмотрел на стену.

– Ну почему же? – усмехнулся профессор.

– Ну и что тут такое? – я вчитывался в текст:

Восстань и гряди, Лучезарный

Когда ты отправишься на Небо

Я выйду к тебе навстречу

И протяну тебе руку…

– Ничего не разобрать. Буквы почти стерлись, – усмехнулся я.

Мне никто не ответил. Я обернулся. Вому и Хьюм смотрели на меня, округлив глаза.

– Вы читаете на глобали? – еле выдавил из себя Ларвик.

– Что, простите? – не понял я.

– Это глобали – общечеловеческий язык, на котором говорили в эпоху заселения Марса, – пояснил Вому.

– Это? – я повернулся к надписи. – Профессор, вы от волнения рассудком не помрачились? Ясным же языком написано…

– Постойте, друг мой, – он положил мне руку на плечо.

– Но Арчибальд, – не понимал я, – может быть, вам показалось? Вому шагнул к стене.

– Ларвик?

– Арчибальд, но я то в своём уме! Глаза ведь не врут, – уязвлено заметил Хьюм.

– Лео, нам двоим казаться не может, – Вому повернул голову ко мне.

– О чем спор? – из пробоины показалась голова капитана Нейша. – К вам можно? Вому пристально посмотрел на меня.

– Может быть, господин Нейш нас рассудит? Заходите Мериголд, – он протянул ему руку.

– А я не один, – Мериголд оказался на нашей стороне, – здесь ещё Лира и Али.

– Ну, давайте их тоже сюда, – сказал я. – Потолкаемся вместе.

Джос выскользнул из проема. Затем появилась Лира. Не успела она пересечь пробоину, как Нейш воскликнул:

– Ух, ты! Это же глобали! Вому выразительно посмотрел на меня.

– Какие такие глобали?! – я почувствовал раздражение,– Лира, хоть ты скажи, что я единственный здесь нормальный.

– То есть? – не поняла она.

– Что здесь написано? – я указал на текст. Она приблизила лицо к стене.

– Понятия не имею. Возможно, какой-нибудь древний язык? Я обескуражено посмотрел на Джоса.

– Нет, нет. На меня не смотри, – он помотал головой.

– Ничего не понимаю, – пробормотал я.

– Попробуйте прочитать весь текст, – предложил Вому. Я повернулся и неуверенно начал читать:

Восстань и гряди, Лучезарный

Когда ты отправишься на Небо

Я выйду к тебе навстречу

И протяну тебе руку

Ты восходишь, окуриваешь…

– Здесь не разобрать, буквы стерты.

В священном озере… Ты…

– И всё, дальше дыра. Что там было написано, я не знаю.

– Перевод прямо литературный, – улыбнулся Нейш.

– Я не понимаю, что здесь переводить, – раздраженно ответил я, – здесь всё ясно написано…

– А на каком языке? – спросил Вому.

Я растерялся. На такой простой вопрос я не мог ответить. Все внимательно смотрели на меня. Лира сложила руки на груди и прямо таки сверлила меня взглядом.

– Ну что ты на меня уставилась? Я не знаю!

Ларвик полез в карман и вытащил оттуда свою записную книжку. Он отыскал какую-то информацию и протянул её мне. Я взглянул на неё.

– Ну и что?

– Что здесь написано? – спросил Ларвик.

– Добрый день? – ответил я.

– А на каком языке? – спросил он, прищурившись.

– Да откуда я знаю? Что вы ко мне привязались! На каком языке написано! На котором мы говорим и пишем каждый день. Ларвик передал записную книжку профессору.

– Это написано по-кидонийски,– он передал записную книжку Нейшу.– Лео, что значит слово «чайник»?

– Профессор, вы издеваетесь надо мной? – рассвирепел я.

– Отнюдь, – возразил он.

– Так почему я должен вам объяснять, что такое чайник?

– Поразительно, – прошептал Нейш.

– Вы что хотите сказать, что я понимаю другие языки, и сам об этом не знаю?

– Тихо, тихо Лео, не кричите, – успокоил меня Вому. – Похоже это так.

– Лео, вы феномен, поздравляем, – усмехнулся Нейш. Я не испытывал радости от этого.

– Я читал когда-то о подобном случае, – Ларвик с умным видом трепал свой подбородок.– Лет около 20-30 назад был найден ребенок, который понимал любой язык и мог даже писать на нем.

– Да, я тоже что-то подобное читал, – подтвердил Мериголд, – у подростка была полная амнезия, однако говорил он на многих языках довольно сносно. Теперь все присутствующие разглядывали меня с любопытством.

– Эй, вы не в зоопарке, – одернул их я. – Давайте сменим тему.

– Ваши способности очень могут нам пригодиться, – сказал Вому.

– Хорошо, только давайте больше не будем об этом.

– Договорились, – кивнул профессор.– Мериголд, у вас камера с собой?

– Как всегда, профессор.

– Заснимите это и пойдемте отсюда.

– А нам что делать? – спросил я.

– Лео, пожалуйста, найдите настоятеля и попросите его организовать нам завтрак. За едой обсудим, что делать дальше.

– Друзья мои, вы там? – послышался жалобный голос Леридо.

– Да, Клаус, уже выходим, – крикнул Вому. – Господа, давайте не будем мешать капитану Нейшу. Мериголд, вам нужна будет помощь?

– Я на всякий случай останусь, – вызвался Ларвик.

Мы покинули кладовку и вместе с доктором Леридо и отцом Элиасом, который прибыл позже всех, направились в столовую. Как оказалось, предусмотрительный настоятель всё уже приготовил для нас. Через некоторое время к нам присоединились Хьюм и Нейш. Можно было позавтракать в спокойной обстановке и обсудить происходящее. Отец Виктор восседал во главе стола и безмолвно руководил двумя монахами, которые носили нам блюда. Мы же в это время вяло обсуждали значение обнаруженного текста. Похоже, ни у кого из членов экспедиции находка энтузиазма не вызвала. По крайней мере, к моей способности читать на древнем языке они проявили, куда больший интерес.

– Если вас интересует моё мнение, – говорил Леридо, аккуратно помешивая ложечкой чай, – то здесь даже обсуждать нечего. Появление этой надписи вполне объяснимо. Зачем искать в ней то, чего нет? По крайней мере, чего-чего, а уж тайного смысла в ней быть не может.

– У вас бесподобный чай, отец Виктор, – сказал Вому, наливая себе вторую чашку. – Я, Клаус, в целом с вами согласен. Но я не могу отделаться от мысли, почему во всём храме эта надпись единственная.

– Просто остальные не сохранились, – сказал настоятель, – раньше внутри было множество цитат из сказаний, особенно здесь на втором уровне.

– Действительно?

– Да, насколько я могу судить по запискам предыдущих настоятелей, – кивнул он, – но после пожара в 311 году от них ничего не осталось.

– А в вашем архиве не сохранилось изображений? – поинтересовался Леридо, поправляя салфетку, которую он заткнул себе за воротник. – В государственных архивах ничего подобного нет.

– К сожалению, нет, – ответил тот, – есть только упоминания о них.

– Да, если бы мы знали, какие надписи были в храме, мы могли бы судить об уникальности или ординарности этого текста, – сказал Ларвик. Все понимающе покивали и замолчали.

– М-да, – я единственный нарушил тишину, – если послушать вас, то это не находка, а так… как будто мы пробку от бутылки нашли. Мне-то казалось, что если мы нашли что-то, то должны это изучить, а не разглагольствовать о том, насколько это бесполезно. Раз эта надпись, единственная из десятков других в этом храме, сохранилась, значит, уже только этим она уникальна. Может быть тот, кто оставил её рассчитывал на то, что несмотря ни на что она останется. А мы даже не хотим проверить, когда она была сделана.